Тихоновский Богословский Институт введение в литургическое предание православной церкви прот. Владимир Воробьев (1993/1994)
|
Скачать 3.88 Mb.
|
| них менее достоверным, менее понятным. Они начинают моделировать некую веру, более понятную им, и эта их вера уже не истинна, уже не та, которую возвещали праведные праотцы. Возникают искажения веры, появляется, таким образом, язычество. Люди все дальше и дальше уходят от истинной веры, от истинного богопочитания. И каждый начинает приносить жертвы по-своему и понимать общение с Богом и образ Божий по-своему. В историческое время мы видим множество разных языческих верований. Вы знаете, как в Самарии поклонялись Ваалу. В царствование царя Ахава его жена Иезавель допустила в Израильское царство множество языческих волхвов, насаждая культ Ваала. Ваал — это был языческий бог, который изображался в виде громадного медного быка с открытой пастью. Этот бык представлял собой печь, его раскаляли докрасна, и в эту пасть бросали израильские женщины своих детей. Они тоже приносили жертву богу, жертвовали своими детьми. Что это такое было? Как видите, с одной стороны — жертвоприношение Авраама, которое прообразовывало Пришествие Господа Иисуса Христа, с другой стороны — бесовские жертвы Ваалу. Если там ангел удержал руку Аврааму, то здесь, конечно, никто не удерживает руки безумных матерей, и они уничтожают своих детей, думая, что служат Богу. Как они делают это, с любовью к Ваалу? Конечно, нет. Это уже совсем другие отношения с. Божеством. Вместо любви приходит страх и понятие о том, что нужно это сделать, чтобы жить благополучно, чтобы что-то получить, некий как бы способ жизни. Это не есть выражение любви, это не есть мольба Богу. Нет, это отношения какого-то договора: ты — мне, я — тебе. Я тебе сожгу своего ребенка, а ты за это дай мне некое благополучие. Отношение любви переходит в отношение договора. Такие договорные отношения всегда приходят, когда нет любви, когда нет доверия. И оказывается, что в религии тоже можно на место любви к Богу поставить договорные отношения. Божественное вдруг сразу же заменяется бесовским. Свет подменяется тьмой, вместо веры истинной приходит магия. К магии как раз принадлежат такие отношения. Все языческие верования по своему существу, по природе своей являются магизмом. А отношения истинные с Богом — это отношения любви. С самого начала земной человеческой жизни человек стал перед искушением, и это искушение является одним из основных в течение всей человеческой истории. Искушение это, можно было бы сформулировать так: каково отношение к истине рода человеческого, как искать истину, как устоять в истине, быть верным этой истине? Является ли истина для человека чем-то совершенно необходимым? Нужно ли истине служить? Нужно ли чем-то жертвовать ради истины? Весь комплекс таких вопросов подразумевает, конечно, свои ответы, и на пути таких исканий встает искушение, очень тяжелое. Таким искушением является постоянная возможность подменить подлинную истину каким-то суррогатом, ее ложным изображением, подлинное искание истины чем-то внешним, чем-то более простым и легким. Отсюда возникает язычество, подменяется вера в истинного Бога верой более примитивной, более доступной и понятной в каких-то идолов, языческие божества. Но даже когда люди сохраняют веру в Единого истинного Бога, это искушение от них не отходит. В каждый момент своей жизни, в каждый момент истории ветхозаветные евреи, а потом христиане постоянно стоят перед искушением эту истинную веру в духе подменить. Можно оставаться верным внешне, но, тем не менее, быть неверным в духе. Потому что духовное гораздо труднее проконтролировать и принять в свое сердце, и человек часто ищет более легкого способа жизни. И эти искания легких путей очень часто приводят нас к заблуждению. Сейчас эта проблема стоит не менее остро для всех нас вместе и для каждого в отдельности, чем когда-либо еще. Сейчас тоже можно подменить подлинное искание истины и верность духу православия чем-то внешним и более примитивным. Таких примеров сейчас очень много. Можно смешать православие с каким-то национализмом, патриотизмом, превратить православие в специальную религиозную политику. Много других возможностей ждут нас на каждом шагу, и мы далеко не всегда умеем в них разобраться. Можно, вроде бы оставаясь в лоне Православной Церкви, участвуя во всех моментах церковной жизни, оставаться совершенно чуждым православию по духу своему. Такие примеры были всегда и сейчас их тоже очень много. Мы все можем называть себя православными, но совершенно не знать, что такое Литургия, и представлять ее себе совершенно чудовищным образом. Например, в церкви бывают случаи, когда священник спрашивает - желающего причаститься: "Отчего ты причащаешься?" — и причащающийся не знает, что ответить, и говорит какую-нибудь кощунственную нелепость. А когда его спрашивают, в кого он