Клуба «Свободное слово»: «Перестройка: двадцать лет спустя»
|
Скачать 1.24 Mb.
|
МОЖЕТ ЛИ ДЕМОКРАТ В РОССИИ БЫТЬ ПРОТИВНИКОМ ПЕРЕСТРОЙКИ? <...> Я, естественно, не проводил никаких социологических опросов, но, общаясь в разных аудиториях с разными людьми, пришел к выводу, что сегодня в стране не осталось практически ни одного оптимиста. Во всяком случае, я за последнее время таких не встречал. Преобладает настроение уныния, разочарования во всех и во всем, неверия в будущее, какой-то абсолютной безнадежности и бесперспективности, что можно было бы назвать в целом социальным пессимизмом. А когда спрашиваешь, что является причиной такого настроения, когда оно поселилось в душе, отвечают-все началось с перестройки. Вот если бы ее не было, тогда… Что было бы тогда, никто не знает, но большинство уверено, что было бы лучше, чем сейчас. Главное обвинение в адрес перестройки-с нее начался развал страны. «Развал»-наиболее часто используемое слово при характеристике перестройки. Некоторые даже убеждены, что СССР развалился именно в этот период. Короче, все беды, обрушившиеся на страну, начались именно тогда, и виной всему-не Ельцин, не олигархи, не рыночные реформаторы, а Горбачев. Это мнение не только простых людей, но и значительной части интеллигенции. Подобное мнение-сам по себе интересный феномен, нуждающийся в объяснении. Почему политик, больше других в нашей истории имеющий право называться демократом, пришедший к власти с единственной целью дать всем свободу, покончить с холодной войной, найти путь к нормальной цивилизованной жизни в согласии с другими странами и народами, оказался в сознании большинства причиной всех бед? Почему именно его имя, а не тех, кто пришел, но не пошел вслед за ним, вызывает такое раздражение? Можно, конечно, в объяснении этого посетовать на всю нашу историю, в которой, как известно, реформаторы никогда хорошо не кончали. Можно вспомнить Александра II, Столыпина, даже Николая II. Плохой был царь, но ведь разрешил первую Думу. И того же Хрущева. Все они плохо кончили. Как будто Россия по своему менталитету не приемлет никакого реформирования, тем более демократического. Страна, по мнению многих, консервативная, традиционалистская, враждебная самому духу свободы. Именно в этом пытаются нас убедить сегодня те, кто проклинает перестройку и ее автора. Но это далеко не вся правда, а в случае с перестройкой вообще неправда. Горбачев пал жертвой не консерваторов и традиционалистов, а тех, кто считали себя более демократами, чем он сам, т.е. были настроены не столько на реформы, сколько на революционный разрыв с прошлым. Именно они, недовольные темпами и методами проведения предложенных Горбачевым реформ, поставили на Ельцина в надежде решить все проблемы одним махом. Горбачева победили большевики новой формации, всегда действующие по принципу «до основания, а затем…». В их глазах Горбачев как раз и был консерватором. Реформатор-демократ по природе, революционер, как правило,-насильник и диктатор, опирающийся не на закон и право, а на силу. А сила у нас всегда в почете. В этом и состоит наша традиция: если уж рубить, так с плеча. Россия-все еще страна не реформы, а революции, бунта, разрушительной стихии. Те, кто приходит в ней к власти, всегда хотят начать как бы с чистого листа. Начавшаяся в начале ХХ века, революция никак не может закончиться и в наши дни. Меняются только те, кто оказывается в ней победителями и побежденными. А в революции всегда ценится не тот, кто хочет всех примирить и успокоить, а кто действует напролом, с помощью кулака, раскалывает общество на своих и чужих, на друзей и врагов. Горбачев много говорил, желая убедить в своей правоте большинство, и тем раздражал людей, Ельцин стучал кулаком по столу, рычал на всех, и это почему-то нравилось. Любовь к авторитарной личности, культ силы, вождизм-не столько консервативное, сколько революционное чувство. И вождями революции, пусть и буржуазной, оказываются вовсе не люди типа Горбачева. Я лично не склонен считать перестройку его политическим проигрышем, хотя она и обернулась для него потерей власти. Не всегда тот, кто победил в борьбе за власть, более прав, чем побежденный: в истории часто бывает и наоборот. Его уход от власти стал не победой демократии, а ее самым настоящим поражением, Может ли вообще демократ в России, искренне считающий себя демократом, быть противником, врагом предложенной Горбачевым перестройки? Перестройка, на мой взгляд, не совпадает со всем периодом нахождения Горбачева у власти. К идее перестройки, как я понимаю, он пришел далеко не сразу, и заняла она в жизни страны весьма короткий период-какие-нибудь два-три года. Следует помнить об этом. А замысел был грандиозный-постепенный перевод страны в русло демократического развития, предполагавший коренное реформирование внешней и внутренней