Лиана Алавердова Мальчик с мечом деревянным рассказ сестры пережившей самоубийство брата
|
Скачать 2.52 Mb.
|
Как это произошлоО Смерть, я брошусь навстречу тебе, несдавшаяся и непокоренная! Вирджиния Вульф Ночью 3 декабря 2004 г. мой брат, Вадим Алавердов, встал с постели, которую заботливо постелила для него мать, снял с шеи цепочку с могендовидом, подаренную ею же, положил цепочку в ящик компьтерного стола, стоявшего в его комнате, тихо, чтоб не разбудить спящих в спальне родителей, прошел на балкон и бросился с балкона 10-го этажа бруклинского шестнадцатиэтажного дома. Эта ночь – самая страшная ночь моей жизни. Голос матери, позвонившей мне по телефону, мне не забыть никогда, покуда моя жизнь и/или моя память не покинут меня. Вадик был моим младшим и единственным братом. 31 января, почти через два месяца после этого последнего прыжка, ему бы исполнилось 43 года. Он был красив, физически крепок, окружен любящими его родителями, племянницами, которые его обожали и называли «самым веселым дядей в мире», имел сына-подростка, оставшегося на Украине, который был ему очень дорог, был талантливым программистом, практически самоучкой, освоившим это нелегкое дело, имел друзей, любящих его с детства. Брат, я верю, любил своих близких, был добр и щедр, полон юмора и дорожил жизнью, любой жизнью, даже комариной. Как оказалось, только не своей. После того, что случилось, сместилась система координат, жизнь представилась иллюзорной и хрупкой, чем-то вроде оболочки мыльного пузыря, исчезла опора под ногами. Наша прежняя жизнь откололась от нас и легендарной Атлантидой опустилась на дно океана. Почему он это сделал??? Вопрос, на который я и моя семья искали и ищем ответ. Загадки и странности поведения моего брата, его жизнь, такая противоречивая и непростая, его метания и шатания, его вечная неприкаянность, его поиск авантюр, его увлечения всяческой эзотерикой и сомнительными учениями, его рассуждения, споры с ним, его холодность и отчужденность, которую я чувствовала в последние месяцы, его привычки, его поступки перед самым концом – все осветилось новым светом, светом нового понимания его мучений, его трагедии, его больной психики. Меньше всего мне хотелось бы романтизировать его поступок. Мой брат, что бы он себе ни воображал и ни думал, причинил немыслимую боль своим близким, навсегда сделав несчастными родителей, но сделал он, я верю, потому, что не мог справиться со своими страданиями и искал спасения от самого себя. Накануне вечером я говорила с мамой по телефону. Как обычно, спросила о брате: «Как Вадик?». Мама ответила, что все в порядке, он вроде успокоился и сейчас он спит. Это было в 9 часов вечера. «Молодец!» сказала я. «Нам надо брать с него пример. А то мы все крутимся, крутимся допоздна». Затем я, мой муж и наши три дочери пошли спать. Где-то в час ночи меня разбудил звонок. Я подумала, что это либо ошибка, либо кто-то звонит из-за границы, «перепутав» время. Когда я взяла трубку, я услышала материнский голос, страшный, как никогда. «Папа?» спросила я первое, что показалось мне наиболее вероятным, так как сразу жа подумала, что стряслась беда с отцом. Мой отец пожилой человек. Тогда ему был 71 год. У него избыточный вес, повышенное давление, и он к тому времени пережил инфракт. Когда мама мне сказалa, что сделал брат, я закричала, о чем не помню (о том, что кричала, мне позднее сказал муж). Знаю только, что своим криком разбудила детей, которые повскакали с кроватей: «Что случилось?». «Тихо, тихо, у дяди Вадика сердечный приступ, его забирают в больницу. Мы с папой поедем к бабушке». Я не могла среди ночи сказать детям то, что стряслось с их дядей, а потом убежать, оставив их, зареванных. Я не думала о том, что я им скажу или не скажу потом. Главное, что мне нужно было убежать из дома, что в эти страшные минуты мне нужно было быть рядом с моими родителями, просто быть рядом, как во время урагана, держаться друг за друга... Я не могу сказать, что все это было, как во сне, но чувство нереальности происходящего меня не покидало. Я помню, что я надела зеленую бархатную кофту, шерстяные брюки. Была холодная декабрьская ночь, и мы оделись по сезону. И это казалось ужасно диким и страшным: то, что мы двигаемся, одеваемся, ведем себя «нормально» в ненормальных обстоятельствах. «Моего брата нет, а я еще имею силы? наглость? одеться, двигаться, ходить в туалет... И я не рассыпалась, не разбилась на мелкие куски... Как можно???» Я была противна самой себе... Когда мы приехали, в квартире было два полицейских, которые не пускали родителей на балкон, как они ни просили. Надо отметить, что нью-йоркские полицейские поразили меня своим тактичным и мягким отношением к нам. Если они и следовали инструкциям, то эти инструкции были