верит, он говорит, что верит во Христа, Божию Матерь и Святителя Николая — это у него такая троица. Это не смешно, а грустно. Таких, так называемых православных христиан у нас очень много. Это очень страшное и печальное явление. Большинство таких "православных" о православии не имеют никакого представления. Православный — это тот, кто правильно славит Бога. Православие — это принятие в свое сердце истины о Боге. А это требует большого труда. Вы скажете, что бывают дети православные, которые ничего не понимают, а ходят в церковь, причащаются, молятся Богу и Господь их сподобляет благодати Своей. Да, конечно. Кроме того, в церкви сейчас много бабушек, которые, можно сказать, отстояли православие в годы страшного гонения, когда многие образованные люди испугались, отошли от веры, а эти бабушки, ничего не знающие, верящие самым примитивным образом, ходили в церковь и отстояли православие. Да, это тоже верно. Но хочу спросить: "Есть ли среди вас кто-нибудь, кого привела в церковь вот такая бабушка?" Думаю, что нет ни одного. К сожалению, такие бабушки не умеют воспитать даже собственных детей в вере, и их дети вырастают совершенными атеистами, безбожниками, очень часто пьяницами или преступниками и смеются над их верой. Потому что недостаточно иметь такую примитивную веру. Нужно любить Бога, как говорит Господь, всем сердцем своим, всеми помышлениями, всей душой своею, всей крепостью своей. Т.е. не только своим чувством, не только своей верностью нужно быть православными, но и разумом своим. От нас требуется разумная вера, разумная любовь и понимание того, что Господь дал нам понимать. Та истина, которая в течение почти двух тысяч лет проповедовалась Православной Церковью, которую защищали многие святые подвижники, та истина, за которую люди отдавали свою жизнь, эта истина достойна того, чтобы мы с вами ее знали, хранили и любили. И потому неправильно будет думать, что православный человек может ничего не знать. Мы должны обязательно знать учение Церкви по-настоящему. Должны быть православными по духу своему, по разуму, иначе мы не сможем никому передать свою веру. Нам обязательно нужна широта. Помните, что где Дух Божий, там свобода. Формализм — это враг православия, это фарисейство, это как раз то состояние, которое порождает такой страшный грех фарисейства, совершенно чуждый православной вере и христианскому устроению сердца человеческого. Никогда не нужно быть буквоедом и формалистом. Нужна свободная любовь, свободная вера. Это не означает размывание границ православия, как некоторые делают в наше время, — они пытаются внутри Православной Церкви размывать границы православия и православие как бы расширять, и под этим предлогом они нас, по существу говоря, православия лишают. Православие делается чем-то неопределенным, и его строгость, его категоричность в отстаивании истины здесь теряется. Мы должны как раз знать эти границы и свято их хранить. Мы должны беречь свое православие, как зеницу ока. Это наша величайшая святыня, это величайший Божий дар, нам данный. Мы должны его хранить, но не нужно им кичиться. Нашей особенной заслуги нет в том, что мы родились в православной стране. Поэтому наивно было бы думать, что человек, родившийся в другой нации или в другой стране, скажем, среди католиков или среди протестантов, что он обязательно плохой. Среди них очень много людей гораздо лучших, чем некоторые православные. Эти люди вовсе не являются проповедниками каких-то ересей. Они вовсе не стремятся как-то исказить православие или его уничтожить. Они очень часто сочувствуют православию, но принадлежат по рождению другой традиции и не имеют силы разобраться в истине и выйти из рамок своей традиции. Это, конечно, грустно, но это не значит, что эти люди плохие. Так что давайте мыслить свободно и спокойно. В древности православная жизнь, православное богослужение были харизматическими (греческое слово "харизма" означает "дар"). Под харизмой имеется в виду благодатный Божий дар. И харизматической жизнью называют жизнь по вдохновению, от Бога. Как вы знаете, первыми христианами были евреи. Они были воспитаны в очень строгой иудейской традиции. У евреев было очень развитое богослужение. Оно развивалось тысячелетиями, и заповедь Моисея: "помни день субботний, еже святити его" (Исх. 20, 8) о том, что нужно посвящать субботу Господу Богу, и сейчас евреями хранится, хотя в очень искаженном, фарисейском виде. И сейчас правоверные иудеи очень боятся нарушить субботу. Но в древности эта верность заповеди понималась не так, как теперь. Суббота должна быть посвящена Богу, т. е. нужно идти в храм, молиться Богу, служить Ему. И еврейское богослужение было обязательным для всего еврейского народа. Принесение жертв было общей нормой еврейской жизни. Христос в течение всей своей земной жизни постоянно ходил в Иерусалим, хотя Он жил в Назарете, потому что по своей земной принадлежности