политики государства, всего экономического и политического строя страны. Речь шла не о ликвидации существовавшей тогда общественной системы, а именно о ее реформировании в духе демократических ценностей и институтов. В этом, как мне кажется, был замысел, хотя, конечно, я могу говорить только как свидетель. Речь шла о том, чтобы перейти к демократии в режиме не революции, а реформы, считаясь с возможностями страны, с ее готовностью к переменам, сохраняя хоть какую-то преемственность с прошлым. Но это означало сохранение определенного баланса между социалистическими и демократическими ценностями и элементами, их сочетание, поскольку нельзя сразу же перейти от социализма, отрицающего демократию (а именно таким был наш социализм), к демократии, полностью отрицающей все социалистическое. Если хотите, называйте этот промежуточный вариант демократическим социализмом или социал-демократией. Я думаю, Горбачев тяготел именно к этому варианту реформирования страны. Не к либеральному и, тем более, не к неолиберальному вариантам, для которых в России не было ни почвы, ни традиций, а именно к переходному, промежуточному, способному сохранить равновесие между прошлым и будущим, не допустить социального раскола общества и огромных потерь. Так я понимал тогда этот замысел, и, как мне и теперь кажется, он был совершенно верен. Так почему он не удался? На мой взгляд, не путч в этом виноват и даже не те, кого у нас называют сталинистами или совками. Не они погубили перестройку. Ее погубила та часть интеллигенции, которая считала себя большими демократами, чем сами инициаторы перестройки. Все тогда понимали, что перестройка-еще не вся демократия, только ее прелюдия. Понимали и то, что нужно идти дальше по пути реформ, не отрываясь при этом от реальной почвы. Но в первые ряды перестройщиков вырвались те, кто, ничего не понимая в реальной политике, будучи, как всегда, «далеки от народа», стали звать к немедленному и окончательному свертыванию существующего строя. Все эти писатели и драматурги, журналисты и публицисты, актеры и режиссеры, эстрадники и сатирики, историки и юристы, младшие научные сотрудники и лаборанты, не всегда самой высокой квалификации, получившие, благодаря Горбачеву, право свободно говорить и писать все, что им вздумается, именно его и сделали главным предметом своих нападок. Они выступали на митингах, по радио и телевидению, на страницах газет и журналов, а затем, обретя популярность в условиях свалившейся на них гласности, оккупировали трибуну тогда впервые свободно избранного Съезда народных депутатов. И почти все оказались в оппозиции к Горбачеву. В истории, к сожалению, так бывает: один царь, проливший море крови, ушел на тот свет, оплакиваемый всем народом, другой, пытающийся остановить кровопролитие, расплачивается за первого. Горбачеву, начавшему перестройку, пришлось ответить за Ленина, Сталина, Брежнева, за всю советскую историю. Именно ему предъявили счет за нее, постоянно обвиняя в скрытых симпатиях к социализму, марксизму, ленинизму и пр. Кто этого не помнит? И больше всех старались те, кто, не вымолвив и слова против социализма и марксизма при том же Брежневе, вполне преуспевали до этого на партийной, комсомольской или идеологической ниве. Многие из них руководствовались не столько интересами дела, сколько личными амбициями и именно потому стремились превзойти друг друга в радикализме выдвигаемых требований. Сколько их-горячих и смелых, но с совершенно пустыми головами-промелькнуло в то время перед нашими глазами. И каждый, конечно, лучше Горбачева знал, куда вести страну, что надо делать, чтобы ее спасти. Не то плохо, что все разом заговорили, а то, что впереди оказались не самые лучшие-те, кто мечтал не столько о демократии, сколько о том, чтобы быть первыми на «пиру победителей», войти в новую элиту и не упустить свою долю при дележе власти и общественного пирога. Для таких людей революционная фраза и радикализм в отрицании прошлого-единственный шанс подняться вверх, всплыть на поверхность. Своего кумира они, естественно, нашли не в Горбачеве, а в Ельцине, полагая, что с его помощью им легче прийти к власти, возглавить страну и повести ее по пути, который они же и укажут. Они яростнее всех нападали на социализм, КПСС, СССР и потому победили, что вполне понятно в стране, желавшей перемен. На фоне их пламенных речей Горбачев казался старомодным, отставшим от времени, излишне осторожным и нерешительным. Ельцин же подкупал своей нахрапистостью, своей непреклонностью. Кому могло тогда прийти в голову, что он по сравнению с Горбачевым куда более консервативен и авторитарен, и уж точно никакой не демократ. А если кому и приходило, то именно этим он больше всего импонировал. Любят в России грозных начальников: с ними привычнее и надежнее. В результате страна из фазы реформ перешла в фазу революции, пусть и сверху, т.