Искренность респондентов в массовых опросах

1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   37

В-шестых, как показали многочисленные претесты, успешность метода в значи­тельной степени зависит от его понимания респондентами. Поэтому необходимо зара­нее ознакомить испытуемых с содержанием тех вопросов, на которые им предстоит от­вечать, а также подробно объяснить им смысл и преимущества рандомизации. Метод, отмечают С. Здеп и И. Роудес, будет вызывать тревогу и опасения до тех пор, пока оп­рашиваемые не удостоверятся, что предлагаемая им «игра» является честной [397, р. 533-534].

Если респондент после ознакомления с процедурой все же колеблется или вовсе отказывается от участия в исследовании, интервьюер должен убедить его в отсутствии каких-либо подвохов посредством следующих разъяснений: «У нас нет абсолютно никакого способа узнать, на какой вопрос Вы отвечаете, если Вы сами не скажете об этом. Примерно половина людей, которых мы собираемся интервьюировать, будут отвечать на один из предложенных вопросов и столько же — на другой. После ввода всех ответов в компьютер, мы сможем определить, сколько человек ответили «да» на каждый вопрос, но мы так и не узнаем, кто из них отвечал на первый, а кто - на второй. Поэтому для нас крайне важно, чтобы Вы ответили на тот вопрос, который укажет Вам монета» [397, р. 534].

Вместе с тем в специальной социологической литературе имеются и иные, не столь оптимистичные оценки метода рандомизации. Судя по данным аналитического обзора, представленного Дж. Фоксом и П. Трейси, RRT-метод был успешным лишь в пяти из девяти известных случаев его применения и в одном из четырех тестов на ва-лидность [268, р. 17].

Смешанные, неоднозначные результаты были получены, в частности, в исследова­нии Н. Брэдберна и С. Садмана. С одной стороны, считают авторы, метод хорошо восп­ринимается участниками исследования, не вызывает отторжения, респонденты де­монстрируют высокие субъективные оценки: лишь 5% испытуемых оценили проце­дуру рандомизированного ответа как глупую, бесполезную или вызывающую смуще­ние, но 92,2% опрошенных высказали уверенность в том, что она действительно гаран­тирует конфиденциальность их ответов [222, р. 11-12].

Кроме того, по числу завершенных опросов (70,0%) RRT оказался на уровне пер­сонального интервью (69,8%о), превзошел анкетирование (64,1%), но заметно уступил телефонному интервью (81,1%) [222, р. 7].

С другой стороны, метод рандомизации продемонстрировал самую низкую надеж­ность при решении задач, связанных с профилактикой социальной желательности. Около половины всех респондентов, проходивших испытание с применением этой про­цедуры (48,0%), сказали, что они участвовали в первичных выборах, однако их сооб­щения не нашли подтверждения по данным официальных источников [222, р. 8]. И хотя RRT лучше, чем все другие тестированные методы, стимулировал признания респон­дентов в социально неодобряемых видах поведения, тем не менее полученный резуль­тат вряд ли можно считать убедительным: 35% испытуемых, ранее задерживавшихся дорожной полицией за управление автомобилем в нетрезвом состоянии, не сообщили об этом в опросе с применением данной техники [222, р. 8, 13, 76].

Оценивая метод рандомизации в целом, Н. Брэдбери и С. Садман отмечают, что он обеспечивает «улучшенные, но не идеальные оценки» и не может полностью элимини­ровать все возникающие ошибки и искажения [222, р. 10, 76]. Издержки данного мето­да, заключают авторы эксперимента, «не компенсируются скромным сокращением сме­щений в ответах» [222, р. 13]. На «относительную эффективность» RRT указывают и другие исследователи [254].

Метод «контаминации», его возможности и ограничения

Одной из более поздних и относительно самостоятельных версий, основанных на уорнеровском принципе рандомизации ответов респондентов, является метод «конта­минации» (contamination - искажение), предложенный и экспериментально валидизиро-ванный американским психологом Р. Борухом в 1972 году [219]. Он также предназна­чен для сбора особо сенситивных данных, необходимых, в частности, для статистичес­кой оценки масштабов включенности людей в различные виды нелегального и/или нравственно несанкционированного поведения (употребление алкоголя и наркотиков, адюльтер и аборты, проституция и инцест, лжесвидетельство в суде и развращение малолетних и т.д.).