Он был правоверным иудеем. И как всякий иудей, Он ходил в Иерусалим приносить жертву. У иудеев был только один храм в мире — это Иерусалимский храм (синагога — это не храм, это — место собраний, место каких-то чтений, место, где можно учиться или учить). Жертва приносилась только в Иерусалимском храме. Поэтому все евреи, где бы они ни были, должны были в главные праздники придти в Иерусалим для принесения жертвы. И Христос тоже исполнял этот закон. Исполнять — это слово славянское, исполнить закон — это значит, его восполнить, пополнить, дополнить. И Христос был верен закону, и само распятие Христово совершилось перед Пасхой, когда Христос пришел в Иерусалим принести пасхальную жертву. Он знал, что Его хотят убить в Иерусалиме, но не пойти в Иерусалим на Пасху Он не мог. Не следует здесь примитизировать Евангелие, конечно, Христос пришел для того, чтобы пострадать, Он знал о необходимости Своей крестной жертвы. Но с другой стороны, по человечеству Своему, Христос шел именно принести пасхальную жертву в Иерусалиме, даже тогда, когда это грозило Ему смертью. И апостолы шли за Ним точно также. Таким образом, мы видим, что древнее еврейское богослужение для первых христиан было святым, необходимым. И апостолы вовсе не сразу ушли из храма. Они собирались в Соломоновом приделе и там исполняли все, что предписывал им иудейский закон. Но в их жизнь входит сразу нечто новое — Евхаристия, которая была установлена Христом перед Его крестным страданием на Тайной вечере. Евхаристия, которую нельзя было совершить в иудейском храме. А Господь повелел им творить в Его воспоминание Евхаристию. И вот с первых же дней Пятидесятницы апостолы совершают Евхаристию по домам. Потом наступает время гонений, апостолы расходятся по всему тогдашнему миру. Евреи изгнаны из Иерусалима, храм разрушен, и приносить жертву уже негде. И незачем уже идти в Иерусалим. Но с евреями-христианами Евхаристия пребывает всюду, куда они идут. Везде она совершается. В основе Евхаристии находится Тайная вечеря, совершавшаяся по чину ветхозаветному. И естественно, что все богослужение складывается еще в апостольское время как бы из двух составляющих: из ветхозаветного богослужения и из того нового, что принес Христос. Эти две составляющие соединяются, и отсюда развивается то удивительное и прекрасное сокровище, которым является новозаветное православное богослужение. Но для того чтобы понять некие законы богослужебные, нужно обязательно принимать во внимание обе составляющие. Нужно понять, что богослужение ветхозаветное имело своей целью каким-то образом восхвалить Бога, вспомнить особенные моменты ветхозаветной истории, моменты особенного богообщения. Там большое место занимало мессианское ожидание, ожидание Христа. Были, конечно, хвалебные гимны, прошения, обращенные к Богу. Но ветхозаветное богослужение совмещается с теми словами, которые нам хорошо известны, что "Бога никто же не видел нище же", т.е. Бога невозможно увидеть. Можно ему как-то молиться, но увидеть Его, познать Его близко невозможно. В Ветхом Завете Бог остается непознаваемым. И когда приходит Христос для того, чтобы вернуть человека к Богу, чтобы не только вернуть человеку прежнее его достоинство, потерянное в раю, но сподобить его еще гораздо более высокого призвания — богосыновства, то все, конечно, меняется. И старые ветхозаветные формы богослужебной и духовной жизни теперь наполняются совершенно новым смыслом. Многие из них оказываются нужны, и теперь в эту форму вливается новое содержание. Новой является сама задача богослужения. Если древние евреи хотели помнить Бога, оставаться верными Ему, то задачей новозаветной жизни является нечто иное — стяжание Духа Святаго. Таким образом, можно сказать, что жизнь ветхозаветная от новозаветной отличается как земля от неба. Потому что в ветхозаветной жизни была задача здесь на земле помнить небо, но подняться на небо никто не мечтал. А задача новозаветной жизни именно взойти на небо, соединяясь с Богом. Если человек потерял Бога и не может Его найти, то Сам Бог приходит на землю для того, чтобы Себя соединить с человеком. Принимает на себя человеческое естество, чтобы человек отныне получил возможность такого богосыновства в соединении с Богом. Естественно, что вся церковная, духовная, богослужебная жизнь служит этой задаче — явить небесную, духовную реальность, сделать так, чтоб здесь эта реальность присутствовала. Мы знаем, что земной материальный мир живет в пространстве и времени. Мир духовный живет по иным законам, и потому богослужение христианское имеет целью преодолеть пространство и время. Для того чтобы приобщиться духовной жизни, небесной реальности нужно выйти из пространства и времени. И мы видим, что все православное богослужение развивается в этом ключе. И если это не понять с самого начала, то оно будет непонятным никогда. Можно, скажем, стоять на всенощной и