е. в фазу насильственного разрушения всего, что ее связывало с советским прошлым. Почему-то это разрушение назвали реформой. У Горбачева, на мой взгляд, была идея не разрушения, а реформирования социалистической системы, что позволило бы сохранить некоторые ее понятные и близкие народу принципы и элементы-социальное равноправие, власть трудящихся, социальную справедливость, а также привычные всем имена, символы и памятные даты советской истории. Пришедшие к власти «демократы» разрушили все это, что называется, «до основания», разгромив с большевистской яростью и то положительное, что было достигнуто и создано за прошедшие годы. Не буду перечислять здесь все потери. С социализмом было покончено в теории и на практике, причем не только в его русской, советской, но и в европейской-социал-демократической-версии. Все было выброшено за борт. В итоге от социализма ушли, а к демократии так и не пришли. А что получили взамен? Дикий, воровской рынок, который и капитализмом не назовешь. При этом объявили народу, что это и есть демократия. Точнее, постановили, что сначала надо провести рыночную реформу, т.е. все приватизировать, построить капитализм, а уж затем на его базе переходить к демократии. Но капитализм, как и социализм, без демократии,-это не знающая удержу власть бюрократии и все разъедающая коррупция. Это и получили. Капитализм в России-вообще особая проблема. Его нельзя здесь построить по примеру Европы. В Европе он возник в результате экспроприации мелких частных собственников, которых в России нет уже целое столетие. Поэтому вместо них экспроприировали государство, а вместе с ним и весь народ. В итоге получили бандитский, грабительский капитализм, если, конечно это вообще капитализм. Похоже, мы движемся не от социализма к капитализму, а от социализма к феодализму, к какому-то «новому средневековью». Все указывает на это-появление олигархов-современных баев, завладевших огромными богатствами по воле власти: тяготение в политике к самовластию, клерикализм, когда повсюду открываются церкви и закрываются научные институты. Церковь сегодня-главный партнер государства, заменив собой в этом качестве гражданское общество. Уже слышны голоса, что власть все-таки не от народа, а от Бога, а это прямой путь к монархии. Стремление власти выбросить общество за пределы политической жизни покончило даже с теми первыми проявлениями гражданственности, которые наблюдались в период перестройки. Отсюда политическая апатия населения, нежелание участвовать в выборах, полное безразличие к партиям и их программам. Здесь нет возможности все это подробно анализировать. Наши «демократы» именно этого хотели? Если нет, то тогда им надо всерьез задуматься, когда и в чем они крупно просчитались, допустили ошибку. Перестройку, конечно, уже не вернешь, что сделано, то сделано, но впредь надо все же решить, считаем ли мы демократию спасением для России или ее гибелью. Многие сегодня разочаровались в демократии, даже не поняв толком, что это такое. Вот и правительственный чиновник П. Бородин считает, что монархия нам больше подходит. Как же получилось, что демократия, едва начавшись, завершилась молением о пришествии нового царя? Если царизм для нас, действительно, лучше демократии, то перестройка, конечно, была ошибкой. Но те, кто так не думает, а я принадлежу к их числу, всегда будут видеть в ней самую значительную в нашей истории, пусть неудавшуюся до конца, попытку придать России демократический облик, который только и способен сохранить ее в современном мире. Альтернативы этому я просто не вижу. Рано или поздно мы поймем это, и тогда, видимо, начало перестройки станет одной из самых великих и почитаемых дат в нашем историческом календаре. Вот и все, что я хотел сказать. Солтан Дзарасов ВСЕ МЫ НЕМНОГО ГОРБАЧЕВЫ Перестройка не случайно связана с именем Горбачева. Именно он, став Генеральным секретарем ЦК КПСС, поднял знамя ее осуществления. Но едва ли верно приписывать эту идею ему одному, как было бы неправильно и возлагать всю ответственность за ее провал на него одного. Задолго до того как мы узнали Горбачева, очень многие из нас сознавали необходимость перемен и говорили об этом. В этом смысле мы все были хоть немного Горбачевы. Но какие перемены имелись в виду? Возврата к капитализму не предлагали даже диссиденты. Они критиковали советский социализм за отступление от собственного идеала и несоблюдение на практике собственной конституции. А.Д. Сахаров говорил о конвергенции двух систем, что предполагало сочетание советского планирования с западной парламентской демократией. В этой формуле выражалось признание того, что нам удалось создать более эффективную систему управления экономикой по сравнению с рыночно-капиталистической. Верность этого положения наглядно подтверждена теперь печальными результатами двенадцатилетних рыночных преобразований. Не только по социально-экономическим критериям (обеспеченность граждан трудом, заработком, социальными гарантиями), но и по узким технико-экономическим критериям (производительность труда, технический прогресс, отраслевая структура и т.