Стратегический паритет и контроль над вооружениями
По мере нарастания гонки вооружений ее неконтролируемый характер стал вызывать все большее беспокойство у лидеров государств противостоящих общественных систем. Особое внимание привлекали четыре обстоятельства. Во-первых, в некоторых областях складывалось своего рода «тупиковое равновесие» - дальнейшее наращивание тех или иных вооружений, прежде всего, относящихся к средствам массового поражения, или определенных параметров таких вооружений, например мощности ядерных боезарядов, не давало ни той, ни другой стороне сколько-нибудь существенных преимуществ, но отвлекало ресурсы от разработки более важных и перспективных систем. Во-вторых, обозначились некоторые возможные направления гонки вооружений, в развитие которых не было вложено значительных средств и которые еще не играли первостепенной роли в формировании стратегического баланса. В-третьих, важно было сохранить монопольное положение ведущих государств в ядерной области или в некоторых других видах оружия массового поражения и не допустить распространения соответствующих вооружений. В-четвертых, оба противостоящих блока были заинтересованы в сохранении ситуации взаимного ядерного сдерживания.
Эти факторы подталкивали руководителей СССР и США, а в ряде случаев и других ядерных государств к поиску средств и методов ограниченного контроля над гонкой вооружений, своего рода управления ею. Суть этих усилий заключалась в том, чтобы, во-первых, на взаимной основе перекрыть те или иные направления гонки вооружений, прежде всего «тупиковые» или не самые важные, но достаточно дорогостоящие, позволив тем самым сосредоточить усилия в наиболее перспективных областях военно-технического прогресса. Во-вторых, важно было не допустить или ограничить разработку таких систем, которые могли подорвать ситуацию взаимного ядерного сдерживания и резко усилить угрозу самопроизвольной нежелательной эскалации конфликтов вплоть до ядерного столкновения. Соответствующие усилия получили на Западе название «контроля над вооружениями», а в СССР обозначались как «борьба за разоружение», но независимо от различий в терминах и та, и другая сторона руководствовались в общем сходными мотивами.
Одинаковым, в частности, было и стремление в ходе переговоров по контролю над вооружениями ограничить в первую очередь те системы вооружений, по которым преимущество было на стороне партнера, и не допустить или максимально смягчить ограничения на те системы, в которых данное государство чувствовало собственное превосходство. Это придавало переговорам затяжной и исключительно сложный характер, причем особые трудности возникали в связи с тем, что объектами дискуссии становились весьма тонкие моменты сугубо технического свойства. В то же время сам факт переговоров и достижения соглашений приводил к появлению некоторой степени доверия между элитами противостоящих государств, накоплению опыта совместного решения крайне деликатных проблем, связанных с ключевыми вопросами обеспечения безопасности.
Наряду с этими факторами определенное значение имело влияние общественного мнения, озабоченного тем, что наращивание вооружений рано или поздно может привести к военному столкновению. Особенно ощутимо давление со стороны общественности проявилось во второй половине 50-х - начале 60-х годов в вопросах запрещения испытаний ядерного оружия. Следующие всплески массовой озабоченности гонкой вооружений были вызваны развертыванием новых советских ракет средней дальности, создавших принципиально новую угрозу странам Западной Европы, и ответными действиями НАТО, планами развертывания в Европе американского «нейтронного оружия», а затем разработкой принципиально новых систем противоракетной обороны, начатой в США в соответствии со «стратегической оборонной инициативой».
Политические лидеры не могли игнорировать такие настроения, более того, стремились в полной мере использовать любые достижения в области контроля над вооружениями для укрепления своего авторитета. При этом, разумеется, собственные усилия в этой сфере трактовались исключительно как результат искреннего стремления сохранить мир и остановить гонку вооружений. В итоге вокруг контроля над вооружениями возникла целая система пропагандистских мифов и кампаний. Цель их заключалась в том, чтобы убедить общественное мнение в искренности собственных намерений и коварстве партнера. Типичным, в частности, было выдвижение инициатив, внешне привлекательных и рассчитанных на завоевание симпатий общественности, но заведомо неприемлемых не только для противоположной стороны, но и, во многих случаях, для тех, кто их выдвигал. Однако практические меры в области ограничения и сокращения вооружений становились возможны только там и тогда, где и когда обе стороны по тем или иным соображениям были заинтересованы в конкретном результате.