ждать, пока кончат петь все стихиры, стараться уловить смысл этих стихир, уставать больше или меньше, можно привыкнуть, любить это богослужение, но, уверяю вас, что оно будет восприниматься совершенно по-разному в зависимости от того, чего вы ждете от него. Если вы просто пришли что-то вспомнить, просто послушать хор или насладиться византийской поэзией или русской гимнографией — это одно. Если же вы пришли в церковь для того, чтобы приобщиться к тому событию, которое пребывает в вечности, которое сейчас снова является нам, то тогда вы будете участвовать в богослужении совершенно иначе. Что значит является сейчас? Все духовное, все, что имеет отношение к Богу, живет вне времени и пространства. А наш мир пространственно-временной как бы не вмещает эту вечность. Но возможно воплощение. Как Сын Божий приходит на землю воплотиться в естестве человеческом, и здесь живет во времени и пространстве, так и все духовное бытие тоже может воплощаться. И можно сказать в каком-то смысле, что христианство — это религия воплощения. И христианское богослужение имеет целью воплотить те реальности, которые существуют вечно на небе, в духовном мире. Те события, которые существуют всегда. Например, Рождество Христово. Оно произошло только один раз две тысячи лет назад? Нет. Оно существует всегда. Оно не может принадлежать только нашей земной истории, потому что это событие принадлежит, прежде всего, духовной реальности и, таким образом, принадлежит вечности. А если так, то оно может воплотиться, как воплотилось однажды, две тысячи лет назад. И наше богослужение имеет целью воплотить это богослужение снова. Значит ли это, что Христос снова рождается? Нет. Он, если так можно выразиться, рождается один раз, просто это то же самое рождение. Но мы к нему можем приобщиться, потому что оно вновь приходит к нам, эта духовная реальность вновь открывается нам. Это та же самая реальность, которая была тогда, 2000 лет назад, и в этом смысле мы с вами во время богослужения делаемся участниками этого события, точно также как были участниками пастухи или волхвы. Мы тоже можем стоять у Креста во время Страстной седмицы, потому что наш крест — это тот же самый крест. Потому что в нашем богослужении является нам то же самое событие. Здесь преодолевается время и пространство. Здесь есть некое духовное торжество. Это явление во времени и пространстве. Если мы это поймем, то поймем, что роль богослужения вовсе не такая уж второстепенная, наоборот, это самое главное в нашей церковной жизни, потому что богослужение — это приобщение наше к небу, к Богу. Какими же способами Церковь достигает поставленной цели? Для этого Церковь использует некий особенный язык — язык символов. Все богослужение наше символично. Оно было символичным еще и в Ветхом завете. Но тогда эти символы имели несколько другой смысл. И слово "символ", употребляемое сейчас, тоже имеет несколько другой смысл, чем тот, который вкладывали в это понятие первые христиане. Скажем, плюс — это знак сложения, а крестик — это знак умножения, и таких знаков много, и не только в математике. Везде наша жизнь полна такими знаками. Это тоже символы. Но мы их значение весьма сузили. Мы просто обозначаем некоторую последовательность действий, обозначаем, что и как нужно делать. Это просто некая инструкция к действию. Символ в древнем понимании гораздо богаче. Символ в богослужебном понимании — это способ воплощения одной реальности в другую. Там это не просто знак, а присутствие одной реальности в другой. Сам Господь даст нам этот язык символов. Потому что в Тайной Вечере, когда Господь берет хлеб и говорит, что это есть Тело Мое, берет вино и говорит, что это есть Кровь Моя, Он для этого чуда, для этого Таинства использует тоже некие символические вещества — это хлеб и вино. Т.е. Господь нам указывает, что для того, чтобы приобщиться к духовной реальности нужно чудо такого творческого действия Божьего. Господь творит чудеса. Такое воплощение — это всегда чудо. И вот, все богослужение делается символичным. Только совершенно примитивные люди думают, что язык символов используется только по неграмотности, по неумению, как, скажем, советские атеисты говорили, что икона православная не имеет объема, потому что художники не умели нарисовать объемных изображений, они не умели воспользоваться светотенью, не владели законами перспективы. Всем понятно, что икона — это искусство символичное, и что язык символа специально избран для иконы, потому что задачей иконы является явить духовную реальность в этой земной реальности. Поэтому все церковное искусство обязательно должно быть символичным. Так же символична церковная музыка, церковная гимнография, каждое действие. Сама архитектура храма тоже всегда несет в себе очень богатую символику. Этот язык символов лучше всего помогает преодолеть пространство и время. Очень часто на иконе специально изображается