д.) нынешняя рыночная экономика менее эффективна, чем плановая. В отношении же советской политической системы этого сказать нельзя. Нам не удалось создать адекватную социализму политическую систему. Реальный социализм не обеспечивал права и свободы человека. Он не сделал человека подлинным хозяином страны. Между тем требование свободы было написано на всех знаменах Октября и ее неосуществление в советской системе было трагическим отступлением от идеалов революции. В результате своего термидорианского перерождения революция остановилась на полпути и свернула в тупик тоталитаризма. Об этом в свое время говорила оппозиция в ВКП (б), но она потерпела поражение, а потому ее программные идеи и критика сталинизма остались за семью печатями. В процессе половинчатой хрущевской «оттепели» они также не были раскрыты. В результате выход из тупика найден не был. Однако та же задача вновь и во весь рост встала перед нами в период перестройки. Но, к сожалению, и на этот раз дело не увенчалось успехом. Столь масштабного понимания задач перестройки как продолжения и завершения дела Октябрьской революции у нас не было, а потому ее осуществление мыслилось на той скудной идейной основе, которая к тому времени сложилась в КПСС. Что это действительно было так, хочу показать на, казалось бы, маленьком, но характерном примере. Выступая с докладом о 70-летии Октября, через два с половиной года после прихода к власти, в 1987 г. Горбачев все еще повторял, что, якобы, Троцкий проявил непомерные притязания на власть, а Бухарин не понимал диалектики. Это верное с точностью до наоборот утверждение говорило о незнакомстве партийного руководства и его экспертного окружения с тем, что более всего нам было необходимо: идейным арсеналом оппозиции. Более чем туманное представление у этих кругов было и о западном марксизме и еврокоммунизме, критиковавших дефекты советского социализма и предлагавших пути их преодоления. Первоначально казалось, что дело сводится к исправлению застойных явлений брежневского правления. Отсюда бессодержательный термин «ускорение». Лишь после провала попыток «ускорить» наше развитие приходило понимание того, что дело в чем-то более серьезном, и только тогда возник термин «перестройка». На вопрос о том, что она собой представляет, напрашивался следующий ответ: наша революция не достигла своих целей, потому что подверглась термидорианскому перерождению и породила тоталитаризм, а теперь надо вернуться к ее первоначальной цели-созданию адекватной социализму демократической общественной системы. Однако, к сожалению, вопрос подобным образом своевременно поставлен не был. Обвинять в этом одного Горбачева, как делают теперь многие, это, значит, оставаться или сползать на нашу старую монархическую традицию надежды на «царя-батюшку» и упрощать вопрос. Между тем российская общественная мысль на марксистской основе давно доказала наивный характер такой надежды на «героя-спасителя». Марксизм больше, чем какое-либо иное направление общественной мысли доказывал решающую роль народных масс в историческом процессе и ограниченные пределы такого воздействия со стороны «критической личности», будь он даже наделен какими угодно властными полномочиями. Ни Горбачев вчера, ни Путин сегодня, ни кто-либо другой завтра не в состоянии единолично осчастливить народ без его собственного участия. Потому и нужны механизмы демократии, чтобы дать общественности возможность воздействия как на принятие решений, так и на их выполнение. Советская система не имела таких механизмов и общественность не оказывала влияние на политику, а потому последняя не приводилась в должное соответствие с интересами народа. В конечном счете, именно это явилось причиной ее краха. Но даже тогда, когда в горбачевское время общественность получила хоть и не полные, но и немалые по нашим меркам возможности воздействия на политику, она не сумела ими воспользоваться. Именно в этом я усматриваю коренную причину провала перестройки. Это не значит, что Горбачев не несет свою долю ответственности за этот провал,-несет, и об этом я ниже скажу полнее. Но вначале хотел бы прояснить свою позицию, состоящую в том, что никакого руководителя, какой бы властью он ни обладал, я не считаю сильнее и способнее того народа, во главе которого он встал. Ленин не пошел бы на революционный переворот в Октябре 1917 г., если бы не был уверен в полной поддержке народа и не знал, как ее получить. Сталин не решился бы на расправу с оппозицией, на массовые репрессии, если бы ожидал активного