Голода 1932 – 1933 гг давно уже вышла за рамки чисто научной дискуссии и стала предметом «большой политики» между Украиной и Россией, а также и других государств. Об этом свидетельствует факт её обсуждения в ООН и европейскими организациями (пасе)
|
Скачать 6.58 Mb.
|
Украинская историография голода 1932-1933гг. постсоветского периода Эпоха перестройки и гласности сняла табу, и советские историки начали интенсивно изучать голод 1933 г. В украинском обществе тема голода переросла в тему Голодомора−геноцида и мощно зазвучала1. Исследование истории голодомора 1932−1933 гг. в современной Украине происходит под знаком возвращения к исторической правде. В советский период иные исторические события, как правило, рассматривались сквозь идеологическое преломление в единомерном ракурсе – реакционно-прогрессивном, вытягивались «приятные» власти одни темы и фальсифицировались или замалчивались другие. Современная направляющая тенденция в гуманитарной сфере познания характеризуется сменой научных парадигм. Историками критически анализируются методологические подходы предыдущего времени. Однако историографическое переосмысление резонансных общественно-политических тем, и в частности, голода 1932−1933 гг. не происходит в силу её отсутствия, а вернее, в силу советского идеологического „табу” на эту тему. В декабре 1987 г. первым секретарём ЦК КПУ Щербицким В.В. впервые на официальном уровне был признан факт голода 1932−1933 гг. в Украине. С этого времени у историков открылись возможности для исследовательской работы по теме голода 1932−1933 гг. в Украине. Одним из первых начал публиковать свои исследования о голоде научный сотрудник Института истории АН СССР (теперь Институт истории Украины НАНУ) С.В. Кульчицкий.2 История голода 1932−1933 гг. в Украине до времени «огоньковского» откровения конца 1980-х гг. была представлена устной трогательной и страстной историей народной трагедии, бережно и не без опаски передаваемой современниками переживших народную трагедию, родственниками и односельчанами потомкам, как память о растревоженных ранах души с вечными вопросами: «Почему так зловеще и изыскано были изъяты съестные припасы? Почему власти позволили умирать народу?» и подчёркнутым страхом: «Не дай Бог пережить кому-либо подобное» с одной стороны, а с другой – страхом перед той же властью, которая ассоциировалась с сельским активистом, прокурором, уполномоченным, огепеушником и проч., и которая не допускала, чтобы кто-либо был ею – советской властью – не доволен. Поэтому не стоило рисковать собственным благополучием и свободой, и что не менее важно – своих близких. В моём родном украинском селе Зарудье Кременчугского района Полтавской области на сельском кладбище 22 апреля 1990 г. на символической могиле жертв голодомора был открыт памятник и отправлена панихида по безневинно замученным голодом односельчанам. На стеле символическая надпись: «Мученикам 1933-го от потомков, которым возвращено право на память». Подчёркнуто обращаю внимание читателей: «возвращено»!!! Подобные акты проявления гражданской совести живых и воздания долга памяти погибшим от голода односельчанам массово происходили во многих сёлах Украины. Это был слишком долгожданный поколениями глоток свободы. Память получила гласную востребованность. Пережившие голодный ад заговорили… В первую очередь − местная пресса. Печатные органы начала 1990-х гг. тогда ещё райкомов, райисполкомов, обкомов и облисполкомов печатали воспоминания очевидцев (газеты «Перемога», «Зоря Полтавщини», «Кременчуцька зоря» − укр.яз.). Воспоминания из уст очевидцев воспроизводили историки, журналисты, писатели, публицисты. Это были страстные, эмоциональные, горестные слова. Составлялись списки погибших от голода. По жертвам голода производили молебны в церквях. К этой акции спонтанно, по велению совести подключались простые граждане, без чьей-либо указки сверху. Ведь почти каждая украинская семья потеряла отцов, матерей, братьев, сестёр, мужей, сыновей, дочерей, соседей, друзей. Массово гибли односельчане. Ещё тогда, в начале 1990 гг., были живы люди, физический возраст которых позволял им осмысленно изложить суть национальной трагедии. Власть уходящего СССР не в состоянии была в государственных масштабах воспроизвести память народную в ранг документального источника. Что более всего оказывалось больнее свидетелям-очевидцам: мучительная агония умиравших, нечеловеческая жестокость сельских активистов, производивших «трỳсы» во время подворных обходов. Вспоминались и стремления некоторых должностных лиц уменьшить голодные страдания людей (организовывались горячие