одновременно прошедшее и будущее, разновременные события вместе. Не потому, что икона примитивна, а потому, что она имеет цель преодолеть время. Очень часто жития святых внушают разные сомнения, являются ли они достаточно историческими источниками для биографии того или иного святого. И когда мы читаем житие, где описывается жизнь мученика, который жил 1800 лет назад и о котором никаких исторических свидетельств до нас не дошло, а житие написано, скажем, Димитрием Ростовским или его предшественником, мы начинаем сомневаться: наверно, это все выдумка, наверно, этого не было. Такое примитивное сомнение возникает по той причине, что мы не понимаем, что такое житие. Житие — это словесная икона. У него совсем иные задачи. Житие очень часто не стремится к историческому, такому буквальному совпадению. Задачей жития является духовная подлинность. Житие стремится дать подлинный духовный образ того или иного святого. Этот образ открывается в духе. А средствами воплощения этого богооткровенного знания того или иного святого являются определенные символы, определенные каноны. Человеческое искусство обязательно требует канонов. Когда мы имеем перед собой реалистическое изображение, натуралистическую картину, здесь задача фотографическая — изобразить все так, как видишь. Тут все понятно, по какому закону это действует. Если мы имеем ввиду символическое искусство, то там нужно иметь некоторые каноны, нужно знать, как пользоваться теми или иными символами. Без договоренности, что какой символ означает, этого искусства быть не может. Поэтому, как только мы начинаем говорить о символическом искусстве, вступает в действие закон канона. Без канона это искусство не будет жить. В богослужении действуют такие же законы. Но каноны складываются в истории не сразу. И богооткровенные знания стяжать не так-то просто. Оно дается человеку в ответ на его подвиг. Потому что подвиг — это та стихия, в которой живет любовь. В ответ на любовь, в ответ на подвиг человека Господь ему открывается, дает ему благодатное знание, благодатные дары. Поэтому все в духовной жизни нужно выстрадать, достигнуть через праведность, через святость. Первые богослужения и жизнь первых веков были благодатными в том особенном смысле, который теперь мы с вами почти уже не знаем. Я поясню, что это значит. В древности приходил апостол или святой епископ в некий город в общину христиан. Он всю ночь беседовал с христианами и учил их, объяснял им веру, рассказывал им о познании Бога, которое несет в себе благовестие христианское. Потом они вместе молились и совершали Евхаристию. Сначала апостолы и епископы молились по вдохновению. Древние памятники, дошедшие до нас от II века, говорят, что предстоятель собрания верующих молится, сколько хочет и как хочет, его молитва была живым разговором с Богом. Естественно, что они не стремились обязательно буквально повторять один другого. И все богослужение, так же как и жизнь первых христиан, было экстатичным, т.е. динамическим. Все было в развитии и становлении, не было никаких застывших форм. Ветхозаветные каноны далеко не всегда подходили, они не давали нужной полноты, а новозаветные формы только складывались — не только в молитвах, но и в неких еще более важных моментах. Богослужение быстро развиваясь, набирая разные формы, довольно скоро встает перед проблемой сохранения своей подлинности. Возникает некая каноническая традиция, появляются каноны, т.е. определенные формы, в которых это богослужение должно совершаться. Они появляются во времени, так же как и вся жизнь христианская проходит период установления во времени. Некоторые наивные православные люди думают, что, как установили в первый момент после Вознесения Господня, так все с тех пор неизменно и идет в христианской жизни. Это, конечно, не так. Неизменной остается истина, духовная сущность христианства. Это неизменное тождество истине Христовой для нас является важным, а формы жизни христианской, безусловно, менялись, и должны были меняться и не могли не меняться, потому что форма должна помогать воплотить содержание. Форма может помогать, а может мешать, форма может устареть. Существует диалектика содержания и формы, т.е. некое единство и противоположность этих двух понятий и необходимых явлений, в этом диалектическом единстве развивается вся земная жизнь. Здесь на земле всякое духовное содержание должно быть воплощено. Форма необходима, без формы содержание не воплотится. Но форма принадлежит пространству и времени, а духовное содержание вечно. Нужно, чтобы эта форма была наиболее удобной для воплощения духовного содержания. Т.