противодействия со стороны партии и народа. Но он знал, что такого сопротивления не будет, а мелкий ропот легко подавить. В осуществлении перестройки Горбачев также нуждался в народной поддержке, как Ленин при осуществлении революции. Почему же один получил такую поддержку, а другой нет? Причину я вижу в том, что революция осуществлялась снизу, а перестройка сверху. Ленин и большевики были тесно связаны с народными низами, знали их нужды и сформулировали их желания с предельной ясностью: мир, земля, рабочий контроль, самоопределение народов. Как бы теперь ни оценивали характер и последствия нашей революции, она была такой, каким был осуществивший ее народ. Тот же подход, на мой взгляд, применим к оценке перестройки. Она проводилась сверху, силами обособившейся от народа бюрократии и она могла быть только такой, какой была эта бюрократия. Чтобы понять перестройку, нам нужно внимательнее присмотреться к тому, что собой представлял правящий советский слой. К тому времени, о котором идет речь, КПСС окончательно утратила свои связи с народом и всю работу вела силой своего гигантского аппарата, полностью подменившего не только народ, но и саму партию. Партийно-государственная бюрократия стала самодовлеющей силой, преследующей собственные, отличные от народных интересы. Отвергнутые сталинизмом ценности революции стали ей глубоко чужды. К правящему слою было бессмысленно апеллировать для осуществления отброшенного идеала. По-видимому, Горбачев к последнему и не стремился. Как и все остальные генсеки, он выступал скорее как лидер советской бюрократии, балансирующий между ее группировками, чем лидер советского народа. Одна часть партаппарата во главе с честным, но консервативным Е. К. Лигачевым, по существу выступала за неизменность сталинско-брежневской модели социализма, обреченной историей на поражение. Она смотрела,-ее остатки до сих пор смотрят-на Горбачева как на враждебную силу, сознательно ставившего целью разрушить социализм. Но это глубокая неправда. На самом деле все усилия Горбачева как раз были направлены на спасение социализма путем его обновления. Ни в чем другом смысл перестройки для Горбачева быть не мог. Но для спасения социализма недостаточно было бить себя в грудь и уверять в своей преданности его делу. Нужны были преобразования, способные придать социализму новое дыхание. Но к таким мерам никто из них не был готов. Появившаяся с большим опозданием формула «демократического социализма», конечно, могла стать основой принципиально новой модели социализма. Но, к сожалению, она осталась на бумаге. Не было ясности в том, какие конкретно изменения в политической структуре общества из нее вытекают, насколько она сочетается с всесилием партийного аппарата, каким образом интересы рядовых граждан станут главными и найдут конкретные формы выражения. Из новой формулы социализма вытекала необходимость партийной реформы, осуществления которой боялись как черт ладана. Что касается другой части бюрократии, которую сперва олицетворял двуличный А. Н. Яковлев, а затем возглавлял циничный Б. Н. Ельцин, то она оказалась прямо враждебной социализму. И не потому, что они были завербованы иностранной разведкой,-хотя отдельные такие случаи нельзя исключать,-а совсем по другой причине. Ее объяснил еще в 1930-е годы Л.Д. Троцкий. Советская бюрократия, утверждал он, формируется не по принципу верности делу социализма и народа, а путем подкупа за счет предоставления ей льгот и привилегий, которых само населения лишено. Такой процесс он называл «обуржуазиванием» советской правящей верхушки, ставящей ее на путь отказа от социалистических ценностей. «Привилегии,-писал он,-имеют небольшую цену, если их нельзя передать детям по наследству. Поэтому привилегированная бюрократия рано или поздно захочет завладеть управляемыми предприятиями, превратить их в свою частную собственность» (Л.Д. Троцкий. Преданная революция. М., 1991. С. 210). Победившая в ходе перестройки часть бюрократии поставила целью не демократизацию советского общества, а захват народных богатств в свою частную собственность, и тем самым подготовила возврат к капитализму. Демагогия о демократии и правах человека была только прикрытием этой правды. Кто такие, например, Ельцин, Черномырдин4, Яковлев, Вольский5? Это бывшие члены ЦК КПСС, стоявшие в свое время во главе важнейших отделов ее центрального аппарата и благодаря приватизации нажившие свои нынешние состояния. А что сказать о таких членах Политбюро, как Акаев, Алиев, Назарбаев, Ниязов, Шеварднадзе и другие, которые также немало разбогатели за свою верность антисоциалистическим режимам в отделившихся от СССР государствах? А ведь партийно-хозяйственная бюрократия в центре и на местах состояла в основном из такого типа людей. Социалистические ценности утратили для них смысл, и они давно зарились