Исторически первое существенное соглашение по контролю над вооружениями - Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах - было заключено между СССР, США и Великобританией в 1963 г. Этим договором запрещались все ядерные взрывы в атмосфере, космосе и под водой, однако разрешались ядерные испытания под землей. С одной стороны, это соглашение стало результатом весьма существенного давления на политическое руководство указанных держав, которое оказывалось общественным мнением, все более встревоженным тяжелыми экологическими и медицинскими последствиями ядерных испытаний, вызвавших выбросы в окружающую среду больших количеств радиоактивных веществ.
Но, с другой стороны, к началу 60-х годов проведение ядерных взрывов в атмосфере или, например, под водой потеряло смысл с военной точки зрения. К этому времени, в частности, не представляло серьезных трудностей наращивание мощности ядерных боезарядов, была накоплена достаточная информация о воздействии поражающих факторов ядерного взрыва на основные системы оружия, военные и гражданские сооружения, природную среду, получены другие данные, важные для планирования практического использования ядерных вооружений в тех или иных боевых ситуациях. Главные научные и инженерные проблемы состояли в том, чтобы создавать ядерные устройства сравнительно небольших размеров, которые можно было размещать на носителях, где внешние параметры и вес заряда играли решающую роль, или же предназначенных для решения тех или иных конкретных боевых задач.
Особое значение имела разработка ядерных боезарядов, в которых был существенно увеличен удельный вес отдельных поражающих факторов. Наиболее известным примером такого рода стала «нейтронная бомба», в которой наибольшая часть энергии ядерного взрыва выделялась в виде нейтронного излучения. В 80-е годы появились также сообщения о возможности создания «электромагнитной бомбы», а точнее - ядерного устройства, генерирующего в момент взрыва сверхмощный электромагнитный импульс, способный вывести из строя электронные устройства, в том числе военные компьютерные сети, средства связи и т.д. В связи с этим некоторые специалисты стали говорить о некоем «ослепляющем ударе», лишающем сторону, ставшую его жертвой, возможности управлять вооруженными силами, в том числе стратегическими вооружениями. Все разработки такого рода не требовали проведения сверхмощных, многомегатонных ядерных взрывов в атмосфере. Для них было достаточно испытаний ядерных устройств ограниченной мощности, которые можно было проводить в глубоких подземных шахтах, выброс радиоактивных веществ из которых был сравнительно незначительным.
Обнаружившаяся «избыточность» некоторых направлений гонки вооружений привела к подписанию бывшим Советским Союзом и США в 1972 г. двух соглашений, относящихся к стратегическим вооружениям. Первое - так называемое Временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений. Согласно этому документу стороны обязались не начинать строительство дополнительных пусковых установок МБР. Количество же пусковых установок баллистических ракет морского базирования ограничивалось для СССР потолком в 950 пусковых установок, размещенных не более чем на 62 современных подводных лодках. Для США - 710 пусковых установок и 44 подводные лодки. Второе - Договор об ограничении систем противоракетной обороны. Согласно ему запрещалось развертывать системы противоракетной обороны, способные защитить территорию соответствующих государств, а каждой из сторон разрешалось иметь не более двух систем ПРО, способных защитить от ракетного нападения ограниченные участки национальной территории вокруг столицы и одного из районов базирования стратегических систем.
Появление этих соглашений во многом связано с тем, что к началу 70-х годов были разработаны так называемые многозарядные головные части баллистических ракет наземного или морского базирования. Иными словами, на каждую такую ракету оказалось возможным поставить несколько боевых блоков, каждый из которых мог поражать свою собственную цель. В этих условиях стало бессмысленным увеличивать количество ракет-носителей и особенно крайне дорогостоящих шахтных пусковых установок. Гораздо дешевле было наращивать количественные возможности поражения целей на территории потенциального противника, развертывая новые дополнительные боеголовки. Показательно в этой связи, что во временном соглашении об ограничении стратегических наступательных вооружений не было даже намека на возможное ограничение ядерных боезарядов для баллистических ракет.