ежедневные обеды для работающих в колхозе, горячие завтраки для школьников, скудное обеспечение сирот в патронатах). Люди вспоминали попытки односельчан спастись от голода поездками в картофельные приграничные районы Украины, пытались пробраться через заградительные отряды в Россию (особенно из пограничных областей). Вспоминали так называемые похороны умерших: массовые вывозы трупов в кладбищенские ямы. Весьма важное наблюдение из этого народного летописания: зачастую тему голода очевидцы неразрывно связывали с происходившими репрессиями в их селе против кулаков – раскулачивание, выселение из села, ссылка, лагерь или расстрел; вспоминали насильственную коллективизацию. Люди сравнивали, анализировали сельскую повседневность до голода и после. После – певучее от природы украинское село смолкло, перестало петь. «Народные» демографические исследования свидетельствовали, что больше всего страдали и гибли дети, люди пожилого возраста; затем народная статистика свидетельствовала, что женщин, возможно, удерживал материнский инстинкт, смертность среди них была на ⅓ меньше, чем среди мужчин. Что касается причин голода, свидетели называли отсутствие какой-либо пищи, как следствие принудительного подворного её «выметания». Из имён виновных более всего называли Сталина, Кагановича. Это была первая массовая волна народного летописания народной трагедии планетарного масштаба. Общество вправе знать и помнить злодеяния советского политического режима против своих граждан. На время оставим «народную микроисторию» о голоде 1932−1933 гг. Предоставим слово профессионалам. Спонтанная народная мемуаристика голода востребовала потребность в общественно-политической, научной оценке открывшейся резонансной тематике. 26 января 1990 г. ЦК Компартии Украины принимает постановление «О голоде 1932-1933 годов на Украине и публикация связанных с ним архивных документов». Этот компартийный документ предлагал обществу оценку, причину трагедии, ставил задачу перед исследователями: «Более полувека эта тема умалчивалась отечественной историографией… В основе возникновения продовольственных затруднений, а затем и голода 1932−1933 гг. на Украине, как и в некоторых регионах СССР, лежит отход тогдашнего руководства страны и республики от ленинских принципов кооперирования крестьянства. Насильственные методы коллективизации, массовое «раскулачивание», низкая культура земледелия, слабая техническая база колхозов и другие причины привели к снижению валового сбора зерна. Архивные материалы раскрывают, что непосредственной причиной голода в начале 1930-х годов в республике стала принудительная, с массовым применением репрессий, губительная для крестьянства хлебозаготовительная политика1. В постановляющей части говорилось: «Признать, что голод 1932−1933 годов стал настоящей трагедией народа, следствием зловещего курса Сталина и его ближайшего окружения (Молотов, Каганович) относительно крестьянства». Постановлением осуждалась беспринципная политика «тогдашнего руководства республики (Косиор, Чубар) при проведении хлебозаготовок. И в будущем решительно отмежевываться от насильственных, репрессивных методов решения проблем общественного развития» 2. Постановление обязало Институт истории партии при ЦК Компартии Украины издать сборник научных статей и архивных документов о голоде 1932−1933 гг. на Украине. 248 документов сборника составляли несколько больших тематических групп: − официальные документы компартийно-советского руководства, раскрывающие концепцию насильственных хлебозаготовок в украинском селе; − вторая группа: документы о нарастании продовольственных затруднений, широкомасштабного голода, массовой смертности; − документы, отражающие общественно-политические настроения крестьянства, части низового актива, массовый выход из колхозов. Вступительная статья сборника за подписью "редколлегия" отмечала: "Совокупность материалов не даёт основания для вывода о том, что эта трагедия была наперёд спланированной антиукраинской акцией голодом−этноцидом" 3. Редколлегия сборника определяет "репетицию" голода 1932−1933 гг. в 1931 г.: "Выполнение плана хлебозаготовок 1931 г. затянулось, создало продовольственные трудности, а затем вызвало голод во многих районах республики. Только присланная (полученная) помощь и приход лета отодвинули в 1932 г. его дальнейшее углубление. Однако необходимые выводы сделаны не были. Новый, уже губительный голод стоял на пороге"1 В разделе "Глазами историков" голод 1932−1933 гг. представлен как народная трагедия в контексте сталинских социальных злодеяний: раскулачивание, насильственная коллективизация. Кризис в сельском хозяйстве объяснялся "неудачными сталинскими социальными экспериментами"2. "Уже первые публикации, подготовленные как на общесоюзном, так и на республиканском уровне", - писал тогда доктор исторических наук, профессор М.