очень гуманными и разумными. Полицейские также не разрешили нам сразу спуститься вниз и подойти к телу брата. Полиция ждала приезда Medical Examiner (врача, в обязанности которого входит засвидетельствовать смерть в результате насилия, самоубийства, при любых необычных обстоятельствах вне врачебного присутствия – Прим. автора). Только через какое-то время после наших просьб нам разрешили спуститься вниз, к телу моего брата. Я спустилась вниз с родителями. Рафик, мой муж, остался в квартире ждать, если придется открыть дверь полиции или Examiner’у. Брат был прикрыт простыней и лежал за невысокой оградой под балконом. Мы не могли себя заставить (или нас не пустили, не помню точно) перелезть через ограду и подойти к нему. Я была настолько в шоке, что даже не помню этих деталей, зато помнит мой отец. Потом, я помню, когда тело брата вынесли из-за ограды, он лежал, завернутый в большой белый мешок. Мама просила открыть его, чтоб поглядеть на сына в последний раз. Ей этого не разрешили, я думаю, тоже действуя по инструкции, чтоб избежать вероятной страшной реакции. Помню, как я и мама, стояли, дрожа от холода и гладя его тело через белый покров. Тогда и приехал из Манхэттена Medical Examiner. Мне показали фотографии брата для освидетельствования. Я не знаю, когда их сняли: возможно, когда полиция только приехала по сигналу о том, что чей-то труп лежит около дома. Его лицо не было изуродовано, только две-три ссадины. Фотографии родителям по-моему не показали, тоже, я думаю, по инструкции, хотя они уверяют, что видели фотографии. Medical Examiner спросил меня: как я думаю, что произошло. Я сказала, что брат был безработный, находился в состоянии депрессии. Он все это записал. Затем тело забрали в машину, так и не показав его нам. Забегая вперед, скажу, что у евреев не принято видеть лица покойного на похоронах. Когда на кладбище прибыла машина из похоронного дома с телом брата, к моему удивлению, работник, бывший в машине, предложил мне, моему мужу и дочери и моим родителям посмотреть на Вадика в последний раз. Мы с благодарностью согласились. Лицо брата было загримировано: ни синяков, ни царапин не было видно, он был одет в костюм, в кипе и с талесом, был бледным и похудевшим, очень красивым, каким-то нереально красивым, как будто из музея восковых фигур. Мы застыли над ним, сцепленные агонией горя, пока гроб не закрыли... Возвращаюсь к событиям той страшной ночи. После того, как забрали тело, мы вернулись в дом. Полицейский ушел, и мы остались одни. Наступал рассвет. Это был наш первый рассвет без него, рассвет, который он не сможет увидеть, и мы знаем, что мы его никогда не увидим. Это было дико. Мне и мужу надо было возвращаться домой и проводить детей в школу. Была пятница. Брат совершил свой страшный прыжок в ночь с четверга на пятницу, очевидно, не желая нарушать священность субботы (ведь у религиозных евреев она наступает с вечера пятницы). Мы не хотели говорить детям сразу же, что произошло. Они бы не смогли пойти в школу и нам надо было бы оставить их, зареванных, дома, а самим идти договариваться о похоронах. Поэтому мы сказали им, что дядя Вадик в больнице и мы поедем к нему. Проводив детей в школу (моей младшей, Флоре, было тогда 11 лет, средней, Рахиле, только исполнилось 16, а старшей, Эстер (тогда ее звали Ирада), студентке университета, – 18 лет), мы отправились в похоронный дом. Не дай Бог кому-нибудь пережить это: родителям говорить о могиле сына, договариваться о том, каким будет гроб, когда и как его похоронят. Несчастные мои родители! Покончив с нашими ужасными делами, мы вернулись домой, чтоб встретить детей после школы. Они были удивлены, почему мы не на работе. Опять был разговор о больнице. Вернулась старшая дочь из университета. Надо сказать, что мой брат уехал в Израиль в 1991 году, когда моей старшей дочке было всего пять лет, а средней три годика. Он переехал из Израиля в Америку в 2002 г., когда мои девочки были еще юными девицами, а младшая так вообще его не знала. Тем не менее они сразу же полюбили его. Он для этого, казалось, не прикладывал никаких усилий, не старался угождать и нравиться. Те игрушки, которые он присылал им из Израиля (плюшевого верблюдика, забавную пластмассовую копилку в форме коровы и другие), они бережно хранили и любили. Когда ж они его узнали, он стал для них постоянным источником веселья. Его рассеянность, его замечания и реплики, его пение под гитару, его притчи – все находило в их лице благодарных слушательниц и поклонниц. В то время, как мы критиковали старшую и пытались учить ее уму-разуму, он говорил нам: «Оставьте ее в покое, пусть делает, что хочет». Когда он приходил ко мне домой, они бежали ему навстречу, радостные. Они любили угощать дядю Вадика своими