е. во времени формы должны развиваться, должны меняться. Если мы будем догматизировать форму, то форма неизбежно станет отторгаться от содержания, начнет тормозить духовную жизнь, начнет обязательно вступать в противоречие с содержанием, потому что в жизни все в развитии. Если она остановится, то она умрет. И вот в истории христианства эта диалектика содержания и формы в истории богослужения христианского имеет огромнейшее значение. Если мы не поймем этого с самого начала, то мы ничего не поймем. Вся история богослужения для нас станет совершенно непонятной. И непонятными станут проблемы богослужебной церковной жизни, которые стоят перед нами сегодня. Они стоят перед нами с огромнейшей остротой. Здесь обязательно надо сказать о том, что богослужение имеет в себе как бы равные части. Вы знаете, что в богослужение органично входит чтение Священного Писания, в богослужении живут наши молитвы благодарные, просительные, покаянные. Но в нем есть и нечто другое — то, что называется у нас Таинствами. Что такое Таинство? Само слово "Таинство" дает нам некий ответ — это некое Таинственное действие. Но в духовной жизни все Таинственно, потому что мы не можем там ничего исследовать научным способом, мы не можем ставить эксперименты, решать какие-то задачи или доказывать теоремы. Мы стремимся обладать духовным знанием, но это знание богооткровенно. Мы узнаем ровно столько, сколько нам будет открыто. И при всем желании мы ничего не узнаем, если нам не будет открыто. Мы можем об этом только просить. И всегда это знание дается нам как дар Божий. И только из того, что нам дано, как благодатный дар, мы можем строить какие-то умозаключения, какую-то систему, но мы никогда не можем быть уверены, что мы узнали все. Более того, мы знаем с вами точно, что разум человеческий не может здесь на земле вместить Божественную истину вполне. Мы знаем, что Господь открывается сердцу человека, но не все может быть понято разумом. Есть очень много тайн Божественного бытия, которые даются нам на веру. Например, догмат о Святой Троице. Кое-что мы можем уразуметь, но не все. Это есть тайна бытия Божия, тайна Божественного промысла. Точно так же все в нашей церковной богослужебной жизни пронизано этой тайной богообщения, тайной действия Божия в этом мире, тайной воплощения духовных Божественных энергий в этом мире. Поэтому, естественно, что все в церковной жизни таинственно, и в каком-то смысле все является Таинством, т.е. везде мы видим таинственное действие благодати Божией, таинственное присутствие Бога здесь. Тем не менее, вы знаете, что Православная Церковь вслед за католической, кстати говоря, имеет и содержит учение о семи Таинствах. Это, прежде всего, Таинство крещения, затем Таинство миропомазания, затем Таинство брака, затем Таинство покаяния, затем Таинство елеосвящения или в просторечии — соборования, наконец, Таинство священства и последнее Таинство, которое называется Таинством Таинств — это Евхаристия. По какому признаку именно эти семь Таинств выделены из прочих всех? Скажем, является ли Таинством монашеский постриг? или является Таинством освящение воды? является ли Таинством освящение дома, если нет, то почему? Конечно, да. Конечно, это все тоже Таинства, потому что везде здесь действует таинственная Божия сила, везде здесь действует благодать Божия. Само слово "освятить" — что это значит? Сделать святым. Но как можно что-то сделать святым? Это, конечно, может сделать только Бог: как-то таинственно, для нас непонятно. Но семь главных Таинств выделены, потому что в них таинственным образом благодать Божия дает нам какое-то новое качество. Т.е. эти главные семь Таинств особенным образом служат делу домостроительства Божия. Человек получает новое качество, он восходит на какую-то новую ступень, он достигает какого-то нового этапа жизни. Что это значит? Жизнь в Церкви состоит, прежде всего, из постоянного действия благодати Божией, которая освящает людей, которая созидает их жизнь, соединяет их с Богом. И мы должны обязательно вникнуть в их смысл и в то церковное предание, которое до нас дошло. Мы должны знать это предание. Как Евхаристия, так и все другие Таинства имеют, конечно, природу Божественную, все эти Таинства получены нами от Господа Иисуса Христа, и непосредственно от Него мы их получаем в Священном Писании, или они дошли до нас в устном предании через апостолов. Конечно, всегда такое Таинство имеет свое начала в Господе Иисусе Христе. Поэтому есть некая схема в изучении Таинств: всегда отыскивают момент установления Таинства. Этот схоластический метод существовал до недавнего времени во всем мире христианском, а у нас он существует даже до сих пор, хотя этот метод богословствования происходит из Католической Церкви. Веру мы получили с вами от греков, а богословие пришло к нам от католиков, и получилось это потому, что Византия была завоевана турками, и когда мы получили православие от греков, то скоро нас завоевали татары и мы были не способны богословствовать во время татарского ига. А когда татарское иго было сброшено, то греков завоевали турки, и они не способны были нас учить дальше, и им уже тоже было не до богословия в это время. Поэтому