Золотой теленок илья ильф и Евгений петров от
|
Скачать 3.83 Mb.
|
| ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК Илья ИЛЬФ и Евгений ПЕТРОВ ОТ АВТОРОВ Обычно по поводу нашего обобществленного литературного хозяйства к нам обращаются с вопросами вполне законными, но весьма однообразными: "Как это вы пишете вдвоем? " Сначала мы отвечали подробно, вдавались в детали, рассказывали даже о крупной ссоре, возникшей по следующему поводу: убить ли героя романа "12 стульев" Остапа Бендера или оставить в живых? Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп и через полчаса великого комбинатора не стало. Он был прирезан бритвой. Потом мы стали отвечать менее подробно. О ссоре уже не рассказывали. Еще потом перестали вдаваться в детали. И, наконец, отвечали совсем уже без воодушевления: - Как мы пишем вдвоем? Да так и пишем вдвоем. Как братья Гонкуры. Эдмонд бегает по редакциям, а Жюль стережет рукопись, чтобы не украли знакомые. И вдруг единообразие вопросов было нарушено. - Скажите, - спросил нас некий строгий гражданин из числа тех, что признали советскую власть несколько позже Англии и чуть раньше Греции, - скажите, почему вы пишете смешно? Что за смешки в реконструктивный период? Вы что, с ума сошли? После этого он долго и сердито убеждал нас в том, что сейчас смех вреден. - Смеяться грешно? - говорил он. - Да, смеяться нельзя! И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь, эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться! - Но ведь мы не просто смеемся, - возражали мы. - Наша цель-сатира именно на тех людей, которые не понимают реконструктивного периода. - Сатира не может быть смешной, - сказал строгий товарищ и, подхватив под руку какого-то кустарябаптиста, которого он принял за стопроцентного пролетария, повел его к себе на квартиру. Повел описывать скучными словами, повел вставлять в шеститомный роман под названием: "А паразиты никогда! " Все рассказанное-не выдумка. Выдумать можно было бы и посмешнее. Дайте такому гражданину-аллилуйщику волю, и он даже на мужчин наденет паранджу, а сам с утра будет играть на трубе гимны и псалмы, считая, что именно таким образом надо помогать строительству социализма. И все время, покуда мы сочиняли "Золотого теленка", над нами реял лик строгого гражданина. - А вдруг эта глава выйдет смешной? Что скажет строгий гражданин? И в конце концов мы постановили: а) роман написать по возможности веселый, б) буде строгий гражданин снова заявит, что сатира не должна быть смешной, - просить прокурора республики привлечь помянутого гражданина к уголовной ответственности по статье, карающей за головотяпство со взломом. И. ИЛЬФ. Е. ПЕТРОВ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЭКИПАЖ АНТИЛОПЫ Переходя улицу, оглянись по сторонам (Правило уличного движения) Глава 1 О ТОМ, КАК ПАНИКОВСКИЙ НАРУШИЛ КОНВЕНЦИЮ Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того-лучшую его часть. Пешеходы создали мир. Это они построили города, возвели многоэтажные здания, провели канализацию и водопровод, замостили улицы и осветили их электрическими лампами. Это они распространили культуру по всему свету, изобрели книгопечатание, выдумали порох, перебросили мосты через реки, расшифровали египетские иероглифы, ввели в употребление безопасную бритву, уничтожили торговлю рабами и установили, что из бобов сои можно изготовить сто четырнадцать вкусных питательных блюд. И когда все было готово, когда родная планета приняла сравнительно благоустроенный вид, появились автомобилисты. Надо заметить, что автомобиль тоже был изобретен пешеходами. Но автомобилисты об этом как-то сразу забыли. Кротких и умных пешеходов стали давить. Улицы, созданные пешеходами, перешли во власть автомобилистов. Мостовые стали вдвое шире, тротуары сузились до размера табачной бандероли. И пешеходы стали испуганно жаться к стенам домов. - В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Для них ввели некое транспортное гетто. Им разрешают переходить улицы только на перекрестках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать. В нашей обширной стране обыкновенный автомобиль, предназначенный, по мысли пешеходов, для мирной перевозки людей и грузов, принял грозные очертания братоубийственного снаряда. Он