Герстнер Г. Братья Гримм / Пер с нем. Е. А. Шеншина; Предисл. Г. А. Шевченко
|
Скачать 3.52 Mb.
|
10 возможно, что в отдельных случаях действительно имело место заимствование сюжетов, но столь же вероятно и то, что здесь не меньшую роль сыграла культурно-историческая общность развития разных народов, даже не связанных друг с другом, а также повторяемость круга жизненных и бытовых ситуаций. Над изучением этого явления бились многие десятки ученых различных научных школ и направлений. Братья Гримм, являющиеся представителями так называемой «мифологической школы» в фольклористике, считали, что общность мотивов в устном народном творчестве разных народов, иногда даже географически очень отдаленных друг от друга (например, немцев и индусов), объясняется общностью происхождения этого творчества, истоки которого, по их мнению, следует искать в древнейшей мифологии, общей для всех индоевропейских народов. Другие ученые пытались объяснить это родство единством национальных и общечеловеческих моментов, простым заимствованием сказочных сюжетов («теория миграции»), биологическим сходством рас и народов, старались найти какое-то объяснение путем кропотливого сопоставления реалий фольклора с историей каждого народа. И хотя в фольклористике с течением времени одна школа сменяла другую и претендовала на единственно верное толкование этого явления, все они давали лишь частичное его объяснение. Жизненная и творческая судьба братьев Гримм оказалась неразрывно связанной с интереснейшей эпохой развития немецкой литературы — с эпохой романтизма. Романтизм — сложное и многоликое явление мировой культуры — возник в Европе на рубеже XVIII—XIX веков. Три десятилетия романтической литературы в Германии дали миру совершенные образцы высокого искусства. Стихию жизненного и духовного обновления, вдохновлявшую писателей этой эпохи, открытие возможности свободы и движения, острое ощущение обнаруживающейся ненадежности старых общественных устоев, казавшихся ранее незыблемыми как гранит, предчувствие рождения новой эпохи, пусть еще неясно какой, — все это принесла с собой в умы немцев французская революция 1789—1794 годов. Она, по выражению Энгельса, «точно молния ударила в этот хаос, называемый Германией», 1 взбудоражила ее общественную жизнь и общественную мысль и послужила предвестием глубоких социальных перемен в этой лоскутной феодальной 1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2-е. М., т. 2, 1955, с 562. 11 империи, состоявшей из более чем 360 больших и маленьких княжеств. Реакция немцев на итоги французской революции была двоякой. С одной стороны, свержение старой, обветшавшей феодальной монархии, крамольные идеи равенства и свободы, провозглашавшиеся якобинцами, оказывали на немцев мощное электризующее воздействие, создавали освежающую атмосферу новых, передовых идей. С другой стороны, практика революционного террора по отношению к врагам революции и первые годы буржуазного развития Франции у многих вызвали разочарование в итогах французской революции и сомнения в самой возможности осуществления передовых идеалов. В этих условиях и рождается романтизм в Германии. Он начинается с деятельности кружка энергичных и весьма одаренных молодых литераторов в Йене (отсюда и название — «иенский романтизм»), собиравшихся в доме братьев Шлегелей, Фридриха и Августа, начиная с 1796 года. В него входили Новалис, Людвиг Тик и близко стоявший к нему Вильгельм Генрих Вакенродер, философы Фихте и Шеллинг и естествоиспытатели Риттер и Стеффенс. Иенские романтики, переосмысляя идеи просветительства, немецкой классической философии (в лице Канта) и французской революции, стремились к радикальному духовному раскрепощению человека; задумываясь над возможными путями совершенствования человека, они уже не верили во всесилие разума, как, например, французские просветители Вольтер и Дидро, ибо сами они стали свидетелями того, как разумные принципы французской революции, которая была закономерным завершением просветительской эпохи, породили на