на государственную собственность. Пока она сохранялась, они предпочитали занимать то высокое положение, которое позволяло наслаждаться благами жизни больше других. Когда же началась приватизация, то в союзе с криминальными элементами они стремились отхватить лакомый кусок. При такой расстановке политических сил, когда одни цеплялись за нежизнеспособный социализм, другие стремились разрушить его, а заинтересованные в нем широкие массы народа не были организованы и по существу исключены из воздействия на политический процесс, социализм был обречен на поражение. А вместе с ним на поражение была обречена и демократия. К сожалению, Горбачев своевременно не увидел надвигающейся опасности и не решился обратиться к народу за помощью в защите социалистических завоеваний. Выросший в бюрократических условиях и воспитанный в понятиях ее условностей, он был чужд революционной традиции опоры на широкие массы народа. Его всегда удачная карьера в коридорах бюрократии оказалась плохой политической школой. Он никогда не падал и не поднимался из забвения, как, например, Дэн Сяопин, и не имел закалки революционного борца, и это явилось трагедией для него и для нас, Он не оказался способным на решительные действия, когда обстановка от него этого требовала. В результате он уступил дело социализма его врагам и за это он, конечно, несет полную ответственность. Тем не менее, по достоинству надо оценивать и то, что Горбачев более ярко, чем кто-либо другой в коммунистическом мире, продемонстрировал демократический потенциал коммунизма. Вопреки всем западным оценкам и прогнозам, согласно которым коммунизм несовместим с демократией, Горбачев показал несостоятельность этой предвзятости тем, что именно возглавленное им реформистское крыло КПСС выступило инициатором демократических преобразований в СССР. С уходом Горбачева с политической арены и приходом Ельцина, а вместе с ним и частнособственнического правящего класса, как раз начался период постепенного свертывания демократических прав и свобод. Поворотом в этом направлении стал расстрел первого в России демократически избранного парламента и принятие новой Конституции, передавшей полноту всех ветвей власти в руки единодержавного президента. В факте одобрения Западом этих глубоко антидемократических действий Б. Н. Ельцина мы увидели ханжество и лицемерие западных политиков, заинтересованных не столько в развитии российской демократии, сколько в подчиненности российской политики западным глобальным интересам. «Сермяжная» правда для нас состоит в том, что перерастание горбачевской перестройки в ельцинские рыночные реформы сопровождалось подменой демократизации общества процессами экономической либерализации и приватизации, т.е. захватом созданных всеми предыдущими поколениями гигантских богатств народа кучкой криминальных собственников. Такой переход от перестройки к рыночным реформам не только вдохновлялся Западом, но и был осуществлен по начертанным им проектам. Однако после 12 лет развития по этому пути мы можем теперь судить, что означает сделанный за нас выбор. Как оценивать переход от перестройки к рыночным реформам? Несомненно, он был переломным в судьбе страны и народа, но к лучшему или худшему? Ответ на этот вопрос нельзя давать в зависимости от идеологических пристрастий. В таком случае налета субъективности нельзя избежать. Его, на мой взгляд, надо давать в зависимости от оценки нашей ситуации и перспектив развития по объективным критериям. Если принятый взамен перестройки курс рыночных реформ улучшает положение, разумеется, не узкой категории людей, но основной массы российского населения, а перед страной открывает перспективу ее перехода в разряд наиболее развитых стран (в группу «золотого миллиарда»), то долой социализм и его перестройку, и да здравствуют капитализм! Но если же дело обстоит так, что в результате рынка и капитализма положение основной массы российского населения ухудшается, а страна откатывается назад и опускается в разряд отсталых стран «третьего мира», то дело обстоит сложнее, и труднее спорить с теми, кто говорит: долой капитализм и да здравствует социализм! Если мы хотим давать определенные ответы на вставшие перед нами проблемы, то нельзя увильнуть от этой дилеммы. Пока же дело обстоит так, что сквозь развалины, на которых мы обитаем, лучшее будущее узреть невозможно. Ведь в результате либерализации и приватизации за 12 лет мотор российской экономики так и не заработал. Объявленного роста экономики в действительности нет. Увеличились доходы от роста цен на нефть, и это выдается за рост, а экономика тем временем чахнет ввиду утечки капиталов за рубеж, нехватки инвестиций, отсутствия технического прогресса и деградации человеческого капитала. Воздействие этих негативных факторов сказывается в полной мере, в то время как позитивных