Стало также нецелесообразным строительство противоракетных систем, основанных на поражении атакующей боеголовки при помощи так называемой противоракеты. Именно на этом принципе были основаны создававшиеся и в СССР, и в США системы ПРО. Возможность быстрого наращивания количества боеголовок путем развертывания многозарядных головных частей потребовала бы соответствующего увеличения количества противоракет, их пусковых установок, средств наведения и т. д. Причем для более или менее надежного перехвата боеголовок потенциального противника, против каждой из них надо было бы развернуть как минимум две противоракеты. С экономической и технической точек зрения такая задача была непосильной. Наконец, системы ПРО, будучи крайне дорогими, не в состоянии защитить страну от целого комплекса ядерных вооружений, не являющихся баллистическими ракетами, но способных нанести неприемлемый ущерб. К их числу относятся, например, крылатые ракеты воздушного и морского базирования, летящие на предельно низких высотах.
Не допускались договором и создание, испытание и развертывание противоракетных систем морского, воздушного, космического и мобильного базирования. Тем самым стороны, заключая данный договор, ограничивали разработку будущих систем ПРО системами наземного базирования, что, по-видимому, соответствовало тогдашним планам развития новых систем оружия. Вместе с тем Договор по ПРО не запрещал научные исследования и опытно-конструкторские работы в области ПРО, в том числе разработку систем, основанных на так называемых новых физических принципах.
Договор по ПРО сохраняет свое значение до сих пор, причем не только потому, что он самым существенным образом ограничивает бесперспективное направление гонки вооружений. Это соглашение представляет собой принципиально важное средство стабилизации взаимного ядерного сдерживания. Дело в том, что как разрабатывавшиеся в прошлом, так и создаваемые сегодня системы ПРО, по оценкам большинства экспертов, не в состоянии с необходимой степенью надежности перехватить несколько тысяч атакующих боеголовок, которые могут быть использованы в первом массированном ударе по военным и гражданским целям на территории СССР (а сейчас России) или США. Тем не менее они могут оказаться достаточно эффективными в случае защиты территории инициатора стратегического ядерного обмена от ответного удара. Последний наносится стратегическими средствами, в том числе морскими и наземными баллистическими ракетами, уцелевшими после первого удара. Если таких ракет окажется немного, например несколько десятков, то системы ПРО могут по крайней мере гипотетически свести к некоему «приемлемому минимуму» ущерб от ответного использования стратегических ядерных ракет. В этих условиях обе стороны потенциального конфликта могут прийти к выводу, что в условиях эскалации вооруженной конфронтации наиболее «рациональной» - в сугубо военном смысле - может стать стратегия нанесения массированного ядерного удара первым. А это, в свою очередь, является фактором дестабилизации стратегического баланса и разрушения взаимного ядерного сдерживания.
Несмотря на бесперспективность создания систем ПРО «традиционного типа», т.е. основанных на использовании противоракет, поражающих атакующие боеголовки, в Советском Союзе продолжалось разрешенное Договором по ПРО строительство противоракетной системы вокруг Москвы, состоящей из 100 пусковых установок противоракет и нескольких радиолокационных станций, предназначенных для определения траектории приближающихся боеголовок и наведения на них противоракет. Что касается США, то соответствующие работы были прекращены и строительство противоракетной обороны, предназначенной для обороны района базирования МБР, было свернуто.
Это типичный пример иррациональности военно-промышленной политики СССР, поскольку система ПРО вокруг Москвы могла защитить столицу лишь от нескольких десятков ядерных боезарядов, причем вероятность ее эффективной работы в реальных боевых условиях принципиально не могла быть проверена. Никто не мог гарантировать, что против Москвы не будет использовано большее количество атакующих боеголовок, чем может быть перехвачено противоракетной системой. Более того, входящие в ее состав ракеты оснащены ядерными боевыми частями. Это означает, что при ее использовании на относительно небольшом расстоянии от Москвы произойдут сто ядерных взрывов, последствия которых трудно себе представить.