русское богословие начинается примерно с XVII века и заимствуется у католиков. Начинается оно с известной Киево-Могилянской Академии. Могилянской она названа по имени основателя этой академии Петра Могилы, митрополита Киевского, с именем которого связано развитие русской богословской школы. Она уходит корнями школу католическую, и освобождение от католического налета, от католической методологии начало происходить только. в XX веке в трудах замечательных русских религиозных мыслителей-богословов еще до революции. По-настоящему освобождено было наше русское богословие от католицизма в трудах наших русских богословов в эмиграции на Западе. Здесь на Руси богословию воспрепятствовала коммунистическая оккупация. Но, слава Богу, мы можем теперь учиться у наших богословов западных. Я не хочу сказать, что мы должны полностью принять их наследие, но методология их в богословствовании, конечно, оказалась очень плодотворной и она, собственно говоря, является грандиозным шагом .в православном богословии вообще и, особенно, в очищении православного богословия от католического налета. Следуя нашим русским богословам на Западе, стараясь очистить наше православное учение от очень вредных католических догм, нам придется постоянно, как бы полемизировать с католиками. В частности, уже сейчас я такую полемику начну, рассказав вам кратко, как в схоластике преподается и изучается Таинство. Начинается с того, что вспоминают установительные слова Евангелия, которые служат установлением Таинства. Такие слова можно найти в Евангелии не всегда. И хотя они очень полезны и нужны, не нужно быть формалистом, т.к. Таинство может быть основано не на одной фразе, не одним словом, а целым рядом слов и событий. Тут нужна Евангельская полнота. Затем есть у католиков такая канонизированная догма о том, что для совершения Таинства существуют необходимые и достаточные моменты. Необходимо, чтобы Таинство было совершено правильно поставленным священником, чтобы были произнесены правильные слова, которые догматизируются, эти слова у католиков называются сакраментальной или тайносовершительной формулой. Если все соответствует порядку, то Таинство совершилось. Если же какое-либо из этих условий не соблюдено, то Таинство уже не совершилось. Таково католическое схоластическое учение о Таинствах. После такого подхода остается немного: узнать, как нужно произносить тайносовершительную формулу и какие действия при этом нужно совершить, научиться правильно это делать, и можно еще изучить историю соответствующего богослужения. Как вы видите, здесь присутствует некий момент, который нужно обязательно сейчас же осознать и заклеймить, — это дух юридизма. Ради порядка, ради контроля, ради централизации, единовластия, ради полного послушания, ради того, чтобы в церковной жизни быть гарантированными от какого-либо волюнтаризма, ради всего этого папство организует церковную жизнь юридическим способом. Этот дух юридизма воспринят католиками от древнего Рима. Хотя развивался этот дух неуклонно в христианской истории. Можно проследить такое уклонение к юридическому пониманию духовной жизни в глубокой древности. Этот дух, конечно, совершенно противоположен духу Евангелия, духу христианства вообще. Нельзя духовную жизнь вместить в юридические рамки, хотя нужны каноны, нужны правила. Есть даже такой предмет — история церковного права. Конечно, какое-то право может быть и здесь, но нельзя это право распространять на всю духовную жизнь и даже на самые главные моменты духовной жизни, которыми являются Таинства. Нельзя подчинить все этому праву. Но именно такой полный, всепоглощающий юридизм как раз характерен для католицизма во всем и всегда. И он является необыкновенно удобной почвой для страшного соблазна — искушения магизмом. Потому что, что такое этот юридизм? Это значит, что если правильно поставленный священник правильно что-то произнес, то будет Таинство совершено; если он неправильно что-то сделал, то не будет Таинство совершено. Тут нигде ничего не сказано о том, что он должен быть праведным, что должен любить Бога, иметь живую веру, хранить чистоту сердечную. Католики, конечно, считают, что священник должен быть хорошим, но они не считают, что это необходимо. Вот в чем ужас. Т.