изменений не видно. Если завтра мировые цены на нефть упадут, то экономика рухнет, и никакие резервы Центробанка и стабилизационные фонды нас не спасут. Капиталы надо не омертвлять, а пускать в дело, в осуществление эффективных инвестиционных проектов. Так что итоги рыночных преобразований внушают не оптимизм, а тревогу. Конечно, есть у нас двести сорок и больше долларовых миллиардеров и миллионеров, список которых стоил жизни несчастному Полу Хлебникову, сто достаточно богатых региональных князей и баронов, порядка полторы сотни скрывающих свои состояния высших государственных чиновников. Они вместе составляют около 500 семьей, которым теперь принадлежит Россия. Им принадлежат и основные средства массовой информации, и они внушают нам, что жизнь хороша и жить хорошо. Но помимо кучки разбогатевших есть еще 85-90 процентов российского населения, для которых жизнь с каждым годом становится все более тяжелой. Если это не так, то в чем причина возросшей смертности населения? Ведь в советское время она была одной из самых низких в мире, 8-9 на тысячу человек населения, а теперь 15. Это значит, что преждевременная смертность ежегодно уносит в безвременные могилы до миллиона человек, которые оставались бы живыми, не будь этих реформ. У созданного таким путем режима обнаружился свой Гулаг. Это убийственная оценка избранного нами «курса реформ». Продолжать его-значит продолжать ежегодно убивать до миллиона своих сограждан. Можно ли надеяться, что в будущем ситуация изменится к лучшему? Надеяться можно, но оснований для этого нет никаких. Глобальный процесс, когда одни страны («золотой миллиард») наверху и занимают положение господствующих стран, а другие внизу и занимают зависимое положение в мире, завершен, и вход в клуб развитых стран уже закрыт. Что бы мы ни делали, в какую бы ВТО ни вступили, в рамках принятой модели экономики, в группу развитых стран мы попасть не можем. В результате реформ над нами установилась власть тех, кто проникнут человеконенавистнической идеологией социал-дарвинизма, презирает свой народ и прямо заявляет, что их дело делать себе деньги, а все остальное их не касается. В этой позиции нет ни грана либерализма, которым новые правители в начале прикрывали антинародную сущность задуманных ими реформ. Наша трагедия в том, что деньги правящий класс делает не путем прогресса страны и конкуренции на мировом рынке, а путем безжалостной, прямо скажем, разрушительной эксплуатации природных и трудовых ресурсов страны. Вот почему его не интересует положение народа, вот почему ему не нужны наука, культура, образование и многое другое в этой стране. Наш правящий класс в прямом и переносном смысле живет в другой стране и другими ценностями, существенно отличными от наших. Подводя итог своим рассуждениям, хочу сказать, что провал перестройки явился глубокой трагедией для нашего народа. Она была единственным шансом нашего выхода на новую траекторию социально-экономического прогресса, создания подлинно демократического общества, занимающего свое самостоятельное и уважаемое место в мировом сообществе народов. Упустив этот шанс, мы утратили свое будущее. Теперь, живя по предложенным нам правилам, мы только будем усиливать свое отставание. Правда, мы можем когда-нибудь восстать против своей нерадостной судьбы и попытаться внести в эти правила свои поправки. Например, провести частичную деприватизацию, усилить государственное воздействие на экономику, обеспечить народу больше социальных гарантий и добиться снижения смертности населения. Но Запад сделает все, чтобы этого нам не позволить. На сегодняшний день наша судьба не в наших руках. Нас окружают военными базами не потому, что от нас исходит какая-либо угроза. Нет. Таким образом, нас принуждают покорно принять свою безрадостную долю-работать на богатого дядю вместо того, чтобы работать на себя. Боюсь, что от нашего общества потребуются жертвы, сравнимые с жертвами великой революции, чтобы вновь овладеть собственной судьбой. <...> Александр Бузгалин Я хочу сформулировать три урока перестройки и сформулировать их предельно жестко в рамках реплики. Урок первый. Нашей стране были нужны качественные преобразования в экономической, социальной и политической сферах. То есть по сути дела революция. Не обязательно политическая, но экономическая, социальная и изменяющая качественно политику. На деле же мы провели изменения сверху, и первый урок состоит в том, что сверху революцию сделать нельзя. Она вырождается в контрреволюцию. Первое следствие из этого урока: реформаторы плохо кончают, если обществу объективно необходимы качественные изменения, а они проводят половинчатые, непоследовательные реформы. И дело здесь не в русском менталитете, о чем говорит Вадим Михайлович Межуев, а именно в этой половинчатой политике сверху. Следствие номер два: половинчатые