практике весьма неразумные общественные порядки и гораздо больше доверяли чувству и творческому началу в человеке. Рациональному познанию мира они предпочитали интуицию гениально одаренной личности. Особая роль в системе их воззрений отводилась искусству — оно рассматривалось ими как высшее проявление человеческих возможностей и человеческой культуры, а путь к высшей ступени человеческого совершенства они видели в развитии художественного дарования. «Придет прекрасная пора, — писал Новалис, — и люди ничего читать другого не будут, как только прекрасные произведения, создания художественной литературы. Все остальные книги суть только средства, и их забывают, лишь только они уже более не являются пригодными средствами — а в этом качестве книги сохраняются недолго» 1. 1 Новалис. Фрагменты. — В кн.: Литературная теория немецкого романтизма. Л., 1934, с. 121. 12 Для иенского романтизма было характерно программное соединение поэзии и философии. «...Всякое искусство должно стать наукой, — писал в этой связи другой теоретик иенского романтизма, Фридрих Шлегель, — всякая наука — искусством; поэзия и философия должны объединиться» 1. Призыв стремиться к высшей ступени духовности искусства, творимого гениальной личностью, — в этом смысл основополагающих высказываний иенских романтиков. Философия же, которой должен следовать романтический поэт, — это, по словам Ф. Шлегеля, не идеализм, не скептицизм, не эмпиризм, а «творческая философия, исходящая из идеи свободы и веры в нее», раскованная философская импровизация самостоятельно мыслящего человека. Рождающееся новое искусство должно было, по мысли писателей-романтиков, преодолеть всякую ограниченность «классического искусства», стать всеохватывающим и по предмету изображения, и по многообразию художественных форм, стать, по выражению Ф. Шлегеля, «прогрессивной, универсальной поэзией». Хотя гениальность и подразумевалась иенскими романтиками как главная черта нового искусства, однако оно отнюдь не мыслилось ими искусством элитарным, искусством для избранных, посвященных. «От всякого следует требовать гениальности, без того, чтобы мы рассчитывали при этом на успех», — заявлял Ф. Шлегель 2. Такой взгляд на искусство был тесно связан с раннеромантической концепцией человека как существа творческого, таящего в себе скрытые необъятные возможности, как личности, неисчерпаемой в своем богатстве и глубине. «Ни один человек не тождествен другому», — писал философ и теолог Фридрих Шлейермахер, близко стоявший к кружку иенских романтиков. «В жизни каждого есть некая минута, подобная серебряному блеску у неблагородных металлов, когда этот человек, то ли приблизившись к существу высшему, то ли от прикосновения некой электрической искры, бывает поднят над самим собою и достигает высочайшей вершины, доступной ему» 3. Историю иенского романтизма можно сравнить с короткой и яркой вспышкой на литературном горизонте. Все богатое художественное и философское наследие иенской школы укладывается в считанные годы — с 1798 года и примерно по 1805 год. Поздний немецкий романтизм имеет более долгую историю и представляет собой еще более пестрое явление, чем ранний. Творчество Эрнста Теодора Амадея Гофмана, одного из крупнейших его представителей, 1 Ф. Шлегель. Фрагменты. — В кн.: Литературная теория немецкого романтизма. Л., 1934, с. 171. 2 Там же, с. 177. 3 Н. Я. Бeрковский. Романтизм в Германии. М., 1973, с. 56. 