Суть данного метода заключается в том, что респондент в ходе интервью озву­чивает свой ответ (по принципу «да» - «нет»), не раскрывая его содержательного смыс­ла, а интервьюер при этом не знает, к какому вопросу данный ответ относится и лишь бесстрастно его фиксирует.

Процедура опроса в этом случае сводится к следующему. Интервьюер формули­рует вопрос (например, «Употребляете ли Вы кокаин?»), а затем обращается к респон­денту с просьбой подбросить две игральные кости, не сообщая результата. При этом опрашиваемого просят солгать, исказить истинное положение дел (т.е. ответить «да», если он не употребляет кокаин и «нет» - в противоположном случае), если на кубиках одновременно выпадут две единицы, две двойки или две тройки, и сказать правду при выпадении любых других комбинаций чисел.

Зная вероятность появления лживых ответов (в данном случае она равна 1/12) и наблюдаемую долю ответов «да», можно легко вычислить в достаточно большой ве­роятностной выборке долю индивидов, употребляющих кокаин, по следующей форму-

ле [211, р. 46]:

где к— оценочная доля респондентов, обладающих «сенситивной» характеристикой (например употребляющих кокаин);

Pi - вероятность «позитивной лжи», т.е. неправдивых ответов, типа «да», равная 1/12;

Р₂ - вероятность «негативной лжи», т.е. неправдивых ответов, типа «нет», равная 1/12; Х- общая доля положительных ответов на вопрос.

Экспериментальная проверка эффективности метода контаминации, предпринятая Дж. Берманом, Г. Маккомсом и Р. Борухом, предусматривала сравнение его результа­тов с данными, полученными в исследованиях с применением двух альтернативных стратегий: анонимного интервью, где от респондентов не требовалось сообщения пер­сональных сведений и идентифицируемого опроса, в котором испытуемые должны бы­ли указать свою фамилию на заполняемом ими бланке с ответами. В общей сложности было проведено два полевых эксперимента, в ходе которых респондентам задавали сугубо сенситивные вопросы, касающиеся исключительно стигматизированных форм поведения (различных видов преступлений, употребления алкоголя и наркотиков, амо­ральных поступков и т.д.). В первом исследовании их было 36, во втором - 60. Наиболее эффективным, по замыслу авторов, следовало признать тот метод, который обеспечил бы наибольшее число утвердительных ответов-признаний [211, р. 47].

Кроме того, по окончании основного исследования респондентам предлагалось за­полнить постэкспериментальный вопросник, в котором их просили ответить, были ли они искренними в беседе с интервьюером, какие вопросы им показались чрезмерно де­ликатными, а также оценить по пятибальной шкале степень сенситивности каждого из них.

Проведенные эксперименты дали весьма противоречивые результаты, не под­дающиеся однозначной интерпретации. Первое исследование показало, что процедура контаминации работает несколько лучше, чем прямые методы сбора данных. Ее приме­нение действительно обеспечило более искренние ответы респондентов по 15 вопросам из 36 задававшихся. В пользу традиционного анонимного опроса свидетельствовало лишь 4 случая, в остальных 17 было обнаружено примерное равенство результатов. Сравнение рандомизирующей процедуры с обычным идентифицируемым интервью зафиксировало хотя и менее выраженную, но похожую тенденцию: по 13 вопросам раз­личия в ответах оказались в пользу первого метода, по 11 - в пользу второго, а по всем остальным они уложились в статистически незначимые 5% [211, р. 50-51].

Вместе с тем исследование не выявило явного превосходства нового метода: его применение оказалось успешным лишь в 42% и 36% всех случаев сравнений с аноним­ным и неанонимным интервью, соответственно.