выводит из строя целые шеренги членов профсоюзов и их семей. Если пешеходу иной раз удается выпорхнуть из-под серебряного носа машины - его штрафует милиция за нарушение правил уличного катехизиса. И вообще авторитет пешеходов сильно пошатнулся. Они, давшие миру таких замечательных людей, как Гораций, Бойль, Мариотт, Лобачевский, Гутенберг и Анатоль Франс, принуждены теперь кривляться самым пошлым образом, чтобы только напомнить о своем существовании. Боже, боже, которого в сущности нет, до чего ты, которого на самом деле-то и нет, довел пешехода! Вот идет он из Владивостока в Москву по сибирскому тракту, держа в одной руке знамя с надписью: "Перестроим быт текстильщиков", и перекинув через плечо палку, на конце которой болтаются резервные сандалии "Дядя Ваня" и жестяной чайник без крышки. Это советский пешеход-физкультурник, который вышел из Владивостока юношей и на склоне лет у самых ворот Москвы будет задавлен тяжелым автокаром, номер которого так и не успеют заметить. Или другой, европейский могикан пешеходного движения. Он идет пешком вокруг света, катя перед собой бочку. Он охотно пошел бы так, без бочки; но тогда никто не заметит, что он действительно пешеход дальнего следования, и про него не напишут в газетах. Приходится всю жизнь толкать перед собой проклятую тару, на которой к тому же (позор, позор! ) выведена большая желтая надпись, восхваляющая непревзойденные качества автомобильного масла "Грезы шофера". Так деградировал пешеход. И только в маленьких русских городах пешехода еще уважают и любят. Там он еще является хозяином улиц, беззаботно бродит по мостовой и пересекает ее самым замысловатым образом в любом направлении. Гражданин в фуражке с белым верхом, какую по большей части носят администраторы летних садов и конферансье, несомненно принадлежал к большей и лучшей части человечества. Он двигался по улицам города Арбатова пешком, со снисходительным любопытством озираясь по сторонам. В руке он держал небольшой акушерский саквояж. Город, видимо, ничем не поразил пешехода в артистической фуражке. Он увидел десятка полтора голубых, резедовых и бело-розовых звонниц; бросилось ему в глаза облезлое американское золото церковных куполов. Флаг трещал над официальным зданием. У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель. - Храм спаса на картошке, - негромко сказал пешеход. Пройдя под фанерной аркой со свежим известковым лозунгом: "Привет 5-й окружной конференции женщин и девушек", он очутился у начала длинной аллеи, именовавшейся Бульваром Молодых Дарований. - Нет, - сказал он с огорчением, - это не Рио-деЖанейро, это гораздо хуже. Почти на всех скамьях Бульвара Молодых Дарований сидели одинокие девицы с раскрытыми книжками в руках. Дырявые тени падали на страницы книг, на голые локти, на трогательные челки. Когда приезжий вступил в прохладную аллею, на скамьях произошло заметное движение. Девушки, прикрывшись книгами Гладкова, Элизы Ожешко и Сейфуллиной, бросали на приезжего трусливые взгляды. Он проследовал мимо взволнованных читательниц парадным шагом и вышел к зданию исполкома - цели своей прогулки. В эту минуту из-за угла выехал извозчик. Рядом с ним, держась за пыльное, облупленное крыло экипажа и размахивая вздутой папкой с тисненой надписью "Musiquе", быстро шел человек в длиннополой толстовке. Он что-то горячо доказывал седоку. Седок, пожилой мужчина с висячим, как банан, носом, сжимал ногами чемодан и время от времени показывал своему собеседнику кукиш. В пылу спора его инженерская фуражка, околыш которой сверкал зеленым диванным плюшем, покосилась набок. Обе тяжущиеся стороны часто и особенно громко произносили слово "оклад". Вскоре стали слышны и прочие слова. - Вы за это ответите, товарищ Талмудовский! - крикнул длиннополый, отводя от своего лица инженерский кукиш. - А я вам говорю, что на такие условия к вам не поедет ни один приличный специалист, - ответил Талмудовский, стараясь вернуть кукиш на прежнюю позицию. - Вы опять про оклад жалованья? Придется поставить вопрос о рвачестве. - Плевал я на оклад! Я даром буду работать! - кричал инженер, взволнованно описывая кукишем всевозможные кривые. -Захочу и вообще уйду на пенсию. Вы это крепостное право бросьте. Сами всюду пишут: "Свобода, равенство