И. Панчук, − "дают возможность сделать вывод, что голод 1933 г. − злодеяние Сталина и его окружения"3 И тут же оговаривалось: "Однако этот вывод - далеко не вся правда. Да и она не может быть без осмысления: что, как и почему делало в той экстремальной ситуации партийно-советское руководство Украины"4. Шаги украинского руководства производились в угоду Сталину; позиция их лишена активного действия, для них характерна трусость5. В то же время авторами не сделана попытка критического подхода к советскому политическому режиму, его основам, альтернативам его дальнейшего развития, и была ли, исходя из них, возможность избежать трагедии - голода? Продолжалась констатация ленинского уважительного отношения к трудящимся крестьянам, в фарватере которого до второй половины 1920-х годов продолжалась вся политика коммунистической партии. Динамика этой политики характеризовалась широким применением "экономических форм и методов влияния на сельское хозяйство и социалистическую жизнь села"1. Чувствовался дефицит источников, сказывались и выработанные стереотипы советского историографического мышления. Необходимо также заметить, что первое серьёзное исследование создавалось в условиях существования СССР и в рамках конкретно-исторических исследований, проводимых Институтом истории партии при ЦК Компартии Украины - филиалом Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в 1990 г. Примечательно то, что в издании уделено внимание и сделан анализ зарубежной историографии голода 1932−1933 гг.2. Приводимые цитаты из зарубежных исследований пестрят термином "голодомор", участниками первого советского проекта эта трагедия осмысливается как "голод", злодеяние Сталина. Интересными представляются уже воспоминания-раздумия профессора С. Кульчицкого об обстоятельствах возможного выхода ее, и появлении (столь важного в ее рождении) партийно-правительственного постановления. "Я не знаю, почему первый секретарь ЦК КПУ Владимир Ивашко на заседании политбюро ЦК 26 января 1990 г. пошел против течения и дал "зеленый свет" появлению книги "Голод 1932−1933 годов на Украине: глазами историков, языком документов". Могло быть два объяснения. Он сказал тогда, родился во время голода, и родители рассказывали ему, как тяжело было его спасать. Возможно однако, что руководители КПУ уже приняли решение пуститься в свободное плавание, и при помощи информации о голоде отойти от Москвы на безопасное расстояние. Исходя из дальнейших действий Ивашко, более достоверно первое объяснение"1. На страницах этой книги профессор Кульчицкий размышляет о человеческих потерях в 1932−1933 гг. в Украине: "Смертность от голода в 1933 г. составляет 3238 тыс., а с поправкой на неточность в расчёте естественного и особенно механического движения − от 3 до 3,5 млн. чел. Располагая данными о ежегодных количествах рождений и смертей, легко подсчитать, что полные потери, учитывая не рождённых, составляют для 1933 г. 4107 тыс., а с учётом неточностей в подсчётах − до 4,5 млн. человек. Учёт голода 1932 г. повышает общее количество потерь до 4649 тыс., а с учётом неточностей при подсчёте − до 5 млн. человек"2. "Документальные материалы о голоде 1932-1933 годов на Украине имеют большую политическую и научную значимость. Их публикация поможет правдиво осветить одну из болевых проблем нашего прошлого", − отмечалось в постановлении ЦК Компартии Украины от 26.01.1990 г. "О голоде 1932−1933 годов на Украине и публикации связанных с ним архивных материалов".3 К проблемам демографических потерь профессор Кульчицкий будет обращаться и в последующие годы, привлекая новые источники и методики исследования. В 2003 г. к 70-летию голодомора в Украине учёный заявит: "Оценивать потери, исходя из анализа статистических данных, возможно лишь в двух параметрах: или от 3 до 3,5 млн. чел., или от 4 до 4,5 млн. чел. Невозможно утверждать, что количество людей, погибших от голода в украинском селе, была менее 3 млн. человек. В то же время нельзя говорить о том, что погибших было больше, чем 4,5 млн. человек".4 Динамика миграционных процессов вызвана, в первую очередь, реакцией крестьянства на опыт советской власти по социальному преобразованию украинского села (самораскулачивание и уход на стройки социалистической индустриализации), а также попытки властей заладить демографические "пустоты" в украинском селе путём депортаций крестьян из других регионов СССР в Украину, подсчёт иной составляющей демографической катастрофы - не рождённых, - а всё вместе, т.