Во втором эксперименте также было установлено, что метод контаминации карди­нально не отличается от идентифицируемого опроса. В значительно большем числе случаев (в 23 против 17) зафиксированные различия в ответах свидетельствовали о пре­имуществах прямого метода и меньшей эффективности тестируемой процедуры [211, р. 56-58]. Кроме того, как показал проведенный нами вторичный анализ данных, из 23 тенденций, совпавших в обеих пробах, лишь 5 могут служить подтверждением успеш­ности метода контаминации, 3 свидетельствуют в пользу обычного интервью, а осталь­ные 15 не дают оснований для каких-либо предпочтений.

Не было обнаружено решающего перевеса в пользу того или иного метода и по сумме данных двух исследований (табл. 8).

Таблица 8

Соотношение числа различий в ответах респондентов, свидетельствующих о преимуществах того или иного метода (контаминации или идентифицируемого интервью) по сумме данных двух экспериментов (общее число вопросов - 96)

Тематическое содержание вопросов	Различия в пользу метода кон­таминации	Различия в пользу персональ­ного интервью	Нет различий	Всего
Воровство, кражи	3	4	5	12
Употребление (распространение)
наркотиков и алкоголя	3	9	3	15
Ложь и обман	ос	4	5	17
Сексуальные отношения	1	10	14	31
Прочие вопросы (хулиганство, порча
имущества и т.д.)	9	7	5	21
ВСЕГО:	30	34	32	96

Источник: [211, р. 50-51; 56-58].
Анализ результатов обоих экспериментов свидетельствует о том, что методу кон­таминации присущ, по-видимому, ряд конструкционных изъянов, ограничивающих его объективные возможности и снижающих эффективность.

С одной стороны, принцип «намеренного обмана», положенный в основу исследо­вательской процедуры, приводит к легитимации лжи и снижению психологического барьера ее неприятия в ответах на любые вопросы интервьюеров. Такая установка уси­ливает нормативную поддержку лжи, ведет к ослаблению у испытуемых чувства от­ветственности за предоставление достоверной информации. По данным исследований Дж. Бермана и его соавторов, 72% респондентов, участвовавших в тестировании мето­да контаминации, в процессе постэкспериментальных интервью заявили, что отвечать правдиво на вопросы интервьюера они считали совершенно необязательным [211, р. 60]. Принцип «узаконенной лжи» разрушает изначальную установку опрашиваемых на открытый характер взаимоотношений с исследователем.

С другой стороны, метод искусственно провоцирует усиление тревоги и смущения у респондентов, вынужденных признавать за собой такие поступки, которых на самом деле они не совершали. Не случайно, что при использовании контаминации почти все вопросы, задававшиеся во втором эксперименте (55 из 60), воспринимались опрашивае­мыми острее, чем в обычном интервью: средний «рейтинг сенситивности», по нашим расчетам, составил в первом случае 2,43, а во втором - 2,08 [211, р. 56-58]. Процедур­ные особенности метода, отмечают в этой связи авторы исследования, сигнализируют респондентам, что проблемы, интересующие социологов, являются слишком личными, чтобы их можно было свободно обсуждать с незнакомым человеком [211, р. 60-61].

В результате повышение уровня искренности, достигаемое благодаря рандомиза­ции ответов и обезличиванию общения, элиминируется за счет усиления остроты восп­риятия вопросов и ослабления у испытуемых чувства ответственности за предоставле­ние правдивой информации.

Между тем и сами эксперименты, поставленные Дж. Берманом и его коллегами, не отличались совершенством и методической «чистотой». Они имели целый ряд не­достатков организационно-методического характера, которые не позволили авторам объективно оценить возможности тестируемого метода.

Во-первых, и респонденты, и «первичные исследователи» были студентами одно­го и того же колледжа. Они вместе учились, хорошо знали друг друга, представляли одну и ту же субкультуру. Поэтому испытуемые в этих условиях были более откровен­ными в своих признаниях и не опасались, что их ответы, даже самые девиантные, вы­зовут осуждение у интервьюеров. Это обстоятельство в значительной мере способство­вало элиминации различий в искренности ответов, полученных с использованием раз­ных опросных процедур, за счет улучшения качества данных в обычном интервью.