и братство", а меня хотят заставить работать в этой крысиной норе. Тут инженер Талмудовский быстро разжал кукиш и принялся считать по пальцам: - Квартира-свинюшник, театра нет, оклад... Извозчик! Пошел на вокзал! - Тпру-у! - завизжал длиннополый, суетливо забегая вперед и хватая лошадь под уздцы. - Я, как секретарь секции инженеров и техников... Кондрат Иванович! Ведь завод останется без специалистов... Побойтесь бога... Общественность этого не допустит, инженер Талмудовский... У меня в портфеле протокол. И секретарь секции, расставив ноги, стал живо развязывать тесемки своей "Musiquе". Эта неосторожность решила спор. Увидев, что путь свободен, Талмудовский поднялся на ноги и что есть силы закричал: - Пошел на вокзал! - Куда? Куда? - залепетал секретарь, устремляясь за экипажем. - Вы-дезертир трудового фронта! Из папки "Musiquе" вылетели листки папиросной бумаги с какими-то лиловыми "слушали-постановили". Приезжий, с интересом наблюдавший инцидент, постоял с минуту на опустевшей площади и убежденным тоном сказал: - Нет, это не Рио-де-Жанейро. Через минуту он уже стучался в дверь кабинета предисполкома. - Вам кого? - спросил его секретарь, сидевший за столом рядом с дверью. - Зачем вам к председателю? По какому делу? Как видно, посетитель тонко знал систему обращения с секретарями правительственных, хозяйственных и общественных организаций. Он не стал уверять, что прибыл по срочному казенному делу. - По личному, - сухо сказал он, не оглядываясь на секретаря и засовывая голову в дверную щель. - К вам можно? И, не дожидаясь ответа, приблизился к письменному столу: - Здравствуйте, вы меня не узнаете? Председатель, черноглазый большеголовый человек в синем пиджаке и в таких же брюках, заправленных в сапоги на высоких скороходовских каблучках, посмотрел на посетителя довольно рассеянно и заявил, что не узнает. - Неужели не узнаете? А между тем многие находят, что я поразительно похож на своего отца. - Я тоже похож на своего отца, - нетерпеливо сказал председатель. - Вам чего, товарищ? - Тут все дело в том, какой отец, - грустно заметил посетитель. - Я сын лейтенанта Шмидта. Председатель смутился и привстал. Он живо вспомнил знаменитый облик революционного лейтенанта с бледным лицом и в черной пелерине с бронзовыми львиными застежками. Пока он собирался с мыслями, чтобы задать сыну черноморского героя приличествующий случаю вопрос, посетитель присматривался к меблировке кабинета взглядом разборчивого покупателя Когда-то, в царские времена, меблировка присутственных мест производилась по трафарету. Выращена была особая порода казенной мебели: плоские, уходящие под потолок шкафы, деревянные диваны с трех дюймовыми полированными сиденьями, столы на толстых бильярдных ногах и дубовые парапеты, отделявшие присутствие от внешнего беспокойного мира. За время революции эта порода мебели почти исчезла, и секрет ее выработки был утерян. Люди забыли, как нужно обставлять помещения должностных лиц, и в служебных кабинетах показались предметы, считавшиеся до сих пор неотъемлемой принадлежностью частной квартиры. В учреждениях появились пружинные адвокатские диваны с зеркальной полочкой для семи фарфоровых слонов, которые якобы приносят счастье горки для посуды, этажерочки, раздвижные кожаные кресла для ревматиков и голубые японские вазы. В кабинете председателя арбатовского исполкома, кроме обычного письменного стола, прижились два пуфика, обитых полопавшимся розовым шелком, полосатая козетка, атласный экран с Фузи-Ямой и вишней в цвету и зеркальный славянский шкаф грубой рыночной работы. "А шкафчик-то типа "Гей, славяне! " - подумал посетитель. - Тут много не возьмешь. Нет, это не Рио-деЖанейро". - Очень хорошо, что вы зашли, - сказал, наконец, председатель. - Вы, вероятно, из Москвы? - Да, проездом, - ответил посетитель, разглядывая козетку и все более убеждаясь, что финансовые дела исполкома плохи. Он предпочитал исполкомы, обставленные новой шведской мебелью ленинградского древтреста. Председатель хотел было спросить о цели приезда лейтенантского сына в Арбатов, но неожиданно для самого себя жалобно улыбнулся и сказал: - Церкви у нас замечательные. Тут уже из Главнауки приезжали, собираются реставрировать. Скажите, а вы-то сами помните