е. учитывая эти косвенные потери населения к общей картине потерь, автор показывает цифру 4649 тыс. человек 5. Терминология Определение социального катаклизма 1932−1933 гг. и его следствие − масштабные человеческие потери, заключалось в понятие "голод" (в т.ч. и в известном постановлении ЦК Компартии Украины от 26.01.1990 г.) Новые исследования, основанные на рассекреченных исторических источниках, возвращение широкой общественности и научной в т.ч., к народной памяти - живым свидетелям трагедии 1932−1933 гг. отразились на эволюции определения названного социального катаклизма 1932−1933 гг. от термина "голод" к термину "голодомор". В декабре 1987 г. В. Щербицкий в речи, посвящённой юбилею советской Украины впервые официально признал факт голода. Президент независимого украинского государства Л. Кравчук, выступая 9 сентября 1993 г. на международной научной конференции, назвал голод 1932−1933 гг. спланированной акцией и геноцидом против собственного народа. В 65-ю годовщину голодомора президент Украины Л. Кучма Указом от 26 ноября 1998 г. установил День чествования памяти жертв Голодомора в четвёртую субботу ноября. В День памяти жертв Голодомора и политических репрессий (2002 г.) Л. Кучма, обращаясь к гражданам Украины, признал, что это был целенаправленный, тщательно спланированный геноцид против украинского народа. Под влиянием украинской и зарубежной общественности в Верховной Раде Украины 12 февраля 2003 г. состоялись парламентские слушания относительно чествования памяти жертв Голодомора. Вице-премьер Д. Табачник апеллировал понятие "геноцид", ссылаясь на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. и Конвенцию ООН "О предотвращении преступления геноцида и наказания за него" от 9 декабря 1948 г., заявил, что все признаки преступления имеются в наличии в документации о Голодоморе 1932−1933 гг. в Украине. 28 ноября 2006 г. Верховная Рада приняла Закон Украины "Про Голодомор 1932−1933 років в Україні" (укр.яз.), в котором Голодомор 1932−1933 гг. признавался геноцидом. Статья 1 гласит: "Голодомор 1932−1933 гг. в Украине является геноцидом украинского народа". Почти два десятилетия тема голода−голодомора−геноцида 1932−1933 гг. актуальна в украинском обществе. Подготовлены и изданы сотни публикаций: свидетельства очевидцев, исследования историков-профессионалов, этой тематике посвящены различного рода конференции − научные и научно-практические, региональные, Всеукраинские и международные. Весомое научное и общественно-политическое место занимает подвижническая деятельность Ассоциации исследователей голодоморов в Украине. Фундатором ассоциации стала семья журналистов и писателей Лидия Коваленко-Маняк и Владимир Маняк. В июне 1992 года в Киеве собрались свидетели голодной трагедии на учредительный съезд и образовали Ассоциацию "Голод−33". Поворотным определяющим моментом в работе Ассоциации стало активное участие в её деятельности учёных-профессионалов: историков, демографов, политологов (С. Кульчицкого, В Марочко, А. Веселовой, Р. Пириг, А. Капустян, С. Дровозюк, Д. Мейса, О. Ганжи и др.) Хронологический интерес Ассоциации выходил за рамки голодомора − 1933 г., в этой связи организацию на её очередном съезде в 1995 г. переименовано "Ассоциация исследователей голодоморов XX века в Украине". После безвременного ухода Лидии Коваленко-Маняк и Владимира Маняк "Ассоциацию" возглавляли Левко Лукьяненко, народный депутат Украины, и историк-профессионал Василь Марочко. Почти за пятнадцатилетие своей деятельности "Ассоциацией" проделана колоссальная работа: собраны и опубликованы тысячи свидетельств голодной трагедии 1932−1933 гг.; членами её первичных организаций на местах, силами местных жителей и властей открывались памятники и памятные знаки на местах захоронений погибших от голодной смерти, её члены стали активными участниками научных и научно-практических конференций, авторами научных работ по этой тематике. Определённым знаковым итоговым рубежом в освещении истории голода 1932−1933 гг. стал выход библиографического указателя литературы по этой проблеме. Стараниями сотрудников Одесской государственной научной библиотеки им. М. Горького при участии Института истории Украины НАН Украины, Фундации украиноведческих студий Австралии и финансовой поддержке Марьяна Коця был подготовлен и издан научно-библиографический указатель "Голодомор в Украине 1932−1933 гг."1 Это уникальное издание включает 6384 названий публикаций за период 1932−2000 гг. Известная украинская