Во-вторых, вопросы, предлагавшиеся респондентам, не всегда соответствовали ус­ловиям и замыслу эксперимента. Многие из них, особенно с учетом обследуемого кон­тингента, не были достаточно деликатными и не вызывали болезненных реакций, тре­воги и беспокойства у испытуемых. Степень сенситивности по различным вопросным пунктам варьировала от 1,2 балла (для вопроса о выпивках в кампусе) до 3,2 балла (о сексуальных девиациях) по пятибальной шкале. Не случайно, по сообщению авторов эксперимента, респонденты часто бравировали признаниями о своей причастности к таким видам поведения, которые они, по-видимому, считали престижными. А между тем, как показало исследование, метод контаминации улучшает ответы только на край­не деликатные вопросы. При этом чем выше сенситивность обсуждаемой проблемы, тем очевиднее преимущества метода.

В-третьих, в описанных экспериментах процедура контаминации тестировалась в не свойственных для нее условиях: от респондентов требовали сообщения фамилий. В результате нарушение объективной анонимности метода, несовместимое с его приро­дой и изначальным предназначением, отрицательно сказалось на искренности получен­ных ответов.

Учитывая эти обстоятельства, вряд ли стоит подвергать сомнению надежность ме­тода контаминации при сборе данных по сенситивной проблематике. Как отмечают са­ми авторы исследования, он является более предпочтительным в тех случаях, когда у респондентов возникают сомнения в конфиденциальности опроса, а исследователь рис­кует получить недостоверные сведения.
* * *
Несмотря на то что за последние десятилетия метод рандомизации был серьезно усовершенствован по сравнению с его первоначальным базовым вариантом, адаптиро­ван к различным версиям интервью и сегодня представляет собой целый комплекс весьма изощренных в техническом и методическом плане процедур [337], некоторые из объективно присущих ему недостатков по-прежнему остаются. В частности, по оцен­кам специалистов, он весьма дорогой и трудоемкий, требует значительного ресурсного обеспечения на подготовку, предварительное тестирование и полевую фазу [268; 381]. Кроме того, получаемые с его помощью данные не могут быть коррелируемы с допол­нительной информацией о личности респондента, что существенно ограничивает опера­ционные возможности данного метода, а также его объяснительный и аналитический потенциал. Как и другие аналогичные методы, гарантирующие объективную аноним­ность, он исключает возможность работы в панельном режиме и проведение последую­щих интервью с респондентами с целью проверки первоначально полученных сведений и отслеживания динамики изучаемых характеристик.

Сказанное в полной мере относится и к процедуре «контаминации». Попытки ее адаптации к решению лонгитюдных задач за счет отказа от принципа объективной ано­нимности оборачиваются заметным снижением качества сенситивных измерений.

И наконец, данные, получаемые посредством RRT, в большинстве случаев не под­даются критериальной валидизации в силу латентного характера изучаемых процессов и отсутствия объективных эталонов. Если бы таковые были доступны исследователям, то в применении указанной техники не было бы никакой необходимости.
Альтернативные методологии

Методом, свободным от недостатков, характерных для RRT, считается метод «запечатанного буклета» («the sealed booklet»), созданный и экспериментально валиди-зированный австралийскими социологами Т. Маккэй и Я. Макаллистером в конце 1980 -х - начале 90-х годов. Он предназначен для сбора сведений по особо острым и деликатным темам (таким, например, как употребление и распространение наркотиков) в режиме персонального интервью. Специальная техника его реализации, предложен­ная авторами, позволяет, по их мнению, реально обеспечить респондентам объектив­ную и субъективную анонимность и тем самым получить значительно более искренние и достоверные ответы, чем при использовании традиционных процедур личного ин­тервьюирования [316].
Нормативное содержание и специфика метода

Основные характеристики метода «запечатанного буклета», описывающие его технико-процедурные аспекты, уже приводились нами в специальной литературе [119, с. 112-113; 126; 130]. Поэтому здесь ограничимся лишь изложением наиболее важных положений и принципов его реализации.

Суть данного метода, как известно, сводится к следующему. Вопросник для сбора данных состоит из двух частей (секций), одна из которых находится у интервьюера, а другая, вложенная в заклеенный конверт, вручается при опросе респонденту. Передавая «запечатанный буклет», интервьюер произносит следующие слова: «А сейчас мне хоте­лось бы дать Вам анкету, для которой у меня нет ни вопросов, ни ответов. Читая ее, называйте мне только номера своих ответов, а я буду фиксировать их в своем вопрос­нике. Насколько Вы можете убедиться, даже эти номера даются в случайном порядке».