13 имеет много точек соприкосновения с эстетикой венского романтизма, а по ряду направлений и развивает ее, опираясь на иную и весьма оригинальную систему художественных средств. Большое место в позднем немецком романтизме занимает так называемый гейдельбергский литературный кружок (отсюда и название «гейдельбергский романтизм»), в который входили Ахим фон Арним, Клеменс Брентано и братья Гримм. На близких к ним эстетических позициях стоял Йозеф Эйхендорф. Особняком, не будучи связанными ни с какими литературными группами, стояли в позднем романтизме Генрих фон Клейст, Адальберт Шамиссо и позднее молодой Гейне. В то время как иенскому романтизму был присущ пафос гениально одаренной личности, романтизм гейдельбергский в известном смысле являл собой его противоположность. Ему была свойственна тяга к народности, к патриархальности, к «естественной» поэзии и фольклорным источникам — народным сказкам, песням и преданиям. Гейдельбергский романтизм в отличие от иенского вырастал уже на совершенно иной почве, в совершенно иных социально-исторических условиях — наполеоновских войн (1806— 1813 гг.), оккупации Германии и ее национального унижения, в условиях пробуждения и консолидации национального самосознания. Эти обстоятельства наложили рельефный отпечаток на искусство поздних романтиков, особенно гейдельбергских, и в нем порой отчетливо звучат националистические нотки. Хотя поздний романтизм (как и немецкий романтизм вообще) исчерпывает себя в литературе в основном уже в конце второго десятилетия XIX века, духовные связи с ним у братьев Гримм остаются на долгие годы. И мы ничуть не погрешим перед истиной, если скажем, что романтиками по своему строю мыслей братья Гримм были и оставались всю жизнь. Связи братьев Гримм с романтизмом не исчерпываются только литературными. В равной мере, если не в большей, они простираются на область их научных изысканий — филологических, исторических и юридических. Если поздний романтизм определил интерес к фольклору и национальной старине, то ранний романтизм оказал сильное воздействие на формирование их научного метода. Об этом важно сказать еще и потому, что с именем Якоба Гримма связывается становление сравнительно-исторического метода в филологических и вообще гуманитарных науках и целой исторической школы. Мысль о необходимости рассматривать любое явление в системе связей с прошлым, выявлять определенные закономерности 14 в смене больших периодов истории, идея генезиса и преемственности исторических эпох впервые нашла настоящих приверженцев в лице ранних немецких романтиков. Выработка концепции истории литературы как единого процесса, как закономерного движения от одной большой эпохи развития культуры к другой является значительным достижением иенского романтизма. Большое влияние на формирование исторического подхода в работах братьев Гримм оказал их университетский преподаватель, профессор права Фридрих Карл фон Савиньи. «Настоящее может быть понято только из прошлого» 1, — учил он. Помимо исторического рассмотрения предмета как основной заповеди молодой исторической школы в науке, для ее методологии были характерны еще два очень важных принципа. Во-первых, требование отвлечься от привычных представлений, от смелых гипотез и авторитетных теорий, а вместо этого вернуться к первоисточникам и заняться тщательным их изучением. Во-вторых, требование меньше предаваться общим рассуждениям и чистому теоретизированию, а больше внимания уделять конкретным фактам, частностям и деталям, ибо только хорошее знание «мелочей», но мнению сторонников такого подхода, может создавать основу для надежных обобщений. Это внимание к факту, к частности, к мелочи в изучаемом предмете очень характерно и для Гриммов, особенно для Якоба. Стремление досконально изучить любую деталь, самую мелкую, во всей ее индивидуальной неповторимости и красочности дает себя знать в любой его работе. Говоря о своих первых научных публикациях, Якоб в письме к Савиньи 18 ноября 1808 года, опираясь на свой личный опыт, подчеркивает, что «никогда нельзя в статье просто излагать свое мнение по тому или иному вопросу, сложившееся в результате соответствующих исследований. ...Лишь в неторопливом и всестороннем изложении деталей как раз все удовольствие, а потом уж можно коротко резюмировать свои выкладки; я убежден, что тот, кто знает дело в деталях, сможет сказать о нем что-нибудь стоящее. А эти пространные рассуждения и ничего не доказывающие общие изложения нашей поэзии и истории мне просто противны». Утверждение сравнительно-исторического метода в германской филологии и других научных дисциплинах, оформление целой 1 Тезис Савиньи приводится в передаче Вильгельма Гримма, выступавшего 31 октября 1850 года на торжественном заседании Берлинской академии наук по случаю 50-летия присвоения Ф. К. Савиньи ученой степени доктора права. 