6. Взаимодействие вотчины и общины при покупке людей на стороне для сдачи в рекруты.
Чтобы не сдавать в солдаты собственных крепостных, можно было и купить человека на стороне. По-видимому, крупные вотчинники, располагавшие необходимым для такой покупки капиталом, предпочитали ее отдаче своих крестьян или дворовых. Правительство Екатерины II по каким-то причинам не приветствовало распространение такого способа исполнения рекрутской повинности; быть может, некоторые бессердечные дворяне в погоне за сиюминутной наживой распродавали многих своих тяглецов, отчего уменьшались сборы подушных денег и в округе увеличивалось число нищих за счет пущенных по миру их семейств. А такой порядок вещей, конечно, способствовал и нарастанию социальной напряженности.
Справедливости ради надо сказать, что в Европе солдат продавали за границу нередко сами августейшие особы. В России же душевладельцы в большинстве своем не склонны были продавать исправных в хозяйственном отношении крестьян. Особенно если речь шла о разлучении крепостных с семьями, чье содержание стало бы на годы заботой владельца или, во всяком случае, послужило к отягощению их родственников. Более того, не все помещики даже в ситуации, когда покупка крестьянской семьи и организация ее хозяйства на новом месте в неурожайный год сулила приобретателю крупные убытки, соглашались сдавать этих людей в солдаты, если те не были замечены в дурном поведении. Так, кн. М. М. Голицын писал приказчику своей Перемышльской вотчины (село Пятницкое Перемышльского уезда Калужской губернии): «... У священника людей я купить бы и согласился, но если он несоразмерную запросит цену, то в рассуждении нынешнего неурожая содержание их мне дорого будет стоить. Да и священнику они прибыли, кроме убытку, ничего не приносят, мне же, если заплатить 500 рублей и обратить их в крестьяне: построить дом, дать все потребное и для пахоты лошадей, то не только я указных от сей суммы процентов, но ниже половины оных и через три года не получу. В рекруты ж, может быть, они не годятся. Да хотя бы и годны были, да ежели они поведением (поведения - Дм. Б.), как ты доносишь, хорошего, то, кажется, и поступить с ними таким образом будет против совести...»1.
По законам Российской империи, покупка людей для отдачи в рекруты прекращалась официально за три месяца до начала рекрутского набора2. До этого момента покупать крепостных могли сами владельцы, а также их управляющие или крепостные при условии наличия письменной доверенности от господина3. Доверенности требовались приказчикам и на продажу людей4.
Создается впечатление, что владельческие общины, если им позволяли средства или благорасположение вотчинника, стремились отдавать покупных рекрутов5. Но на основании изученных материалов трудно однозначно заключить, предпочитали ли крестьяне покупать рекрута на стороне, если в селении имелись подозрительные или провинившиеся мужчины, годные к службе6. Может быть, сам помещик не желал при таком раскладе напрасного расхода мирских денег, предпочитая кстати избавить крепостное селение от антиобщественных элементов. «...Когда какие есть гуляки (склонные к разгульному образу жизни, буяны; а также не несущие господского тягла - Дм. Б.) в которой деревни, то, хотя на деревни и на него жеребей не падет, таких отдавать без жеребья и, хотя не только в меру не придет, но можно его, для предоставления перед приемщиков, содержать под караулом», - сказано в Инструкции кн. М. М. Щербатова управителям его Ярославских имений1.
Отметим, что приобретение рекрутов могло быть возложено миром на отдельного человека2, снабжаемого в таком случае деньгами на покупку всего потребного к отдаче за вотчину числа их3. Следовательно, назначенный миром покупщик дублировал часть функций вотчинной администрации4. А кроме того, и отдельный дворохозяин мог вместо отправки в армию кого-то из домочадцев купить за них рекрута. Члены мира подчас просили принять деньги на покупку рекрута или позволить купить его на стороне. Такова челобитная, поданная кн. Е. М. Голицыной крестьянами ее Муромской вотчины села Познякова Михаилом Ермолаевым «с детьми своими и с племянником»5. В ее тексте содержится прямое указание на повторный характер обращения — в предыдущий раз крепостным было отказано на основании того, «что не время, купить негди...»6.
Подробно описан способ избежания натуральной рекрутской отдачи путем внесения денег на покупку посторонних людей в повелении Московской домовой конторы гр. Воронцовых приказчику «Инсарских и прочих вотчин» (Саранская округа) Афанасию Анатову 8 февраля 1791 года7. Управитель получил строгий выговор за то, что организованная им процедура выбора рекрут грубо нарушила устоявшийся порядок отдачи рекрут общиной по согласованию с господской администрацией. Крестьянам, внесшим деньги вместо сдачи новобранцев в предыдущий набор, Анатов зачел их платежи из денег, присланных от помещика за рекрутские квитанции8. Нарушив прямое указание Домовой конторы, Анатов организовал во время последнего набора сдачу в рекруты людей из семей, вносивших деньги, «обойдя очередных по… реэстру пятерников и четверников 27 семей»1, хотя этот реестр с указанием порядка рекрутской очереди прислан был в контору самим же Афанасием2. Анатов по предписанию конторы должен был «прежде из жеребьевых отдать из пятерников, а потом из четверников»3, не уплативших денег за своих домочадцев4. Управитель же «начал с самих взнощиков, отзываясь недельною отговоркою, что они один другому доплаты наделают»5, то есть будут помогать друг другу деньгами в компенсации стоимости рекрутов. В случае такого поведения крепостных контора требовала прекратить прием у них средств и сообщить ей об этом для получения резолюции6, но ни в коем случае не возвращать взносчикам уже сданные ими деньги7.
