Курсовая работа
|
Скачать 1.32 Mb.
|
Выражение категории определенности / неопределенности в русском языке Русский язык относится к числу безартиклевых. Специфических, стабильно и обязательно выступающих средств выражения значений определенности / неопределенности в русском языке, как известно, нет. Возможно, именно поэтому подлинное понимание проблемы детерминации имени применительно к русскому языку пришло не сразу. Так, если выдающийся лингвист А.А. Реформатский в свое время еще писал: «Категория определенности и неопределенности, очень существенная для грамматики романо-германских языков и отчетливо выраженная в этих языках различием определенных и неопределенных артиклей, отсутствует в русском языке, но это не значит, что русские не могут иметь в сознании этих значений» [цит. по Гладров 1992: 241], то уже в наши дни подавляющее большинство лингвистов согласились бы, вероятно, с гораздо более жесткой формулировкой того же мнения: отсутствие артиклей в русском языке компенсируется «богатейшей системой средств выражения артиклевых значений, пронизывающей самые разные уровни и участки языка» [Крылов 1997: 244]. Т.е. фактически признается, что категория детерминации – это особая понятийная, или функционально-семантическая, категория, имплицитное выражение которой осуществляется почти всеми лексико-грамматическими механизмами современного русского языка. В статье С.А.Крылова «Детерминация имени в русском языке: теоретические проблемы», являющейся итогом глубоких размышлений автора над данной проблемой и внимательного изучения имеющейся литературы, делается попытка поэтапной формулировки преобразований, претерпеваемых значениями из сферы детерминации в ходе их превращения в эксплицитные или имплицитные показатели детерминации в рамках результирующего высказывания на русском языке. При этом С.А.Крылов предупреждает, что «адекватное описание детерминации может быть осуществлено лишь в рамках грамматики, объектом которой являются не отдельные высказывания, а связные тексты», поскольку «межфразовые» закономерности действуют на всех уровнях грамматики от семантического до морфосинтаксического включительно, но на семантическом уровне их значимость наибольшая» [Крылов 1997: 253]. С.А.Крылов напоминает о том, что семантические процессы, инициирующие процесс детерминации, начинают действовать еще на глубинно-семантическом уровне, т.е. «на уровне смысловых структур, предшествующих категоризации фрагментов смыслового комплекса как будущих членов предложения и выбору определенных словарных единиц как представителей тех или иных частей речи. Именно этим объясняются явления взаимозависимости модальных и видо-временных характеристик предикатов, с одной стороны, и денотативного статуса актантов – с другой» [Крылов 1997: 264]. На глубинно-семантическом уровне, по мнению С.А.Крылова, в основе детерминации лежит прагматический статус речевых отрезков, т.е. степень осведомленности адресанта и адресата о предмете речи, которая может быть различной. «Источник известности заключается в наличии у коммуникантов того или иного «базиса понимания»… Различается три вида такого базиса: ситуационный, эксплицитный контекстный и имлицитный контекстный. Между этими тремя видами базиса нет резкой границы… При ситуационной известности связь идей берет начало в окружающей действительности. Объем ситуационного базиса может быть различным, в зависимости от обстоятельств. Для людей, находящихся в одной комнате, он охватывает окно, пол, потолок и т.п., для обитателей одной квартиры – дверь, кухню, коридор, телефон, печь, прихожую и т.п., … для жителей одного города – центр, университет, вокзал и т.п., для граждан одной страны – президента, народ, армию, столицу, флот, север, юг, запад, восток, тыл, фронт, родину и т.п., для приверженцев одной религии – веру, Бога, Спасителя, реформацию, дьявола и т.п., … для жителей одной планеты – землю, солнце, небо, луну, экватор, северный полюс и т.п. Нетрудно убедиться, что по мере расширения ситуационного базиса мы переходим от дейктической известности к энциклопедической. Между этими крайними полюсами лежит обширный класс случаев ситуационной известности. Дейктическая известность выступает в данном случае как частный (предельный) случай ситуационной известности, характеризующийся наиболее узким ситуационным базисом. Прагматическим источником неизвестности является интродукция, т.