Помимо Договора по ПРО принципиально значимым явился подписанный 1 июля 1967 г. многосторонний Договор о нераспространении ядерного оружия. Фактически он содержит два важнейших обязательства. Подписавшие его ядерные государства обязались не передавать неядерным государствам ядерное оружие или другие ядерные взрывные устройства, контроль над этим оружием, не содействовать каким-либо образом тому, чтобы неядерные государства приобретали это оружие. Со своей стороны неядерные государства обязались не производить и не приобретать каким-либо иным образом ядерное оружие. Данный договор зафиксировал монопольное положение ядерных держав и одновременно существенно ограничил возможность распространения ядерного оружия, хотя, как показали действия Индии и Пакистана, и не перекрыл ее полностью. В настоящее время несколько государств - Индия, Израиль, Пакистан, Северная Корея и другие либо приобрели такое оружие, либо вплотную подошли к его созданию.
В 60 - 70-е годы было заключено также несколько многосторонних соглашений, перекрывающих те или иные направления гонки ядерного и иных видов оружия массового уничтожения, выводящих из нее либо отдельные географические регионы, либо такие сферы, как космос и дно морей и океанов. Так, в декабре 1959 г. был подписан Договор об Антарктике, согласно которому данный континент может использоваться исключительно в мирных целях. Согласно двум договорам - Договору Тлателолко (подписан в феврале 1967 г.) и Договору Раротонга (подписан в августе 1985 г.) Латинская Америка, Карибский регион и южная часть Тихого океана были объявлены безъядерными зонами. В начале 1967 г. был подписан Договор о принципах, определяющих деятельность государств в целях изучения и использования космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, согласно которому в космическом пространстве запрещалось размещение оружия массового уничтожения, создание военных баз, укреплений и т.д. В феврале 1971 г. был заключен договор, запретивший размещать ядерное и другие виды оружия массового уничтожения на дне морей и океанов.
Несколько других договоров перекрывали разработку некоторых принципиально новых средств ведения войны либо запрещали давно разрабатываемые, но малоэффективные, особенно применительно к гипотетическому советско-американскому конфликту, средства массового поражения. Так, в апреле 1975 г. была заключена многосторонняя конвенция, запрещающая создание, производство, хранение бактериологического и токсинного оружия и требующая уничтожения уже накопленных запасов такого оружия и средств его доставки. Через два года, в мае 1977 г. была подписана конвенция, запрещающая воздействие на окружающую природную среду в военных и иных враждебных целях.
Несмотря на эти соглашения и конвенции, гонка вооружений в 60 - 70-е годы продолжалась на самых перспективных ее направлениях и привела к возникновению нескольких весьма опасных ситуаций. Первая была порождена разработкой и принятием на вооружение новых образцов ядерных ракет средней дальности. Суть этой проблемы состояла в том, что во второй половине 70-х годов Советский Союз стал развертывать в массовом порядке как в западной, так и в восточной частях страны новые баллистические ракеты, названные на Западе СС-20, оснащенные каждая тремя разделяющимися боеголовками индивидуального наведения. Это было весьма совершенное оружие, способное доставлять ядерные боевые блоки к целям на расстояние до 4 тыс. км с весьма высокой точностью. Как на Западе, так и в Китае развертывание этих вооружений вызвало самую серьезную озабоченность, было расценено как свидетельство подготовки СССР к началу ограниченной ядерной войны.
Логика рассуждений военных и политических экспертов государств НАТО была весьма простой. Она состояла в том, что, развертывая в больших количествах СС-20, Советский Союз обретает возможность «одним ударом» уничтожить несколько сот, а может быть, и больше важнейших военных целей на территории Западной Европы - командные пункты, узлы связи, средоточия коммуникаций и войск, аэродромы, склады вооружений и т.д. Если такой удар действительно будет нанесен, то он самьм существенным образом ослабит вооруженные силы НАТО, и страны Западной Европы окажутся практически беззащитными. В таких условиях Соединенные Штаты окажутся перед исключительно сложной дилеммой - либо смириться с разгромом союзников по НАТО, либо ввести в действие свои стратегические ядерные силы, ставя тем самым под угрозу опустошающего ответного стратегического удара собственную территорию. Такая оценка подтверждалась, с западной точки зрения, тем, что, несмотря на интенсивное политическое давление со стороны Запада, тогдашнее советское руководство категорически отказывалось прекратить развертывание СС-20.