Эта фраза вместе с тем фактом, что буклет должен извлекаться из запечатанного конверта, предназначена для усиления субъективной анонимности. В инструкции, пред­варяющей вопросник для респондента, вновь делается напоминание об анонимности опроса: «Интервьюер не имеет копии данного перечня вопросов и ответов. Все, что у него есть, - это лист с номерами из вопросника. Поскольку нам очень необходима ин­формация о масштабах распространения наркотиков и отношении к ним в обществе, ответьте, пожалуйста, честно на следующие вопросы. Вам нужно лишь сообщить интервьюеру номера тех ответов, которые соответствуют Вашему мнению.

Мы повторяем, что интервьюер действительно не знает ни вопросов, ни отве­тов к ним. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратить внимание на то, что все эти номера перемешаны случайным образом. Мы высоко ценим Ваше сотрудничество в этом важном исследовании по вопросам национального здоровья».

В ходе исследования респондентам задавались ретроспективные, ситуативные и проспективные вопросы, касающиеся употребления 13 видов наркотических веществ. Отвечая на эти вопросы, респондент называл лишь номера (коды) ответов, которые соответствовали его мнению или личному опыту. Интервьюер в это время заносил их в свой кодировочный бланк. В анкете для респондентов вопросы выглядели следующим образом: «Стали бы Вы употреблять галлюциногены, если бы Вам предложил их Ваш близкий друг? Сообщите номер ответа». «Да» - 118; «Нет» - 25; «Не уверен» - 69.

Если респондент называл, например, номер «118», означающий положительный ответ на данный вопрос, то интервьюер в этом случае обводил кружком цифру «1» в своем кодировочном бланке.

118	25	69
1	2	3

Предварительные тестирования метода показали необходимость кодирования не только ответов, но и вопросов, задаваемых в исследовании. По мнению авторов, это да­ло бы возможность резко сократить число ошибок регистрации, позволило бы четко
контролировать процедуру заполнения вопросника, соблюдение респондентами поряд-
ка и последовательности ответов на вопросы, избежать преднамеренных и непреднаме-
ф ренных пропусков вопросов и т.д. [316, р. 175].
Эксперимент Т. Маккэй и Я. Макаллистера

Валидизация «8В»-метода проводилась его авторами в ходе специального полево­го эксперимента, в котором участвовали 1823 человека, отобранные строго случайным образом на основе общенациональной австралийской выборки. Во избежание система­тического (однонаправленного) влияния последовательности предъявления метода на характер ответов респондентов эксперимент был организован по принципу «split-bal-lot». Одной группе респондентов сначала предлагалось ответить на вопросы в режиме обычного («face-to-face») интервью, а затем - с использованием «запечатанного букле­та». В другой группе порядок интервьюирования менялся на противоположный.

Сравнение ответов, полученных посредством двух разных исследовательских стра-
^ тегий, показало, что респонденты, опрошенные на основе «8В»-метода, чаще давали ут-

вердительные ответы об употреблении запрещенных наркотических препаратов, чем те, которым вопросы задавались в ходе беседы «лицом к лицу». Причем во многих случаях выявленные различия оказались статистически значимыми (для р<0,05).

Так, если в вопросном блоке о реальном употреблении наркотиков влияние метода наблюдалось лишь в трех из девяти случаев (транквилизаторы, галлюциногены и амфе­тамины), то по вопросам, касающимся потенциального наркопотребления, - в восьми из девяти (табл. 9).