е. введение объекта в рассмотрение» [Крылов 1997: 248-249]. Наличие у собеседников общего ситуационного и контекстного базиса, однако, отнюдь не гарантирует простых и предсказуемых отношений между глубинной семантикой и типом детерминации имени на поверхностно-вербальном уровне, поскольку эти отношения оказываются весьма чувствительными к влиянию многих «промежуточных» – по отношению к названным «краевым» – факторов, из которых далеко не все, по-видимому, на сегодняшний день могут быть экстериоризированы. Так, весьма показательными в этом отношении являются разнообразные виды так называемых координатных отношений, при которых семантические отношения между антецедентом (доминирующим именем) и консеквентом (доминированным именем) определяются понятием косвенной доминации, подразумевающей, что антецедент и консеквент некореферентны. Например, одно из координатных отношений – «парциальное отношение, устанавливаемое между целым и частью. Введя в текст обозначение человека как физического индивида, мы можем в дальнейшем смело осуществлять референцию к его «комплектным» частям, таким, как лицо, голова, сердце, язык, нос, спина, грудь, лоб, шея, рот, тело, фигура, кровь, затылок, горло, подбородок, кожа и др. На все такие объекты автоматически индуцируется признак «известности» (а также «определенности»)… Сингулярные номинатемы типа глаз, рука, нога, плечо, волос, палец, зуб, ухо, губа, щека, ладонь, бровь, бок, колено и т.п. нуждаются в отдельной индивидуализации: в противном случае им приходится приписать признак «неопределенности»… Если в качестве антецедента выступает личность в ее психическом аспекте, то в контекстный базис известности попадают компоненты психики, связанные с целой личностью отношением субъективной «неотторжимости». Наиболее велика такая неотторжимость у психических констант, таких, как сердце, душа, чувства, память, характер, интересы, воля, ум, сознание, поведение, вкусы, нрав, привычки, манеры и др. Так же, как и в сфере частей «материального» целого, в области психической парциальности дифференцируется поведение сингулярных и плюральных номинатем. Можно говорить об одном его недостатке (желании, пороке…), об одной из его манер (привычек, черт, добродетелей…). Однако… мы не говорим об одном из его рассудков (умов, сердец, опытов, характеров, нравов, поведений…), одной его совести, душе, воле, вере и т.п.» [Крылов 1997: 251-252]. Отдавая внимание логико-семантическим аспектам детерминации, С.А.Крылов, разумеется, упоминает и о таком хорошо известном специальном лексическом средстве выражения детерминации в русском языке, каким являются местоимения, – семантический класс слов, в лексическое значение которых входит указание на тот или иной тип референции (денотативный статус): «Специальными показателями референциальных статусов являются «чистые детерминативы» … этот, тот, какой-то, какой-нибудь, кое-какой, некий некоторый, никакой, какой, всякий, каждый, все, любой, ни один и др. [Крылов 1997: 257]. В числе прочих источников влияния на детерминацию имени на уровне глубинной семантики С.А.Крылов называет, кроме того, и ограничения в сочетаемости различных предикатов. Эту область лингвистического знания едва ли можно считать в достаточной степени теоретически отрефлексированной, но те примеры, которыми С.А.Крылов иллюстрирует данный тезис, выглядят достаточно убедительно. Например, он считает, что, вероятно, по крайней мере некоторые фазовые предикаты исключают «неопределенность» именной группы: действительно, высказывания Один мельник продолжал горевать или Одна (какая-то) машина кончила поливать улицу вряд ли могут быть признаны носителями русского языка за нормативные [Крылов 1997: 260]. Существенная доля ограничений в детерминацию имени, по мнению С.А.Крылова, вносится и на глубинно-синтаксическом уровне. Прежде всего сюда относится все многочисленные наблюдения исследователей, связанные с взаимоотношениями детерминации и актуального членения. Помимо этого, С.А.Крылов считает, что «внутри предложения действуют определенные законы сочетаемости денотативного статуса аргументов с синтаксической позицией этих аргументов как определенных членов предложения и членов некоторых синтаксических конструкций» [Крылов 1997: 265]. Кроме хорошо известного факта, что «многие типы определений – порядковые числительные, превосходные степени прилагательного и т.п. – способствуют прочтению имени как «определенного», С.А.Крылов упоминает в этой связи, что иногда «сама структура сложноподчиненного предложения … сказывается на референциальных возможностях опорного компонента главного предложения … в высказываниях типа Мне не дает покоя мысль (идея, предположение), что язык есть система. Интересно также, например, как сказывается на определяемом существительном описательность /ограничительность семантики «левого» определения в конструкциях с некоторыми местоимениями и наречиями: ср. Несколько женщин, с которыми он познакомился в городе, его очаровали (‘все эти женщины очаровали его’) и Некоторые женщины, с которыми он познакомился в городе, очаровали его ‘его очаровали лишь некоторые, но не все’ или, с аналогичным различием, Много книг (многочисленные книги), которые он прочел, не пошли ему на пользу и Многие книги, которые он прочел, не пошли ему на пользу. К числу факторов, способствующих прочтению именной группы как «неопределенной», С.А.