восстание на броненосце "Очаков"? - Смутно, смутно, - ответил посетитель. - В то героическое время я был еще крайне мал. Я был дитя. - Простите, а как ваше имя? - Николай... Николай Шмидт. - А по батюшке? - Ах, как нехорошо! " - подумал посетитель, который и сам не знал имени своего отца. - Да-а, - протянул он, уклоняясь от прямого ответа, теперь многие не знают имен героев. Угар нэпа. Нет того энтузиазма, Я собственно попал к вам в город совершенно случайно. Дорожная неприятность. Остался без копейки. Председатель очень обрадовался перемене разговора. Ему показалось позорным, что он забыл имя очаковского героя. "Действительно, - думал он, с любовью глядя на воодушевленное лицо героя, - глохнешь тут за работой. Великие вехи забываешь". - Как вы говорите? Без копейки? Это интересно. - Конечно, я мог бы обратиться к частному лицу, - сказал посетитель, - мне всякий даст, но, вы понимаете, это не совсем удобно с политической точки зрения. Сын революционера - и вдруг просит денег у частника, у нэпмана... Последние слова сын лейтенанта произнес с надрывом. Председатель тревожно прислушался к новым интонациям в голосе посетителя. "А вдруг припадочный? - подумал он, - хлопот с ним не оберешься". - И очень хорошо сделали, что не обратились к частнику, - сказал вконец запутавшийся председатель. Затем сын черноморского героя мягко, без нажима перешел к делу. Он просил пятьдесят рублей. Председатель, стесненный узкими рамками местного бюджета, смог дать только восемь рублей и три талона на обед в кооперативной столовой "Бывший друг желудка". Сын героя уложил деньги и талоны в глубокий карман поношенного серого в яблоках пиджака и уже собрался было подняться с розового пуфика, когда за дверью кабинета послышался топот и заградительный возглас секретаря. Дверь поспешно растворилась, и на пороге ее показался новый посетитель. - Кто здесь главный? - спросил он, тяжело дыша и рыская блудливыми глазами по комнате. - Ну, я, - сказал председатель. - Здоров, председатель, - гаркнул новоприбывший, протягивая лопатообразную ладонь. - Будем знакомы. Сын лейтенанта Шмидта. - Кто? - спросил глава города, тараща глаза. - Сын великого, незабвенного героя лейтенанта Шмидта, повторил пришелец, - А вот же товарищ сидитсын товарища Шмидта, Николай Шмидт. И председатель в полном расстройстве указал на первого посетителя, лицо которого внезапно приобрело сонное выражение. В жизни двух жуликов наступило щекотливое мгновение. В руках скромного и доверчивого председателя исполкома в любой момент мог блеснуть длинный неприятный меч Немезиды. Судьба давала только одну секунду времени для создания спасительной комбинации. В глазах второго сына лейтенанта Шмидта отразился ужас. Его фигура в летней рубашке "Парагвай", штанах с матросским клапаном и голубоватых парусиновых туфлях, еще минуту назад резкая и угловатая, стала расплываться, потеряла свои грозные контуры и уже решительно не внушала никакого уважения. На лице председателя появилась скверная улыбка. И вот, когда второму сыну лейтенанта уже казалось, что все потеряно и что ужасный председательский гнев свалится сейчас на его рыжую голову, с розового пуфика пришло спасение. - Вася! - закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. - Родной братик! Узнаешь брата Колю? И первый сын заключил второго сына в объятия. - Узнаю! - воскликнул прозревший Вася. - Узнаю брата Колю! Счастливая встреча ознаменовалась такими сумбурными ласками и столь необыкновенными по силе объятиями, что второй сын черноморского революционера вышел из них с побледневшим от боли лицом. Брат Коля на радостях помял его довольно сильно. Обнимаясь, оба брата искоса поглядывали на председателя, с лица которого не сходило уксусное выражение. Ввиду этого спасительную комбинацию тут же на месте пришлось развить, пополнить бытовыми деталями и новыми, ускользнувшими от Истпарта подробностями восстания моряков в 1905 году. Держась за руки, братья опустились на козетку и, не спуская льстивых глаз с председателя, погрузились в воспоминания. - До чего удивительная встреча! - фальшиво воскликнул первый сын, взглядом приглашая председателя, примкнуть к семейному торжеству. - Да, - сказал председатель замороженным голосом. -Бывает, бывает. Увидев, что