кулинарными изделиями и просто были рады его присутствию в доме, хотя бы и молчаливому. Они были готовы с энтузиазмом пригласить его в любую поездку и на любое мероприятие. Дедушка шутил, что сколько он ни дарил им вещей, ничто не вызывало столько благодарной памяти, как то, что Вадик как-то купил им по первому требованию жвачку в магазине. Однако Вадик как будто не замечал обожания племянниц. Погруженный в свои мысли, он проплывал мимо них, как фрегат, занятый своим курсом, плывет мимо лодчонок. Во всяком случае, он не подумал о том, каким потрясением явится смерть для его племянниц, какую травму он им нанесет... Итак, после ужина дети подступили ко мне с расспросами: «Есть ли надежда?» Я сказала, что надежда очень слабая, можно сказать, почти нет. Затем я сказала, чтоб они приготовились к худшему. Я сказала им, что у них больше нет их любимого дяди. Мы обнялись и заплакали все вместе, став единым клубком боли. Я не могла и не хотела вводить в заблуждение своих девочек и плести им какие-то истории о больном сердце. Я сказала им правду. Они были потрясены. Мы все плакали. Позднее я узнала о том, что в некоторых, даже во многих семьях факт самоубийства скрывается. Зачастую факт смерти от самоубийства отрицается даже самыми близкими людьми покойного, не желающими принять страшную реальность. Я глубоко убеждена, что этого нельзя делать, что правду нельзя скрывать, что завеса тайны не приносит добра, а выходит затем «боком». Люди мучаются годами в одиночку, не обращаясь за помощью и поддержкой, считая, что они словно прокаженные в этом «чистом» мире, что на них лежит стигма от этого поступка и предшествующих ему психических заболеваний. В западном мире очень много делается для того, чтоб помочь тем, кто оказался в подобной ситуации. Помощь оказывется как людям с суицидальными наклонностями и настроениями, так и тем, кто оказался жертвой самоубийства: близким людям покойного. Но я возвращаюсь к своему повествованию. |
Похожие:
 |
Самоубийство в россии: законодательство |
 |
Воздействие неблагоприятных факторов на организм медицинской сестры Медицинские сестры входят в непосредственный контакт с неблагоприятными химическими факторами, такими как биологические жидкости,... |
|
Должностная инструкция медицинской сестры муниципального бюджетного... На должность медицинской сестры принимаются лица, имеющие среднее специальное (медицинское образование) |
|
I общие положения должностной инструкции старшей медицинской сестры отделения Основной задачей старшей медицинской сестры является рациональная организация и координация труда специалистов со средним медицинским... |
|
Должностная инструкция младшей медицинской сестры К профессиональной деятельности в качестве младшей медицинской сестры допускаются лица, имеющие специальность начального профессионального... |
|
Руфь Такер От Иерусалима до края земли История миссионерского движения История миссионерского движения это не просто собрание сухих фактов. Это захватывающий рассказ о борьбе людей, их горестях и радостях,... |
|
Должностная инструкция главной медицинской сестры На должность главной медицинской сестры назначается лицо, имеющее высшее сестринское образование без предъявления требований к стажу... |
|
Вступление Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет Русская Земля! |
|
Должностная инструкция главной медицинской сестры На должность главной медицинской сестры назначается лицо, имеющее высшее медицинское образование без предъявлений требований к стажу... |
|
Упражнения для развития у детей творческих способностей Один из детей получил задание превратиться в старую лампу. Ребенок должен вообразить себя этой вещью, погрузиться в ее мир, ощущать... |
|
618. 51. 8-06-089 Тоноян Лиана Агабеки тактика ведения родов при... ... |
|
Инструкция по охране труда для медицинской сестры к работе в качестве... Запрещается распитие спиртных напитков, употребление наркотических средств, психотропных или токсических веществ на рабочем месте... |
|
Григорий Чхартишвили Предисловие Часть первая. Человек и самоубийство... Эдипов комплекс в истории суицидентов X. и Г. Опыт патологоанатомического психоанализа |
|
Э то чудо рициниол! (Записки странствующего лекаря) Но-шпы, без рубцов и шрамов заживлять обширные повреждённые «огнём и мечом» поверхности, улучшать зрение и умственную деятельность... |
|
Ирина Григорьева Репетиция с аншлагом Рассказ о супермарафоне в инвалидных... Репетиция с аншлагом: Рассказ о супермарафоне в инвалидных колясках Москва – Киев – Кривой Рог |
|
Примерная должностная инструкция медицинской сестры по оказанию лечебно-профилактической... Медицинской сестры по оказанию лечебно-профилактической помощи детям в муниципальных дошкольных образовательных учреждениях |