Крылов относит и разнообразные показатели «скрытой предикатности»: позицию «вставленного сказуемого» (считать Петра философом), вершины сочетаний со словами слишком, столь, что за, почти и т.п. [Крылов 1997: 265]. С.А.Крылов пишет и о том, что в составе предложения детерминация взаимодействует не только со скрытыми, но и с явными, морфологически выраженными категориями. Так, в некоторых случаях совершенный вид глагола сигнализирует об «определенности» существительного, а несовершенный – о его «неопределенности»: ср. Прочитав книгу, он отнес// относил ее в библиотеку; Вы уже перевели// переводили французские стихотворения? Тесно связано с детерминацией и грамматическое число существительного: известны, например, явления переносного употребления граммем числа в экзистенциальных суждениях типа В вагоне у нас новые пассажиры: молодая женщина с чемоданом [Крылов 1997: 267]. Наконец, на уровне поверхностного синтаксиса к числу средств, участвующих в выражении детерминации имени, С.А.Крылов относит интонацию, порядок слов, а также управление и согласование. Доказательством участия последних С.А.Крылов, в частности, видит в падежных противопоставлениях в конструкциях типа выпил коньяк/выпил коньяку; у нас гости не были/ у нас гостей не было; он не видел стулья/ он не видел стульев [Крылов 1997: 268]. В целом, подводя итоги, С.А.Крылов заявляет, что «граница между артиклевым и безартиклевым языками не является ни резкой, ни абсолютной. При более гибкой постановке проблемы в центре внимания стоит вопрос, в какой степени детерминация грамматикализована и в каких позициях происходит такая грамматикализация. Изучение таких позиций применительно к материалу современного русского языка дает возможность утверждать, что детерминация относится к числу факторов, оказывающих весьма существенное влияние на грамматическую структуру русского предложения и на его лексический состав [Крылов 1997: 268-269]. Рассматривая вслед за С.А. Крыловым определенность / неопределенность как семантическую категорию, которая выражается совокупностью языковых средств, образующих иерархию, находящихся во взаимодействии друг с другом и во взаимозависимости друг от друга, В. Гладров считает, что данная категория образует в языке функционально-семантическое поле. Он определяет структуру рассматриваемого поля следующими сферами функционирования [Гладров 1992: 242 - 244]: 1) Порядок слов и фразовая интонация (т.е. топологические и суперсегментные средства выражения). Пр., За столом сидел старик с закрытыми глазами. Было уже около полуночи. Старик молчал. В первом предложении слово старик употреблено в постпозиции к сказуемому и на него падает фразовое ударение, так как оно вводит новый для слушающего объект и, следовательно, имеет статус неопределенного. В третьем предложении начальная позиция слова старик указывает на значение определенности. 2) Оппозиция винительного и родительного падежей. Пр., Он написал отцу, что матери плохо живется в Н., она болеет, устала, и чтобы отец прислал ей вызов и денег на дорогу. Деньги она отдаст, вернувшись в Ленинград и продав что-нибудь из мебели (В. Панова). В первом предложение слово деньги стоит в родительном падеже и характеризуется значением неопределенности. При повторном упоминании существительное выступает в винительном падеже и выражает значение определенности. 3) Оппозиция винительного и родительного падежей в отрицательных конструкциях с существительным в роли дополнения. Хотя строгие правила употребления того или иного падежа в данном случае отсутствуют, винительный падеж все же связывается со значением определенности, а родительный – неопределенности. Пр., Письмо я не написал (Вин. п.) и Я не читал стихов (Род. п.). 4) Оппозиция именительного и родительного падежей. Пр., Птицы больше не появлялись (Им. п. – значение определенности) и Птиц больше не появлялось (Род.п. – значении неопределенности, отрицание существования обозначаемого существительным объекта). 5) Аспектуальность в предложениях с прямым дополнением – совершенный вид связывается со значением неопределенности, а несовершенный вид – определенности. Пр., Вчера Климонов получил от майора письмо (СВ) и Да, письмо он мне уже показывал (НСВ). 6) Поле количественности. Существительное приобретает значение неопределенности, когда единичные объект оформляется формой множественного числа. Пр., Вскоре появились гости. Раздался гитарный перебор, и высокий, чуть седеющий адвокат, красавец в белом кителе, ладно и крепко облегавшем его широкий плоский корпус, запел… А потом кто-то затеял спортивные соревнования в саду, и наш гость, высокий, с оленьими ногами, поспешил туда за новыми лаврами (Ю. Нагибин). Из контекста становится понятно, что речь идет лишь об одном госте. 