15 исторической школы было определенным шагом вперед в развитии гуманитарных наук; оно открыло новые широкие перспективы научных исследований и способствовало многим новым научным открытиям. Вместе с тем со временем стали видны пределы применения этого метода и его ограниченность. Нетрудно видеть, что изучение предмета немыслимо без изучения его истории, но одной историей наука о том или ином предмете отнюдь не исчерпывается. Именно по этой причине «сравнительно-историческая школа» в гуманитарных дисциплинах к середине прошлого столетия постепенно стала отходить на второй план. Подвижническая деятельность братьев Гримм в деле практического собирания и сохранения произведений немецкого фольклора не ограничилась сказками. Ободренные хорошим приемом, оказанным «Детским и семейным сказкам», братья Гримм решили продолжить начатую ими работу, теперь уже сосредоточив усилия на народных преданиях. Эта работа, собственно говоря, была начата ими давно — почти одновременно с собиранием сказок. И вот в 1816 году она увенчалась выходом в свет объемистого сборника «Немецких преданий». Что такое сказка, знают все. А вот что такое предание, знает, вероятно, не каждый. В своем предисловии к этому сборнику братья Гримм как раз и намечают некоторые различия между этими двумя видами (или жанрами) народной поэзии. Сказка и предание во многом родственны друг другу и по форме и по содержанию. Но есть у них и вполне уловимые различия. Сказка — продукт свободного художественного вымысла, и в этом качестве она нами и воспринимается; предание же, о каких бы фантастических вещах в нем ни говорилось, претендует на историческую достоверность. Предание в отличие от сказки точно указывает время и место действия, полнее дает имена и титулы действующих лиц. Если действие сказки, как правило, проходит в «некоем царстве, тридевятом государстве», то предание начинается иначе, в довольно деловом тоне, например, так: «В феврале 1605 года во владениях герцога Генриха Юлиуса Брауншвейгского, в миле от Кведлинбурга...» произошло такое-то событие («Серебряный источник», № 161). Сказка, отмечают братья Гримм, художественнее, поэтичнее предания, в последнем же больше истории. Сказка существует сама по себе, ее сюжет понятен каждому независимо от географических широт; предание привязано к какой-либо известной географической местности, известному историческому факту или исторической личности. Предания отличаются «более простым и более решительным стилем, они требуют от слушателя большей 16 серьезности и размышлений» 1, говорится в предисловии к сборнику. Вот одно предание из этого сборника — «Игрушки великанов» (№ 17): «Много лет тому назад хозяевами замка Нидек в Эльзасе, того, что на высокой горе, недалеко от водопада, были великаны. Однажды юная великанша спустилась в долину, чтобы посмотреть, что делается там, внизу, и подошла к самому Хаслаху. Она увидела, как на небольшом поле возле леса крестьяне пахали землю. От удивления она остановилась, посмотрела на плуг, на лошадей и на людей — очень все это ей было в новинку. «Вот тебе на, — сказала она, подходя ближе, — это я, пожалуй, возьму с собой». Она встала на колени, разложила на земле свой передник и сгребла в него рукой все, что было на поле. Весело, вприпрыжку побежала она домой, перемахивая со скалы на скалу, и даже там, где скалы были такими крутыми, что человеку надо было бы с трудом карабкаться, ей стоило сделать один шаг, чтобы сразу быть наверху. Хозяин замка сидел как раз за столом, когда она вошла. «Дитя мое, — сказал он, — что ты там такое принесла — ты вся сияешь от радости?» Она живо раскрыла свой передник и дала ему взглянуть. «Что там так барахтается?» — спросил он. «Это — мои милые игрушки. Таких хорошеньких игрушек у меня не было ни разу в