е. иначе говоря, если правильно поставленный католический священник потерял веру, — стал неверующим, — но при этом он будет произносить сакраментальную формулу и правильные действия совершать, то Таинство будет считаться совещающимся у католиков. Ведь это абсурд! К сожалению, это вовсе не такое редкое обстоятельство — в жизни это бывает очень часто. Нельзя духовную жизнь втиснуть в земные рамки. Это невозможно. А юридические отношения — это отношения чисто земные, это отношения законные. Как вы знаете, в Ветхом завете царствует закон, хотя пророки как-то вырываются из этого закона. Но все-таки там закон. И есть такое замечательное изречение в Послании к Галатам (3, 24), что закон есть детоводитель ко Христу. И апостол Павел в своих посланиях постоянно говорит о том, что закон имеет смысл в том, что он приводит ко Христу, к благодатной жизни. Христос приносит на землю царство благодати, а не закона. Закон нужен для жизни безблагодатной. Но если мы начинаем абсолютизировать закон, если мы начинаем всю христианскую жизнь втискивать в юридические рамки, то тогда, конечно, благодатная жизнь получает страшный непоправимый ущерб. И католическая доктрина этот ущерб наносит не только католической жизни, но и православной постольку, поскольку мы восприняли эту доктрину на Руси. Мы с самого начала должны сказать, что мы от этой доктрины должны отказаться, т.е. мы не будем учить, что Таинство должно иметь сакраментальную формулу. В православии Таинство совершается Церковью, только в церковной полноте, и это принципиальное учение Православной Церкви. Но такое понимание Таинств и в Православной Церкви почти утрачено церковным народом, потому что оно трудно, оно требует подлинно христианской жизни. А христианская жизнь — это подвиг веры, любви, это жизнь с Богом. Церковь есть Тело Христово, это некий таинственный организм, который таинственно соединяет в себе Христа и членов Церкви. Это и есть церковная полнота. Только Православие, а не католицизм и не протестантство хранит такое понимание церковной жизни, Таинств. "Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец", говорил святитель Киприан Карфагенский в III веке, и наши новомученики осуществили и сохранили это понимание Церкви. Католическая же попытка втиснуть церковную жизнь в юридическую схему чревата потерей христианского духа. Церковь должна устоять против подмены. Ее жизнь должна остаться неповрежденной. Церковь живет одним общим делом — Литургией, и все мы должны участвовать в ней. |
Похожие:
 |
Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви Кой деятельности Русской Православной Церкви в значительной мере выполнила свое назначение. В новом документе, первое рассмотрение... |
 |
И сотворил Бог мужчину и женщину: Комментарии к Социальной концепции Русской Православной Церкви Отец Николай! Прежде, чем мы начнем говорить о проблемах современной семьи, хотелось бы пояснить читателям зачем понадобился этот... |
|
Отчет о результатах самообследования деятельности Частного общеобразовательного... «Православная гимназия Калининградской Епархии Русской Православной Церкви» составлен во исполнение приказа Министерства образования... |
|
Положение о научно-методическом совете Православной гимназии г. Калининграда «Православная гимназия Калининградской Епархии Русской Православной Церкви» (далее – Гимназия) разработано в соответствии с Федеральным... |
|
Конспект по Истории Римо-Католической Церкви для 3-го курса Составили:... История же ркц отдаёт приоритет событиям, их анализу и как вывод представляет канонические, догматические и другие отклонения Запада.... |
|
Список литературы Абрамова Г. С. Возрастная психология. М., 1998 Аквилонов Е. прот., проф. Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования. Спб., 1898 |
|
Православный свято-тихоновский гуманитарный университет богословский... Кафедры древних языков и древнехристианской письменности богословского факультета пстгу |
|
Отчет о результатах самообследования деятельности Частного общеобразовательного... |
|
Основная образовательная программа бакалавриата по направлению подготовки 040100 «Социология» См. Кучинов А. М. Влияние Русской Православной Церкви на политический процесс в России. 2011. № С. 145–155 3 |
|
Внутренний предиктор СССР о культуре административной деятельности Библейская доктрина порабощения всех — подлинная «социальная доктрина» антирусской “православной” церкви 146 |
|
Внутренний предиктор СССР о культуре административной деятельности Библейская доктрина порабощения всех — подлинная «социальная доктрина» антирусской “православной” церкви 273 |
|
Программа учебная дисциплины «сектоведение» Православная религиозная организация-учреждение высшего профессионального религиозного образования казанская духовная семинария г.... |
|
Оружие самообороны Против россии, против Православной Церкви, против Русского народа ведётся подлая, грязная Необъявленная война, хорошо оплачиваемая,... |
|
Организация приходской жизни Московской епархии. Поэтому некоторые изложенные здесь правила и подходы могут не совпадать с теми, которые существуют в других епархиях... |
|
Курс русской риторики Рекомендовано Учебным комитетом при Священном... Риторика классическая наука о целесообразном и уместном слове востребована в наши дни как инструмент управления и благоустройства... |
|
150 лет со дня принятия названия Церкви Адвентисты седьмого дня Церкви «Адвентисты седьмого дня» (асд). Это знаковое для Церкви асд событие стало важной вехой на пути создания церковной организации.... |