7) Неопределенные и указательные местоимения. Пр., Такая неудача! Я просидела напрасно до самой ночи и пошла спать к одной девушке, которая возила почту, и эта девушка объяснила, что я пошла не в ту сторону и что дорога идет там, где телеграфные столбы (С. Антонов). В данном случае лексическими средствами выражения определенности/ неопределенности являются местоимения одна (способствует введению в коммуникацию нового объекта и, следовательно, несет значение неопределенности) и эта (идентифицирует уже названный объект и имеет, тем самым, значение определенности). В качестве центра данного функционально-семантического поля В. Гладров выделяет «линейно-интонационный центр», который связан с актуальным членением предложения, и лексические средства выражения, т.е. местоименные детерминативы. Морфосинтаксические же средства (падежные, видовые, числовые оппозиции) тесно соотносятся с линейно-интонационными и занимают периферийное положение, в том числе и потому, что существует ряд ограничений в их употреблении или присутствуют дополнительные оттенки значений. Выражение категории определенности / неопределенности в артиклевых языках. Значение и употребление артиклей Как уже говорилось, категория определенности/неопределенности в артиклевых языках (и в частности английском) грамматикализована и выражается на поверхностном уровне с помощью артиклей. Как и в большинстве артиклевых языков, в английском – троичная артиклевая система, состоящая из определенного (the), неопределенного (a/an) и нулевого артиклей (значащее отсутствие артикля). «Теоретическое осмысление артикля и научная классификация его видов и разновидностей и случаев его употребления представляет для исследователя большие трудности, которые до настоящего времени не вполне преодолены» [Ильиш 1948: 119]. Семантика артиклей представляет собой комплекс различных значений. При этом не все смысловые оттенки равноправны. Ниже изложены самые общие значения артиклей, выделяемые различными исследователями. Определенный артикль Еще Й.Вакернагель отмечал три случая употребления определенного артикля в греческом, немецком и романских языках. «Два первых случая носят ярко выраженный дейктический характер и отличаются друг от друга тем, что в первом случае есть отсылки («слабое указание») к тому, что уже было названо в речи, а во втором случае, напротив, имеется указание на нечто, хотя еще и не названное, но «данное для говорящего и слушающего»... Третий случай – тип «родового употребления артикля при абстрактных именах» [Боронникова, Левицкий 2001: 39]. Таким образом, определенный артикль в сочетании с именем существительным может обозначать как конкретный объект/объекты, так и понятие в целом. В статье Бронниковой и Левицкого1 этим значениям даются названия определяющего и обобщающего [Жигадло и др. 1956: 216, 277]. Приблизительно те же значения выделяет и А.И. Смирницкий для английского языка. Определенный артикль характеризует предмет как конкретный, выделяемый из класса однородных ему предметов. Предмет может выступать как известный в силу того, что уже был упомянут в речи, или определяется с помощью ситуации, контекста, или является уникальным, единственным в своем роде. Кроме индивидуализации конкретного предмета/предметов, определенный артикль может индивидуализировать и класс предметов, противопоставляя его при этом другим классам (пр., The dog is stronger than the cat ‘Собака сильнее кошки’). Неопределенный артикль Неопределенный артикль имеет следующие значения [Жигадло и др. 1956: 222]: 1) классифицирующее; а) вводящее; б) обобщающее; 2) количественное. Если вновь обратиться к А.И. Смирницкому, то мы обнаружим практически те же значения. Во-первых, согласно Смирницкому, неопределенный артикль характеризует предмет как одного из представителей того или иного класса предметов (пр., I saw a dog ‘Я увидел собаку’). Во-вторых, он может употребляться при обозначении всего класса в целом (пр., A dog is an animal ‘Собака - животное’) [Смирницкий 1959: 382]. Таким образом, и определенный, и неопределенный артикли имеет обобщающее значение, которое, однако, имеет в обоих случаях свои нюансы. «Неопределенный артикль означает предмет, мыслимый в какой-то связи… с окружающим его множеством подобных ему предметов. Определенный артикль означает предмет вне этой связи. Если единство на фоне множества дает неопределенный артикль, единство без этого фона дает определенный» [Пропп 1951: 220]. Т.е. если есть значение противопоставления класса предметов другому классу, то употребляется определенный артикль, если же речь идет об обозначении класса предметов как о любом представителе данного класса, то используется неопределенный артикль. Интересно, как замечает О. Есперсен, что при индивидуализирующем употреблении артикли в разных языках обычно совпадают, при генерализации же в разных артиклевых языках наблюдается использование разных артиклей. Ср. Человек смертен, англ. Man is mortal, франц. L’homme est mortel, нем. Der Mensch ist sterblich или Ein Mensch ist sterblich [Гладров 1992: 237]. О.