председатель все еще находится в лапах сомнения, первый сын погладил брата по рыжим. как у сеттера, кудрям и ласково спросил: - Когда же ты приехал из Мариуполя, где ты жил у нашей бабушки? - Да, я жил, - пробормотал второй сын лейтенанта, - у нее. - Что же ты мне так редко писал? Я очень беспокоился. - Занят был, - угрюмо ответил рыжеволосый. И, опасаясь, что неугомонный брат сейчас же заинтересуется, чем он был занят (а занят он, был преимущественно тем, что сидел в исправительных домах различных автономных республики областей), второй сын лейтенанта Шмидта вырвал инициативу и сам задал вопрос: - А ты почему не писал? - Я писал, - неожиданно ответил братец, чувствуя необыкновенный прилив веселости, - заказные письма посылал. У меня даже почтовые квитанции есть. И он полез в боковой карман, откуда действительно вынул множество лежалых бумажек, но показал их почему-то не брату, а председателю исполкома, да и то издали. Как ни странно, но вид бумажек немного успокоил председателя, и воспоминания братьев стали живее. Рыжеволосый вполне освоился с обстановкой и довольно толково, хотя и монотонно, рассказал содержание массовой брошюры "Мятеж на Очакове". Брат украшал его сухое изложение деталями, настолько живописными, что председатель, начинавший было уже успокаиваться, снова навострил уши. Однако он отпустил братьев с миром, и они выбежали на улицу, чувствуя большое облегчение. За углом исполкомовского дома они остановились. - Кстати, о детстве, - сказал первый сын, - в детстве таких, как вы, я убивал на месте. Из рогатки. - Почему? - радостно спросил второй сын знаменитого отца. - Таковы суровые законы жизни. Или, короче выражаясь, жизнь диктует нам свои суровые законы. Вы зачем полезли в кабинет? Разве вы не видели, что председатель не один? - Я думал... - Ах, вы думали? Вы, значит, иногда думаете? Вы мыслитель. Как ваша фамилия, мыслитель? Спиноза? Жан Жак Руссо? Марк Аврелий? Рыжеволосый молчал, подавленный справедливым обвинением. - Ну, я вас прощаю. Живите. А теперь давайте познакомимся. Как-никак-мы братья, а родство обязывает. Меня зовут Остап Бендер. Разрешите также узнать вашу первую фамилию. - Балаганов, - представился рыжеволосый, - Шура Балаганов. - О профессии не спрашиваю, - учтиво сказал Бендер, - но догадываюсь. Вероятно, что-нибудь интеллектуальное? Судимостей за этот год много? - Две, - свободно ответил Балаганов. - Вот это нехорошо. Почему вы продаете свою бессмертную душу? Человек не должен судиться. Это пошлое занятие. Я имею в виду кражи. Не говоря уже о том, что воровать грешно, - мама наверно познакомила вас в детстве с такой доктриной, - это к тому же бесцельная трата сил и энергии. Остап долго еще развивал бы свои взгляды на жизнь, если бы его не перебил Балаганов. - Смотрите, - сказал он, указывая на зеленые глубины Бульвара Молодых Дарований. - Видите, вон идет человек в соломенной шляпе? - Вижу, - высокомерно сказал Остап. - Ну и что же? Это губернатор острова Борнео? - Это Паниковский, - сказал Шура. - Сын лейтенанта Шмидта. По аллее, в тени августейших лип, склонясь немного набок, двигался немолодой уже гражданин. Твердая соломенная шляпа с рубчатыми краями боком сидела на его голове. Брюки были настолько коротки, что обнажали белые завязки кальсон. Под усами гражданина, подобно огоньку папиросы, пылал золотой зуб. - Как, еще один сын? - сказал Остап. - Это становится забавным. Паниковский подошел к зданию исполкома, задумчиво описал у входа восьмерку, взялся за поля шляпы обеими руками и правильно установил ее на голове, обдернул пиджак и, тяжело вздохнув, двинулся внутрь. - У лейтенанта было три сына, - заметил Бендер, - два умных, а третий дурак. Его нужно предостеречь. - Не надо, - сказал Балаганов, - пусть знает в другой раз, как нарушать конвенцию. - Что это за конвенция такая? - Подождите, потом скажу. Вошел, вошел! - Я человек завистливый, - сознался Бендер, - но тут завидовать нечему. Вы никогда не видели боя быков? Пойдем посмотрим. Сдружившиеся дети лейтенанта Шмидта вышли из-за угла и подступили к окну председательского кабинета. За туманным, немытым стеклом сидел председатель. Он быстро писал. Как у всех пишущих, лицо у него. было скорбное. Вдруг он поднял голову. Дверь распахнулась, и