Проведенный авторами мультивариационный анализ данных свидетельствует так-
же, что все ответы респондентов о реальном и потенциальном употреблении наркоти-
ков, сведенные в единую шкалу, значимо коррелировали на уровне индекса с перемен-
ной «метод» (р=0,000) [316, р. 176].
# Кроме того, применение логитаналитических процедур показало, что существует

значимая взаимосвязь между уровнем искренности ответов респондентов на деликат­ные вопросы и демографическими характеристиками опрошенных. Так, женщины в 1,6 раза чаще, чем мужчины, демонстрировали склонность скрывать применение транкви-

Таблица 9

Соотношение утвердительных ответов на ситуативные и проспективные вопросы об употреблении наркотиков в зависимости от метода сбора данных (в % )

Тип вопроса / виды наркотических веществ	Методы сбора данных		Разность показателей/знак
	Персональное интервью	Метод «запечатан­ного буклета»
«Употребляете ли Вы следующие
наркотики?»
Болеутолители	66	67	+1
Транквилизаторы	26	36	+10*
Марихуана	28	27	-1
Барбитураты	7	7	0
Галлюциногены	6	7	+1*
Амфетамины	5	6	+Г
Кокаин	2	3	+1
Ингалянты	2	2	0
Героин	1	1	0
«Стали бы Вы употреблять
следующие наркотики, если бы
Вам предложил их Ваш близкий
друг?»
Болеутолители	40	35	-5*
Транквилизаторы	9	10	+1*
Марихуана	11	13	+2*
Барбитураты	2	3	+1*
Галлюциногены	2	4	+2*
Амфетамины	1	3	+2*
Кокаин	1	2	+1*
Ингалянты	0	1	+г
Героин	1	1	0

*Влияние метода значимо (р<0,05). Источник: [316, р. 177].

лизаторов. Молодые респонденты честнее отвечали на этот вопрос, чем более старшие участники исследования. Употребление амфетаминов, наоборот, чаще скрывали муж­чины (почти в 3,2 раза) и молодые люди (в 1,2 раза) (табл. 10).

И, наконец, в исследовании было обнаружено влияние последовательности предъ­явления методов на реакции испытуемых. В тех случаях, когда «запечатанный буклет» предшествовал персональному интервью, изменений в ответах в зависимости от иссле­довательской техники не наблюдалось, когда же он следовал вторым номером, удель­ный вес утвердительных ответов, касающихся употребления наркотиков, значительно
возрастал. Этот факт, по мнению Т. Маккэй и Я. Макаллистера, свидетельствует о том,
что «8В»-метод, как минимум, «не сокращает число респондентов, признающихся в
ф употреблении наркотических веществ» [316, р. 178].

Таблица 10

Соотношение респондентов, скрывающих употребление наркотиков, в различных демографических группах (коэффициенты различий)

Демографические группы респондентов	Применение транквилизаторов	Употребление амфетаминов
Пол:
Женщины	1,00	1,00
Мужчины	0,64	3,17
Возраст:
15-19 лет	1,00	1,00
20-29 лет	1,55	1,17
30 лет и старше	2,08	0,21

Источник: [316, р. 181].

Что же касается эффективности данного метода в целом, то, как считают авторы, образцы ответов, направление смещений, а также их взаимосвязь с полом и возрастом респондентов убедительно свидетельствуют, что техника «запечатанного буклета» обес­печивает «более точные ответы на сенситивные вопросы об употреблении наркотиков» по сравнению с традиционно используемыми опросными процедурами [316, р. 183]. Данный метод не только надежен, но и прост, удобен в обращении, не требует допол­нительных затрат на полевой стадии исследования. Он гарантирует респондентам анонимность их ответов и позволяет задавать большое количество острых вопросов в ходе одного интервью. И, наконец, метод «запечатанного буклета» допускает возмож­ность реинтервьюирования респондентов и проведения исследований в панельном ре­жиме, что немаловажно при отслеживании эффективности государственных программ.
Выводы к главе I

1. Искренность и неискренность - категории не гносеологические, а психоло­гические, коммуникативные. Они возникают в сфере социальных и межличностных коммуникаций и имеют смысл лишь применительно к миру общающихся и понимаю­щих друг друга людей. Термины «искренний» и «неискренний» чаще используются для характеристики чувств, веры и заблуждения, однако их референтами могут быть также мнения, оценки, взгляды, намерения, убеждения, мотивы и т.д. Поскольку все эти субъективные состояния индивидов выражаемы в речи, то искренность и неискрен­ность - это формы дискурсивного поведения.