исследовательница истории советских голодов в Украине, сотрудница Института истории Украины НАНУ Александра Веселова по поводу выхода этого нужного издания отмечала: "Выход в свет фундаментального указателя по проблеме Великого голода в Украине является чрезвычайно назревшим злободневным событием и имеет большое научное значение, прежде всего для дальнейшего исследования украинского голода. Известно, что переосмысление пройденного исторического пути, знание правдивой истории открывает народу возможность возвратиться к своим духовным источникам. Даже самая страшная правда, но правда о голоде-геноциде необходима не только людям, пережившим его, но и молодёжи − ей строить будущее"1. Выход в 1992 г. сборника документов "Коллективизация и голод на Украине. 1929−1933" (украинский язык), авторский коллектив которого составили историки, источниковеды, археографы, был важным звеном в процессе формирования фундамента историографии голода 1932−1933 гг. в Украине. В предисловии авторы определяют причину этой трагедии: "Мы привыкли говорить о голоде в хронологических рамках 1932-1933 гг. Однако хронология голода более сложна. Документы свидетельствуют, что нужно отдельно выделять голодание 1931 г., голод 1932 г. и голодомор 1933 г. В каждом году существовали свои факторы, влиявшие на масштабы голода. Однако самая главная и постоянная причина углублявшейся дестабилизации на селе − это сталинская политика военно-коммунистического штурма, сопровождавшаяся безвозвратным изъятием огромных объёмов сельскохозяйственной продукции"2. Посредством анализа документов, сопоставлений косвенных и прямых свидетельств обстоятельств украинской сельской повседневности и поведение советской политической верхушки, управленцев в Центре и на местах, авторы сборника указывают на последствия, которые, в свою очередь, родила сама трагедия украинского села: это детская беспризорность, нараставшая на протяжении 1931−1933 гг. "Дети оставались без присмотра, когда умирали родители, хотя, как правило, костлявая рука голода касалась детского организма раньше. Значительнее оставалась беспризорность при живых родителях. Не в силах смотреть на то, как угасает дитя, родители увозили его в ближайший город и там оставляли − в учреждениях, больницах, на вокзалах, просто на улице. Десятки тысяч подброшенных детей создали серьёзную проблему, решением которой по инициативе П.П. Постышева занялось политбюро ЦК КП(б)У. Государство выделяло определённые средства с целью скорейшего создания детских приютов. Частично решение этой проблемы перекладывали на колхозы, где организовывали патронаж. Милиции вменялось в обязанность своевременно подбирать беспризорных детей"1. Одним из последствий голодомора авторы указывают на исчезновение огромного количества сельских населенных пунктов. Были места, где вымирало население даже больших сёл. В таких случаях организовывалось переселение, в т.ч. из других регионов СССР: России, Белоруссии2. Авторы, анализируя методы хлебозаготовок зимы 1932/33 гг., приходят к выводу: нормой стало то, чего раньше не наблюдалось − конфискация не хлеба, а каких бы то ни было продуктов (картофель, мясо, сало и пр.) Такого рода "конфискация была осознанно направлена на медленное физическое уничтожение крестьян" 3. Тема голодомора по причине количества затронутых судеб украинцев-современников трагедии и их потомков прочной болью вошла в украинскую повседневность. Эта тема стала публичной в обычной повседневности, в общественно-политической сфере. Впечатляет огромный пласт литературы о голодоморе (мемуарной, исторических исследований и пр.), изданной на спонсорские и личные средства авторов. Вместе с количественным ростом написанных страниц об истории Голодомора 1932-1933 гг. показательна динамика исторической оценки этого явления. Профессор С. Кульчицкий называет тему Голодомора в своей профессиональной деятельности как определяющую в переоценке его собственных представлений на резонансные общественно-политические темы, в частности советской эпохи. В интервью газете "День" (№207, 10.11.2005 г.) он отмечал: Моя собственная переоценка ценностей произошла как раз под влиянием исследования истории Голодомора. В 1991 году я со своими младшими коллегами издал книгу "Сталинизм в Украине". Само её название свидетельствует, что я ещё цеплялся за такой популярный и теперь на Западе термин "сталинизм", спасая им идею социального равенства. Мол, во всём виноват Сталин. Только позже пришло понимание, что миллионы потерянных жизней являются следствием внедрения в жизнь ленинской идеи "государственной коммуны". Если коммунистическую идею