реформы в массовом обществе могут вызывать как революцию, так и контрреволюцию. Если массовые движения по-настоящему сильны и организованы, на место половинчатых и неудобоваримых реформ приходит революция (пример Николая II и революции 1905-1917 годов), а если они слабы и не организованы, на смену приходит контрреволюция (пример Горбачева и Ельцина). Это победа номенклатуры. Третье следствие: номенклатура легко предает любые социальные идеалы и социальные ценности во имя своих узкоклановых интересов. Отсюда альтернативный этому первому тезису вариант. Для качественных изменений нужны реальные подвижки снизу, самоорганизация. Иначе-контрреволюция и вырождение. Урок второй. Перестройка показала, что самоорганизация и самоуправление снизу возможны. Причем возможны в массовых общенациональных масштабах, даже выходящих за масштабы одной страны. Этот опыт надо изучать и обобщать. Это гениальный опыт движения снизу, без скрупулезнейшего анализа которого представление о перестройке будет поверхностным, сведен к разговорам о личностях, об их идеях и ошибках, а не о том, что было по-настоящему ценным в перестройке. Урок номер три. Подъем низов чрезвычайно опасен вырождением, ведущим к кризису, деградации, распаду социума и другим негативным последствиям, что мы теперь и наблюдаем. Он опасен, когда этот революционный порыв снизу вырождается в контрреволюционный распад и деградацию. Главным врагом здесь становится своего рода мещанин, мелкий буржуа, хамеющий на глазах, каковым вполне может стать интеллигентный человек с высшим образованием и докторской степенью или общепризнанный публицист. Альтернативой этому является не борьба с хамом, а переадресация мещанина в русло социального творчества. Если этого нет — происходит вырождение. Мы ничего похожего сделать не смогли. Мы превратили обывателя в хама, хам превратился в бандократа, люмпена и рвача. В результате мы получили то, что получили. Петр Щедровицкий |
Похожие:
 |
Правила фитнес клуба «Бифит» Введение Добро пожаловать в фитнес клуб «Бифит» Правила Клуба Вы всегда можете ознакомиться на рецепции Вашего Клуба. В случае необходимости правила Клуба могут быть пересмотрены... |
 |
Магические слова. К. Бессер-Зигмунд В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Евангелие от Иоанна, 1: 1) |
|
Правила Клуба «verso m» В фитнес-клубе «verso m» (Клуб) установлены правила («Клубные правила»), обязательны для всех Клиентов Клуба (Членов Клуба). Просим... |
|
Николай Панков «Крестьянские Ведомости» Международного клуба агробизнеса президент Международной промышленной академии Вячеслав Бутковский представил нового президента клуба... |
|
Треваньян Шибуми Оригинал: “Shibumi”, 1979 Автор, о котором практически ничего кроме слухов не известно, оказался если не пророком, то уж точно обладающим неслабыми аналитическими... |
|
Образовательная программа детского клуба велопутешествий «россия» «россия» разрабатывалась и внедрялась в течение 25 лет с 1975 по 2000 год. Программа «Спортивные велопоходы» комплексная и интегрированная.... |
|
Страна построила завод, страна построила город, ресурсы поставлялись... Осуществить даже 10 лет спустя. Возможно, эти цели и не были первостепенными,…однако без них район утратил нечто в своем духовном... |
|
Iv. Техническое задание «лада», и молодёжной команды клуба «ладья» в сезоне 2017/18 г г по следующим лотам |
|
Проект корпорации, проект «Новый Мир» В качестве поощрения наших старых друзей, проводивших свое свободное время в наших мирах, корпорация предлагает огромные бонусы,... |
|
Техническое задание по лоту №1 № Четыреста двадцать пять тысяч девяносто пять) рублей 00 копеек, в том числе все налоги (включая ндс) и сборы |
|
Извещение о проведении открытого запроса цен в электронной форме Начальная (максимальная) цена договора составляет 923 456,70 (Девятьсот двадцать три тысячи четыреста пятьдесят шесть) рублей 70... |
|
Гарантии изготовителя Предприятие гарантирует безотказную работу вру в течение 2-х лет со дня ввода в эксплуатацию, но не более 2,5 лет со дня отгрузки... |
|
Памятка для водителей велосипедов, мопедов, скутеров Управлять велосипедом, при движении по дорогам разрешается лицам не моложе 14 лет, а мопедом – не моложе 16 лет |
|
Инструкция №4 «Правила дорожного движения для водителей велосипедов, мопедов» Управлять велосипедом по дорогам разрешается лицам не моложе 14 лет, а мопедом – не моложе 16 лет |
|
129 083,00 (сто двадцать девять тысяч восемьдесят три) рубля 00 копеек Заявка включает в себя заявку, заполненную по форме и содержанию согласно приложению к документации о закупке, а также прилагаемые... |
|
Инструкция для Тайных покупателей проект «Sonata» Тайный покупатель должен запомнить все детали визита, зафиксировать их в анкете, и если спустя какое-то время после проверки потребуются... |