2. 
   Если истинность характеризует отношение соответствия содержания сужде­ния объективному миру, а правильность выражает взаимосвязь между мыслью и дейст­вительностью, то искренность - это характеристика соответствия сказанного мыслимо­му, т.е. суждения - субъективной модели мира, отраженного в сознании индивида. Поскольку истинностный аспект сообщений является второстепенным для оценки их искренности, то и само понятие искренность соотносится не с гносеологической кате­горией истины, а с коммуникативной категорией правды.
   
3. 
   Главными критериями истинности ответа являются уверенность, убежден­ность человека в правоте своего мнения, утверждения, точки зрения и желание говорить все как есть, ничего не скрывая. Истинностная же оценка высказывания вторична по отношению к искренности и имеет смысл лишь при квалификации ответов на вопросы фактуально-событийного и социально-демографического характера. В случае с ответа­ми на вопросы о «субъективных состояниях» респондентов критерий истинности перестает работать и становится неприемлемым. Само по себе мнение, высказываемое респондентом в виде суждения (ответа), не может быть истинным или неистинным. Оно может быть лишь искренним или неискренним, т.е. соответствующим или несоот­ветствующим тому, что человек на самом деле думает.
   
4. 
   Вместе с тем искренность и неискренность во всем многообразии их проявле­ний не исчерпываются полностью полярными категориями правды и лжи и не сводятся к ним. Они не дискретны, а континуальны. Значениями континуума здесь выступают не только правда и ложь, занимающие полюсовые позиции, но целый ряд других, проме­жуточных, коммуникативных феноменов, характеризуемых, в частности, понятиями «неправда», «диссимуляция» и «обман». При этом, если ложь, обман и диссимуляция соответствуют крайне низкой и низкой степеням проявления искренности и обычно обозначаются собирательным термином «неискренность», то правда и неправда (доб­росовестное заблуждение), напротив, есть характеристики искренних сообщений.
   

Следовательно, искренность по своему содержанию шире правды (если, конечно, абст­рагироваться от этической нагруженности последнего понятия), а неискренность -шире лжи.

5. 
   В современной социологической литературе предлагаются разные способы диагностирования и измерения искренности респондентов. Однако, до сих пор не ясно, в какой мере они эффективны и релевантны своему изначальному предназначению. Проведенный нами анализ литературных источников показал, что даже по поводу самой старой и традиционно используемой группы методов, включающей в себя контрольные и проверочные вопросы, вопросы-ловушки, дубли и др., у исследователей нет единства относительно того, что же все-таки они измеряют: невнимательность, слабую информированность, недобросовестность в заполнении вопросника или наме­ренное нежелание респондента давать искренние ответы. Кроме того, диагностический потенциал контролирующих вопросов до конца не оценен социологами, не выработаны четкие правила их формулирования и применения. Не осмыслены возможности и огра­ничения, достоинства и недостатки этих методик.
   
6. 
   Метод экспертного оценивания искренности, несмотря на неоднократные по­пытки его теоретического обоснования и отдельные случаи успешного применения в исследовательской практике, по-прежнему оставляет большие сомнения в эффектив­ности и целесообразности его использования в диагностических целях. Это требует тщательной экспериментальной проверки возможностей данного метода и вынесения заключения о его применимости в указанных целях.
   
7. 
   Шкалы лжи имеют давнюю традицию использования в психологических ис­следованиях в качестве высоко эффективного, тщательно разработанного и обоснован­ного средства контроля за искренностью ответов опрашиваемых. Их пригодность для решения этих задач сегодня мало у кого вызывает сомнения. Статистические оценки, свидетельствующие о высокой надежности и валидности этого инструмента подкре­пляют убеждение исследователей в его безупречности. Однако специальные исследова­ния, проведенные К. Стокинг, Н. Брэдберном и С. Садманом, Л. Карстенсеном и Дж. Коуном, А. Козмой и М.Стоунсом и др. авторами, заставляет усомниться в пра­вильности сделанных ранее выводов. Не исключено, что шкалы лжи фиксируют не склонность респондентов к самопрезентации, а какие-то иные личностные характерис­тики индивидов, ошибочно принимаемые большинством экспериментаторов за прояв­ление социальной желательности. Данный вывод, предложенный рядом ученых еще в конце 1970-х гг. в качестве предварительной гипотезы, а не окончательного утвержде­ния, нуждается в серьезной эмпирической верификации.
   