персонифицировать, то её следует назвать ленинизмом, если партизировать − то большевизмом. "Цена большого перелома" − так я назвал вторую свою книгу 1991 года издания. Название происходит от размышлений Н. Хрущёва о цене коллективизации в жизни советских людей. Они тогда меня поразили, потому что это говорил вождь КПСС. На 432 страницах книги − сотни документов, которые составляют вместе рельефную картину Голодомора. Оказала ли она влияние на тех людей моего поколения, которые нуждаются в переоценке ценностей? Сомневаюсь в этом". − Размышления историка над динамикой собственных убеждений, в данном случае о Голодоморе 1932−1933 гг., и последовавшей, при внимательном прочтении исторических документов, переоценке ценностей, весьма актуальных для определенной категории людей старшего поколения украинского общества. С. Кульчицкий надеется: "Возможно, реальная картина Голодомора будет способствовать болезненной переоценке ценностей. Осознание того, что ты стал таким, какой ты есть, благодаря манипуляциям власти − неприятно, я это признаю. Но ещё неприятнее − оставаться таким до своего смертного часа! Как можно быть сталинской марионеткой через полстолетия после смерти Сталина?"1. Сегодня мы вправе надеяться, что поистине титанические усилия российских учёных-историков, источниковедов, сотрудников архивов, поставивших задачу по опубликованию ранее засекреченных исторических документов, будут способствовать утверждению общечеловеческих ценностей, созданию правового государства, а также утверждению демократии на постсоветском пространстве. Приоритетное место в обновлении общественно-политического сознания граждан заняли «властители их умов - писатели, шестидесятники». Владимир Маняк писатель и его супруга Лидия Коваленко-Маняк, журналистка, возложили на себя огромную миссию – возродить народную историческую память о Голодоморе 1932−1933 гг. Они обратились к пережившим свидетелям народной трагедии – откликнуться на зов памяти, оставить для истории, потомков свое видение причин, хода и последствий Голодомора 1932−1933гг. «Четыре года назад (т.е. в 1987 году – авт.), - вспоминала Л. Коваленко-Маняк, − мы вдвоем с мужем, писателем Владимиром Маняком, начали собирать свидетельства очевидцев голода. Обратились к людям через газеты «Літературна Україна» и «Сільські вісті» (мы искренне благодарны им за помощь), и началась у нас дома странная жизнь. У нас постоянно гостили незнакомые люди, бесконечно магнитофон крутился, телефон и почта работали с чрезвычайной нагрузкой, люди спешили поведать страшную правду, угнетавшую их душу всю жизнь. Каким близким был для этого народа тот далекий 33-й год, как он им болел!.. Книга – Мемориал составлена почти целиком из свидетельств очевидцев. Последних очевидцев – ибо после них никто уже не поведает миру, как это было…»1. В 1991г в издательстве «Радянський письменник» (Киев) вышла «Народная книга – мемориал 33-й: Голод». В предисловии В. Маняк записал: „Книга – Мемориал – первая попытка в украинской книгоиздательской практике собрать свидетельства тысяч людей, уцелевших и выживших в повальном голодоморе, а теперь своими словами поведавших, как это было, по-своему пронзительно раскрывших причины и последствия самого большого злодеяния сталинизма. Впервые убиенные голодом наши соотечественники собраны вместе в десятки поименных списков… Много упущено времени не по нашей вине, многое утеряно, но мы не опоздали окончательно. Мы увидели еще живых участников коллективизации, приобщили к соучастию в Книге – Мемориале, и их свидетельства – бесценны”2. После первой народной книги – Мемориала появится множество других3, но эта книга останется символом зажжённой свечи в темноте советского народобесправия и дефицита исторической правды. Эта книга всколыхнула общество, призвала народ самому переосмыслить свою историю, самому сказать правду, вселила надежду на формирование гражданского общества и правового государства, призвала к общественному покаянию. Выслушав тысячи свидетелей, В. Маняк утвердительно скажет: «Кто прошел не предвзятой мыслю страницами «Книги-Мемориала», без колебаний и сомнений утверждает: на украинское село в тридцать третьем году обрушился геноцид». Недоедали в ту пору во многих краях, но так смертельно, так тяжело голодал только украинский крестьянин. Возможно, начало спланированного голода ... следует искать в истории свободолюбивого народа, в его независимой натуре и не всегда покорной жизнедеятельности. Одно лишь воспоминание об этом вызывало особую, личную неприязнь, чтобы не сказать враждебность, Сталина к Украине и ее людям. Природное свободолюбие для диктатора - сродни наказанию господнему”1. В. Маняк одной из причин голодомора называет нарушение правовых норм, законности, в угоду нуждам политики: ещё в 1928 г., с момента учреждения «чрезвычайщины» и практических методов осуществления хлебозаготовок во время сталинской поездки в Сибирь «Сталин предметно показал, что нарушение законности в отношении крестьянина не только не будет наказываться, но и будет поощряться сверху»2. В качестве исчисления демографических потерь В. Маняк называет методики демографов-аматоров, инженера-химика М.