И. Москальская в генерализации и индивидуализации усматривает «два типа референции имен» [Гладров 1992: 237]. Нулевой артикль «При неупотреблении артикля существительное выступает в самом общем, широком значении и обозначаемый им предмет рассматривается лишь с точки зрения его сущности, с отвлечением от каких-либо свойственных ему признаков… речь идет не о каком-то любом и не о каком-то определенном представителе класса, и не о классе в целом, а о самом существе, о содержании предмета в отвлечении от объема, числа, границ, формы и т.п. признаков… Так при употреблении слова language имеется в виду язык вообще, то общее, что наличествует во всех языках (ср. the language – какой-то определенный язык или a language – один из языков, любой представитель данного класса)» [Смирницкий 1959: 383, 385-386]. По этим причинам никакого артикля обычно не употребляется при словах, обозначающих вещества и абстрактные категории. К.Бюлер отмечал, что существительному без артикля присущ адъективный характер и поэтому его даже нельзя назвать существительным в полном смысле этого слова. Он сравнивает предложения из немецкого языка: Er was Konig ‘Он был королем’ и Er war der Konig ‘Он был король’ и отмечает уже упомянутый адъективный характер существительного в первом предложении. Кроме значащего отсутствия артикля последнего может не быть по стилистическим или каким-либо иным причинам. Так, артикль обычно не употребляется в газетных и журнальных заголовках, словарных и календарных записях и др. Но при этом он (определенный или неопределенный артикль) легко восстановим. Ю.С.Степанов, учитывая характер соотнесенности существительного, тип существительного и оппозицию значений определенности/неопределенности, предложил следующую трактовку артиклевых значений. «Так как в случае неизвестного предмета речь идет по существу о том, что любой предмет из данной категории сможет занять данное место, а в случае известного предмета речь идет об одном определенном и незаменимом, то для целей нашего описания будет точнее назвать это различие так: «возможность выбора» (из класса однородных предметов) – «невозможность выбора» (из класса однородных предметов), первый признак обозначим буквой В (выбор), а второй – той же буквой со знаком отрицания ~ В (выбора нет) Кроме того, … артикль выражает еще различие между исчисляемыми предметами, т.е. такими, которые можно представить себе только в виде единиц (человек, яблоко, ссора), и неисчисляемыми, которые можно представить себе только в виде массы (масло, воздух, любовь). Назовем это противопоставление «исчисляемость» – «неисчисляемость» и обозначим соответственно буквами И и ~ И» [Степанов 1966: 128]. Таким образом, Ю.С. Степанов получает следующую схему: неопределенный артикль – В, И (a man), определенный артикль - ~ В, И (the man), нулевой артикль – В, ~ И (We eat bread), ~ В, ~ И (Bread is necessary). |
Похожие:
 |
Курсовая работа по курсу: Общая социологическая теория В странах Запада уже более 25% молодежи-Эмо. В каждой субкультуре существуют свои ценности: модели поведения, этические нормы, степень... |
|
Курсовая работа по курсу: «программирование на с++» На тему: «Работа со списками» Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Московский государственный технический университет... |
|
Курсовая работа внедрение современных инновационных технологий в... Бондаренко В. Л. Внедрение современных инновационных технологий в управление общеобразовательным учебным заведением: Курсовая работа.... |
|
Курсовая работа по курсу «Основы маркетинга», тема «План первоначального... Глухов П. В. Курсовая работа по курсу «Основы маркетинга», тема «План первоначального продвижения товара на новый рынок.» Челябинск:... |
 |
Курсовая работа Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования |
|
Курсовая работа по теме «Графические методы исследования творческого мышления учащихся» |
|
Курсовая работа Тема Планирование показателей повышения экономической эффективности производства |
|
Курсовая работа «охрана труда и защита от чрезвычайных ситуаций на объектах апк» |
|
Курсовая работа Анализы на сканирующем автоэмиссионном электронном микроскопе Zeiss Leo Supra 25 15 |
|
Курсовая работа Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
|
Курсовая работа по авиационной метеорологии Специализация: Аэронавигационное обслуживание и использование воздушного пространства |
|
Курсовая работа Экспериментальное исследование эффекта прайминга у детей старшего школьного возраста |
|
Курсовая работа по дисциплине ”Экономическая теория” на тему: механизм... |
|
Курсовая работа по выбору Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования |
|
Курсовая работа по дисциплине “Вагонное хозяйство” Государственное общеобразовательное учреждение высшего профессионального образования |
|
Реферат удк 625. 23. 004. 67 Курсовая работа содержит 45 страниц, 4 рисунка, 6 таблиц, 2 приложения, 5 источников |