5. 
   Методы активного (управляемого) эксперимента, базирующиеся на идее фор­мирования искусственных эталонов искренности и лжи, получаемых эмпирическим путем с помощью разных инструктивных планов, в современной психологии и социо­логии, методически и процедурно не разработаны. Различные экспериментальные фор­маты считаются функционально равноценными, взаимозаменяемыми и не тестирова­лись на предмет их сравнительной эффективности. Кроме того, они не имеют пока и статистико-математической поддержки. Между тем эти измерительные стратегии обла­дают, по-видимому, значительными диагностическими и метрологическими резервами. Учитывая крайнюю ограниченность существующего сегодня арсенала средств и мето­дов обнаружения неискренних ответов, их дальнейшая методическая разработка кажет­ся совершенно необходимой.
   
6. 
   В отечественной социологической литературе вопрос о методах повышения субъективной анонимности опрашиваемых до сих пор остается неизученным. В запад­ной социологии он разработан более глубоко и обстоятельно. Начиная с 1940-х гг., поиск средств стимулирования искренности респондентов осуществлялся по трем основным направлениям: 1) экспериментирование с вопросной техникой; 2) выяснение роли напоминаний об анонимности опроса; 3) поиск наиболее конфиденциального метода сбора данных. Однако специальные исследования показали, что все предложен­ные тогда процедуры имеют ограниченный потенциал и не способствуют кардиналь­ному решению проблемы. Приемы «проекции» и «рутинизации» легко разгадываются респондентами и не производят ожидаемого эффекта. Заверения в неразглашении отве­тов, казавшиеся социологам вполне надежными, не стимулируют заметного повышения искренности отвечающих. Сравнительные исследования опросных процедур также не привели к бесспорным выводам. Это послужило импульсом для разработки специаль­ных «нереактивных» техник, способствующих установлению более доверительных отношений между участниками интервью посредством процедурных инноваций.
   

5. 
   Эксперименты в области RRT, в течение нескольких десятилетий проводимые в западной социологии, позволили выработать, помимо базовой модели, целый ряд новых, более совершенных версий, предназначенных для сбора не только качественной, но и количественной социологической информации и учитывающих, таким образом, многообразие решаемых в исследованиях задач. Многочисленные полевые испытания дали возможность сформулировать параметры стандартизированного применения дан­ного метода, а также условия, способствующие повышению его надежности. Однако сведения об общей эффективности рандомизационных моделей, имеющиеся в спе­циальной литературе, очень противоречивы и не дают веских оснований для оконча­тельных заключений. Нерешенными остаются и вопросы, связанные с методической адаптацией RRT к иным психологическим и культурным средам. В частности, в нашей стране апробация данного метода не проводилась, полностью отсутствует опыт его практического использования в конкретных эмпирических исследованиях. Поэтому проблема не исчерпана, актуальность ее решения сохраняется.
   
6. 
   Метод «запечатанного буклета», разработанный и валидизированный в конце 1980-начале 90-х гг. Т. Маккэй и Я. Маккалистером и специально предназначенный для повышения субъективной анонимности и искренности респондентов, пока еще мало известен исследователям, работающим с сенситивной проблематикой. Судя по оценкам авторов, он прост в процедурном плане и удобен в обращении, достаточно психологи­чен и не вызывает отторжения у респондентов, позволяет успешно преодолеть многие серьезные ограничения, присущие RRT. Между тем данный метод недостаточно апро­бирован в полевых условиях, прошел лишь одно экспериментальное испытание. К тому же «запечатанный буклет» тестировался авторами на примере одной тематической группы вопросов (употребление наркотиков) и совершенно неизвестно, как он «ведет себя» при решении иных исследовательских задач. Указанные обстоятельства диктуют необходимость более пристального изучения данной техники, ее стимулирующих возможностей и соответственно проведения испытаний в российских условиях.
   

1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   37

При копировании материала укажите ссылку © 2024
контакты
rykovodstvo.ru