Д. Овчарука, определившего среднегодовой прирост населения после империалистической и гражданской войны в 675 тыс. чел. на протяжении десятилетия. На 1931 г. в Украине проживало 44 млн. 725 тыс. жителей. Его анализ показывает, что дефицит населения с 1931 г. по январь 1933 г. составлял 12 млн. 800 тыс., эту цифру, по его подсчетам, составляли умершие из голода, раскулаченные, высланные на Север, те, кому удалось перебраться в другие регионы СССР. По подсчетам Василия Лобка, теоретически жертвами украинского голодомора 1932−1933 гг. могло быть 7 млн. 200 тыс. чел. В. Маняк замечает − эти цифры никак не претендуют на абсолютность. По мнению писателя, важно при подсчетах учитывать: спасительные побеги детей и взрослых, кому удавалось осилить заградительные кордоны и перебраться в Беларусь, Курск, на Дон и пр., погибших на этом пути вдоль железных дорог, погибших крестьян в тюрьмах, которые попадали туда за попытку «нечестным» путем найти хоть какое-либо пропитание, приблудных погибших крестьян на улицах городов в поисках хлеба, и пр.1 Составительница мемориальной книги журналистка Л.Коваленко рассуждает над духовными потерями, как следствием чудовищной трагедии: «Голодомор оставил после себя на Украине не только миллионы безыменных погребений, не только запланированную и зверски осуществленную Сталиным «стопроцентную коллективизацию», но и страшную духовную руину»2. И как итог: «Мораль, традиции, талант народа, его песни, вера его и его надежды – все это было отброшено новыми реалиями как ненужное, анахронизм, пережиток. Страшное пепелище лежало там, где еще недавно цвел сад духовной жизни украинского народа»3. Тема голодомора 1932-1933 гг. в исследовательских работах преимущественно касалась регионов. Задокументированные свидетельства очевидцев голодомора 1932−1933 гг. в различных регионах Украины, наряду с открывшимися исследователями историческими источниками, как в центральных, так и местных архивах, способствовали активному осмыслению причин, развития и последствий голодомора 1932−1933 гг. на региональном уровне. Результаты этих исследований запечатлены как в материалах научных конференций1, так и в конкретно-исторических исследованиях2. Исследователи указывали на общее и особенное этой трагедии в различных регионах Украины. В частности, в кандидатской диссертации «Голодомор на Подолье 1932−1933 гг.» Маркова С.В. указывается, что в этом регионе, в западной приграничной полосе Подолья, голодомор имел место, но не приобрёл огромных масштабов; тут не были зафиксированы факты людоедства и трупоедства, но было большое количество опухших от голода и умерших крестьян. Автор диссертации приходит к выводу, что на Подолье от голода погибло 800 тыс. человек, и голода можно было избежать, он был следствием социально-экономической политики сталинского тоталитарного режима, что привело к экономическому, демографическому и национальному упадку украинского села1. Хроника голодомора 1932−1933 гг. самой большой области Украины – Харьковской, занимавшей 16,6% её территории, отображена в исследованиях Елизаветы Яценко. Особенность исследуемого явления на территории области заключалась оперативности выполнения распоряжений Центра, т.к. Харьков в этот период был столицей Украины, что и способствовало скорейшему осуществлению социально-экономических преобразований, в т.ч. и в аграрном секторе экономики (в этой связи и коллективизация была завершена в 1931 г.)2. Автор указывает на 30-тысячную армию активистов, навалившуюся в крестьянские усадьбы якобы на поиски припрятанного огромного количества зерна3. Автор склонна к выводу о том, что крестьяне оказывали сопротивление политике чрезвычайных мер (терористические акты и пр.) Среди протестующих были не только имущие, но и середняки. Значительное распространение приобрели „женские бунты” (Богодуховский р-н, Валковский, Дергачёвский и др.) Однако „при помощи изысканного репрессивного аппарата советская власть смогла сломать сопротивление крестьян, которое в 1930 г. имело шансы перерасти в крестьянское восстание” – приходит к выводу Е.