После долгих и напряженных переговоров выход из этой ситуации государства НАТО нашли в развертывании на территории нескольких западноевропейских стран новых американских средств средней дальности - баллистических ракет «Першинг-2» и крылатых ракет, способных поразить важнейшие военные и политические цели на большей части европейской территории СССР. Решение о развертывании таких систем было принято высшими органами НАТО в начале 80-х годов, и с 1983 г. новые американские ракетные системы стали развертываться в Западной Европе. Вначале тогдашнее советское руководство попыталось остановить развертывание новых американских ракет путем нагнетания международной напряженности. Так, в заявлении Ю. В. Андропова от 24 ноября 1983 г. говорилось о том, что СССР прекращает переговоры по ядерным средствам средней дальности в Европе, будет размещать свои оперативно-тактические ракеты повышенной дальности на территории Чехословакии и ГДР и развертывать дополнительные ядерные средства морского базирования.
Однако жесткие меры, объявленные советским руководством, не достигли своих целей. При этом развертывание американских ракет в Западной Европе кардинально изменило положение дел. Теперь уже Советский Союз оказался под угрозой массированного ядерного удара с территории Западной Европы, способного уничтожить не только значительную часть инфраструктуры, но и центры партийно-политического руководства СССР, в том числе командные бункеры, находящиеся на европейской территории Советского Союза. Особую тревогу советского военно-политического истэблишмента вызывало то, что подлетное время американских ракет «Першинг-2» составляло около 15 минут, что практически лишало советское военное командование и политическое руководство возможности принять ответные меры в случае неожиданного нападения со стороны НАТО.
В этих условиях горбачевское руководство было вынуждено изменить позицию и после очень тяжелых переговоров с США согласиться на полное запрещение на взаимной основе всех ракет средней и меньшей дальности. Договор об этом, подписанный в Вашингтоне в декабре 1987 г., обязывал стороны уничтожить все ракетные системы, как баллистические, так и крылатые наземного базирования с дальностью от 500 до 5500 км. По сути, этот договор означал переход к новой парадигме контроля над вооружениями. Вместо отсечения малоперспективных направлений гонки вооружений, что давало возможность концентрировать усилия на «прорывных» направлениях, впервые удалось договориться об уничтожении целого класса новых, весьма эффективных вооружений, что реально приводило к улучшению стратегической ситуации в Европе и на Дальнем Востоке и, таким образом, во всем мире.
Новые установки в области контроля над вооружениями позволили заключить в 1991 г. принципиально важное соглашение о сокращении стратегических наступательных вооружений, известное как Договор СНВ-1. Впервые удалось договориться о реальном значительном сокращении боезарядов, имевшихся в распоряжении СССР и США, охватить сокращениями не только баллистические ракеты, но и авиационную компоненту стратегической триады а также ввести ограничения на некоторые типы межконтинентальных баллистических ракет. Так, согласно Договору СНВ-1 общее количество стратегических боезарядов на каждой стороне должно быть сокращено до 6000 единиц, при этом количество боезарядов на баллистических ракетах морского и наземного базирования не должно превышать 4900 единиц, максимальное количество боезарядов на мобильных ракетах было ограничено потолком в 1100 единиц, а максимальное количество «тяжелых ракет» - пределом 154 единицы, притом, что общее количество развернутых на них боеголовок не должно превышать 1540 единиц.
Не менее важным было заключение в 1990 г. Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ОВСЕ). Этот договор разрабатывался для того, чтобы снизить уровень и опасность вооруженной конфронтации двух военно-политических блоков в Европе, которые (особенно Организация Варшавского договора) сосредоточили в зоне соприкосновения друг с другом колоссальные группировки обычных вооруженных сил. Согласно оценкам авторитетного Международного института стратегических исследований в Лондоне, соотношение сил в Европе в середине 80-х годов выглядело следующим образом.
|