жизни». Она стала вытаскивать и ставить на стол одно за другим: плуг, крестьян, лошадей, — она бегала вокруг и хлопала в ладоши от радости, глядя, как там все забавно двигалось туда и сюда. Тогда отец сказал: «Дитя мое, это совсем не игрушки, я вижу теперь, что ты натворила. Иди и отнеси их назад в долину». Девушка стала плакать, но это не помогло. «Крестьянин — не игрушка, — сказал он очень серьезно, — и перестань хныкать. Собери их всех осторожно и отнеси на то место, где ты их взяла. Если крестьянин не будет возделывать свое поле, то нам, великанам, в нашем высоком гнезде нечего будет есть». Предания, так же как и сказки, проникнуты поэтическим и детски наивным восприятием мира и его явлений; при всей их фантастичности в них нет ничего случайного, что так или иначе не затрагивало бы жизненно важных человеческих проблем и выходило бы за пределы знакомых и общепонятных тем. В них, как и в сказках, преломилась извечная вера человека (или, может быть, желание верить) в то, что любое зло бывает в конце концов наказано и что добро торжествует. Так, например, предание «Танец мечей в Вайсенштайне» (№ 166) повествует о том, как благород- 1 Deutsche Sagen. Hrsg. v. d. Brudern Grimm. 2, Aufl. Berlin, 1865—1866. Bd. I, 1865. S. VI—VII [Vorrede]. |
Похожие:
 |
Самодина Н. И. Эриксон Э. Э 77 Идентичность: юность и кризис: Пер... ... |
|
Сорокин П. А. С 65 Человек. Цивилизация. Общество / Общ ред., сост... ... |
|
Открытое акционерное общество Техперевооружение системы газораспределения с прокладкой газопровода по адресу: ул. Шевченко,55 пер. 1-й Щемиловский – ул. 1-я Надгорная,21... |
|
Густав Эдмунд фон Грюнебаум Пер с англ. И. М. Дижура. Предисл. В. В. Наумкина. М., Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1986. 216 с |
 |
Впервые на русском языке Ш 44 Ортотрофия : Основы правильного питания /Пер с англ и предисл. Л. Владимирского.— М. Мол гвардия, 1992. — 351 [1] с, ил.— (Академия... |
|
Гегель Г. В. Ф. Философия права. Пер с нем.: Ред и сост. Д. А. Керимов... Гегель Г. В. Ф. Философия права. Пер с нем.: Ред и сост. Д. А. Керимов и В. С. Нерсесянц; Авт вступ ст и примеч. В. С. Нерсесянц.—... |
|
Положение об учебном кабинете (лаборатории) Бендерского политехнического... Приказ мп пмр №199 от 06. 02. 2014г., приложение №9 и 10, Федеральным государственным образовательным стандартом высшего, среднего... |
|
Издательство “эйдос” Кататимное переживание образов: Основная ступень; Введение в психотерапию с использованием техники сновидений наяву; Семинар: Пер... |
|
H. С. Плотников жизнь и история Дильтей В. Собрание сочинений в 6 тт. Под ред. A. B. Михайлова и Н. С. Плотникова. Т. 1: Введение в науки о духе / Пер с нем под... |
|
Л. В. Шевченко основы трудового права Основы трудового права: учебно-методическое пособие / Л. В. Шевченко; фгбоу впо ргупс (филиал ргупс в г. Туапсе). – Ростов н/Д, 2014.... |
|
Гермес Трисмегист и герметическая Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада: Сост., коммент., пер с др греч., лат., фр., англ., нем., польск. К.... |
|
Новые поступления январь февраль 2018 г. Оглавление отраслевая литература... Три билета до Эдвенчер / [пер с англ. Д. А. Жукова]; Под пологом пьяного леса / [пер с англ. И. М. Лившина]; Земля шорохов : [повести]... |
|
Относящиеся к натурфилософскому периоду его развития (1797 1807 гг.).... Ш44 Лекции о методе университетского образования / Пер с нем., вступ ст., примеч. Ивана Фокина. — Спб.: Издательский дом «Mipb»,... |
|
Защита организма без побочных эффектов Н 92 Натуральные антибиотики. Защита организма без побочных эффектов. / Пер с нем. Ю. Ю. Зленко — М.: Ооо тд «Издательство Мир книги»,... |
|
Книга адресованввана родителям и специалистам неврологам, психологам,... Кислинг, Улла. Сенсорная интегртеграция в диалоге : понять ребенка, распознать проблему, помочэмочь обрести равновесие / Улла Кислинг;... |
|
Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада: Сост., коммент., пер с др греч., лат., фр., англ., нем., польск. К.... |