Яценко4. Сопротивление в 1932−1933 гг. было скорее сопротивлением отчаяния. Сопротивление осуществлялось у двух основных формах: пассивной (критика мероприятий советской власти, её осуждение) и активной (саботаж хлебозаготовительных планов, припрятывание хлеба, террористические акты, массовые выступления крестьянства с целью возврата изъятого государством хлеба). Однако, поскольку значительная часть крестьян уже не имела сил и средств противостоять сталинскому режиму, сопротивление крестьян не набрало такого масштаба и размаха, как в годы гражданской войны1. Причины голодомора на Харьковщине автор видит в насильственной сплошной коллективизации, ликвидации лучших инициативных хозяйств в ходе раскулачивания, дезорганизация и упадок сельскохозяйственного производства в результате коллективизации; чрезмерные хлебозаготовительные планы 1932 – 1933 гг., преступные методы изъятия хлеба в условиях масштабных репрессий в отношении крестьян. Не исключает автор и факта денационализации (перемены в национальной политике, в частности сворачивание украинизации, борьба с так называемым украинским «буржуазным национализмом»), - политика, начавшая осуществляться с 1930 г. Автор относит её к основным причинам голодомора в области, но и дополняет их2. Анализ источников утверждает, что, по Харьковской области в границах 1932 – 1933 гг. более всего пострадали от голодомора районы современной Полтавской области. На Полтавщине смертность от голода составляла от 25% до 50 – 80%, т.е., около 1 млн. чел. Человеческие потери по всей Харьковской области составили около 2 млн. чел.3 Картину пика голодомора в украинских регионах фиксируют авторы региональных исследований – это май 1933 г.4. |
Похожие:
 |
Собачьи истории Сборник рассказов английского писателя и ветеринарного врача, давно завоевавшего признание российских читателей. В отличие от ранее... |
 |
От автора 6 вступление 6 первая часть 11 вторая часть 160 М. О. Кнебель ощущается и в литературном труде, который стал уже фактом ее биографии. Из-под пера М. О. Кнебель вышла не одна серьезная... |
|
Должностной регламент Российской Федерации, административно-территориальными образованиями иностранных государств, посольствами, консульствами, торговыми... |
|
Их здоровью и развитию расширенный научно-практический комментарий Где бы ни говорили об этом Законе на форуме, круглом столе или конференции уже сам факт его появления вызывает жаркие споры |
|
Совместная магистерская программа по правам человека мнения договорных... Управления Верховного комиссара ООН по правам человека (увкпч оон) в рамках проекта по реализации совместной Магистерской программы... |
|
Тема урока “оон уникальная международная организация” Библиотеки Информационного Центра ООН в Москве. На открывшейся странице в центре нажать ссылку, чтобы перейти на русскоязычную версию... |
|
Доклад о положении молодёжи и реализации государственной молодёжной... Охватывает ключевые сферы экономической деятельности государств-членов еаэс, в которых предусмотрено проведение единой, согласованной... |
|
Беспилотники специального назначения Беспилотные авиационные системы используются в вооруженных силах различных стран уже достаточно давно. В последние годы подобные... |
|
Приложение 2 Решение дискуссии по проблемам геодезического обеспечения в РФ По итогам обсуждения проблем геодезического обеспечения в РФ участники отметили следующее |
|
Книга вышла в издательстве «Гилея» «Вот уж не везет, так не везет: я хотел написать самую подрывную книгу в истории, а она стала коммерчески успешным бестселлером» |
|
Книга вышла в издательстве «Гилея» «Вот уж не везет, так не везет: я хотел написать самую подрывную книгу в истории, а она стала коммерчески успешным бестселлером» |
|
Межгосударственный стандарт Еасс представляет собой региональное объединение национальных органов по стандартизации государств, входящих в Содружество Независимых... |
|
Методы испытаний Еасс представляет собой региональное объединение национальных органов по стандартизации государств, входящих в Содружество Независимых... |
|
Гост 31173-2003 Еасс представляет собой региональное объединение национальных органов по стандартизации государств, входящих в Содружество Независимых... |
|
Межгосударственный стандарт гост Еасс представляет собой региональное объединение национальных органов по стандартизации государств, входящих в Содружество Независимых... |
|
Метрологии и сертификации ( мгс ) Еасс представляет собой региональное объединение национальных органов по стандартизации государств, входящих в Содружество Независимых... |