Если крепостной сам покупал человека, чтобы сдать его в рекруты вместо члена своей семьи, то на такую коммерческую операцию ему требовалось «верющее письмо», письменная доверенность от господина8 — ведь купчая крепость оформлялась на имя владельца. Такие же доверенности на покупку рекрутов получали вотчинные приказчики. Примером может служить доверенность, выданная гр. А. Р. Воронцовым управляющему его Санкт-Петербургским имением, с. Муриным с деревнями, 16 февраля 1793 года9. «Петр Нагаев! Как тебе небезызвестно, что я из Санкт-Петербурга отлучаюсь, и естьли в небытность мою состоится о наборе рекрут Е. И. В. манифест, то буде кто... из господ дворян будет продавать дворовых людей и крестьян, годных в рекруты, препоручаю тебе оных покупать и на имя мое или брата моего Графа Семена Романовича совершать крепости и в книгах расписываться, и тех купленных тобою дворовых людей или крестьян за вотчины наши, состоящие в разных наместничествах и уездах, отдавать где следует в зачет в рекруты... И в приеме оных получать квитанции, и что тобою как о покупке тех людей и крестьян, так и в отдаче их в рекруты, равно и в прием квитанций учинено будет, спорить и прекословить не буду»1. Внизу листа имеется сделанная, вероятно, почерком самого графа помета: «То получить после отъезда моего отсюда… Сие верющее письмо принадлежит Служителю моему... Петру Нагаеву»2.
Впрочем, часть помещиков даже предписывала участвовать в покупке не управляющим, а самим заинтересованным крестьянам. Скажем, кн. Б. А. Куракин приказал 17 января 1764 г. выборному его Ростовской вотчины села Приимкова Ефиму Осипову, чтобы «крестьяне, которые впредь для зачету в рекрута своего тягла желают исправлять покупными людьми, таковых с деньгами на покупку тех людей присылать самих, при которых та покупка последует, и тем... вернее будет... Ныне известно, что таких людей покупают... рублев по полтораста»3.
Выше при разборе вопроса о трактовке понятия рекрутской складки применительно к феномену вотчинного патронирования было замечено, что под «складкой» мог пониматься и сбор с крепостных денег на покупку рекрута на стороне. Организация такого сбора вотчинным административным аппаратом говорит о готовности ряда частных светских землевладельцев идти навстречу тем крепостным, которые не располагали нужной для покупки рекрута суммой, но изъявляли готовность платежами избавить себя от потери родственников. В имениях гр. Воронцовых, например, 5 июня 1774 года был составлен формуляр ведомости для описи крестьян, желающих избавить свои семейства от рекрутчины путем внесения денег4. «На ком именно состоит рекрутская очередь, 2) и те сохраняют себя и детей своих, взносят в сумму вашего сиятельства за каждого рекрута по 200 рублев, в кое число 3) Сколько и в каком месте заплатили, 4) остаток в какие именно годы и по коликому числу им должно заплатить, 5) в то число коликое число вашего сиятельства рекрут поставлено. 6) Где и кто именно, и еще сколько 7) доставлять должно... 8) На ком именно состоит рекрутская очередь, а дети их находятся в учениках, то есть в каменщиках и черепичниках, коих за оными мастерствами не велено отдавать в рекруты...»1.
Конечно, помещики поступали так не без выгоды для себя, получая деньги за сохранение своего же крепостного. А не отдавая их, как при рекрутской складке, устраиваемой между несколькими селениями-общинами для получения числа душ, пропорционального ставке рекрутского набора. Ведь при этом приходилось подчас либо сдавать человека за меньшее ставки число душ, либо доплачивать за отдаваемого другими общинами.
Выплата рекрутских денег небогатыми дворохозяевами производилась обыкновенно в рассрочку2, они вносили деньги в вотчинной конторе в господскую сумму до тех пор, пока не выплачивали полностью стоимость рекрута3. Кроме того, практиковалось вотчинниками и предоставление льгот в исполнении повинностей для сдающих покупных людей. Так, гр. П. А. Румянцев распорядился тем зажиточным крепостным, кто захочет купить рекрут вместо сдачи членов своих семей, «в том… давать позволение и на два года от всяких государевых и от наших податей со всего его тягла, тож и работ свобождать»4.
При откупе от рекрутчины крестьян не интересовал вопрос, кто конкретно пойдет служить вместо них или членов их семейств. Дело заключалось только в том, чтобы вовремя найти подходящего для отдачи человека5, купить его, сдать в солдаты и получить рекрутскую квитанцию, свидетельствующую об исполнении повинности. Но нетрудно представить себе, что на рынке «крещеной собственности» годных в рекруты мужчин продавалось хотя и немало, но все же не всегда достаточно для удовлетворения спроса помещиков и общин, желающих купить их.
|