в комнату проник Паниковский. Прижимая шляпу к сальному пиджаку, он остановился около стола и долго шевелил толстыми губами. После этого председатель подскочил на стуле и широко раскрыл рот. Друзья услышали протяжный крик. Со словами "все назад" Остап увлек за собою Балаганова. Они побежали на бульвар и спрятались за деревом. - Снимите шляпы, - сказал Остап, - обнажите головы. Сейчас состоится вынос тела. Он не ошибся. Не успели еще замолкнуть раскаты и переливы председательского голоса, как в портале исполкома показались два дюжих сотрудника. Они несли Паниковского. Один держал его за руки, а Другой за ноги. - Прах покойного, - комментировал Остап, - был вынесен на руках близкими и друзьями. Сотрудники вытащили третье глупое дитя лейтенанта Шмидта на крыльцо и принялись неторопливо раскачивать. Паниковский молчал, покорно глядя в синее небо. - После непродолжительной гражданской панихиды... - начал Остап. В ту же самую минуту сотрудники, придав телу Паниковского достаточный размах и инерцию, выбросили его на улицу. - ... тело было предано земле, - закончил Бендер. Паниковский шлепнулся на землю, как жаба. Он быстро поднялся и, кренясь набок сильнее прежнего, побежал по Бульвару Молодых Дарований с невероятной быстротой. - Ну, теперь расскажите, - промолвил Остап, - каким образом этот гад нарушил конвенцию и какая это была конвенция. |
Похожие:
 |
Илья Ильф Евгений Петров легенда о великом комбинаторе пролог Часть I часть II А в 1938—1939 годах издательство «Советский писатель» выпустило четырехтомное собрание сочинений Ильфа и Петрова. Мало кто из тогдашних... |
 |
Золотой теленок Потому что до сих пор «Золотой теленок» издавался не полностью и не в том виде, в каком его написали авторы, а в том, в каком его... |
|
Т. Г. Петров (СПбГУ, Санкт-Петербург) Седов, 1982), она же термодинамическая (до константы) энтропия смешения как мера сложности распределения, a – анэнтропия Петрова... |
|
Список литературы по «Основам доказательной медицины» Петров В. И. Медицина, основанная на доказательствах [Текст] : учеб пособие для студ мед вузов и последиплом образования врачей /... |
|
Правила внутреннего трудового распорядка муниципального бюджетного... «Золотой ключик» лиц, состоящих в трудовых отношениях с образовательным учреждением |
|
Биография писателя Статьи и заметки «Евгений Онегин» А. С. Пушкина; второй — статьи и исследования, третий — заметки, рецензии и выступления, посвященные творчеству поэта, четвертый... |
|
Учебно-методический комплекс дисциплины «Правоведение» Слесари завода «Контур» Иванов, Петров и Сидоров опоздали на работу. Иванов на 10 минут, Петров на 3 часа 50 минут, Сидоров –на 4... |
|
М. Б. Косьяненко Основная общеобразовательная программа муниципального... Основная общеобразовательная программа дошкольного образовательного учреждения муниципального детского сада комбинированного вида... |
|
Основная образовательная программа дошкольного образования мбдоу детский сад «Золотой ключик» Основная образовательная программа дошкольного образования мбдоу детский сад «Золотой ключик» п. Ванино разработана рабочей группой... |
|
Евсюков С. Г., Петров А. Г. Состояние и перспективы развития корпоративного... Устюжанина Е. В., Евсюков С. Г., Петров А. Г. Состояние и перспективы развития корпоративного сектора российской экономики / Препринт... |
|
Илья Хандриков Записки предпринимателя идеалиста 1976 2011 Это не прошло даром: автору помогли расстаться с бизнесом, который он выстраивал десятилетиями |
|
Илья Стогоff. Мачо не плачут warning! Данный роман рассчитан на чтение при одновременном прослушивании в плейере альбома "The Fat Of The Land" группы "The Prodigy", в... |
|
И. И. Иванов, П. П. Петров, С. С. Сидоров. Название статьи (to be... |
|
Илья Франк Русский на ладони English traslation by Olga Tyuleneva 120 mini-dialogues Как вас зов`ут (what’s your name: ‘how do they call you’; звать — несов. = несовершенный вид = Imperfective Aspect)? |
|
Договор Гражданин Российской Федерации Ступин Евгений Константинович, именуемый в дальнейшем |
|
Информационный бюллетень №3 1 марта Сегодня завершились соревнования у фигуристов. Сильнейшим одиночником у юношей стал Илья Спиридонов (Казань, Россия), у девочек Елена... |