Iv межвузовская научная конференция

Скачать 2.14 Mb.

Название	Iv межвузовская научная конференция
страница	3/13
Тип	Книга

rykovodstvo.ru > Руководство эксплуатация > Книга

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

СОЦИАЛЬНЫЙ РЕГРЕСС И ПРОГРЕСС В ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОЙ КОНЦЕПЦИИ АВГУСТИНА: ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ГЕНЕЗИСА ФЕНОМЕНА ВАРВАРСТВА
Гаязова С.Р.
Моделью для исторической концепции Августина послужила библейская историография. В своей работе «О Граде Божьем» Августин выделил шесть эпох, в которых протекает история развития человечества. Рассмотрим эти эпохи подробнее с целью выявить, какие процессы социальной деградации в истории выделял Августин.

1) Эпоха от Адама до Потопа. Эпоха начинается с сотворения человека. После некоторой жизни в раю человек совершает грех, за это Бог его изгоняет из Рая, и человек обретает земную плоть. Однако, не по вине Бога человек становится грешным: «Бог, как говорит Писание, сотворил человека правым и, следовательно, с доброю волей. Он не был бы правым, если бы не обладал доброй волей. Поэтому, добрая воля есть дело Божие, и именно с нею сотворил Бог человека. Первая же злая воля, предшествовавшая в человеке всем злым делам, была скорее отпадением от дела Божия к своим делам, чем каким-нибудь делом. Потому эти дела и злые, что творятся не по Богу; так что для этих дел, как бы для некоторых плодов, деревом своего рода была сама воля или сам человек, насколько он имел злую волю»^²⁴.

Грехопадение – первое падение человека, человек из бессмертного существа стал смертным, человек деградировал. Однако, некоторые мыслители, например, Дж. Фрейзер, считают, что на определенной стадии у человека появилась своя индивидуальность, своя воля, а не воля Бога. А это расценивается Богом как зло. У человека появляется стремление, желание самому решать свою судьбу. Вообще, «свобода воли» по Августину – чисто номинальное понятие. Поэтому, все же, это – грехопадение, первое явление социальной деградации.

Убийство Каином Авеля – первое братоубийство. В чем же особенность этого греха? Пока Каин не убил, животные боялись его, ибо все живые создания подсознательно ощущают божественность образа, которым наделен человек. Да и люди относились друг к другу иначе. Убив Авеля, Каин утратил эту особенность человеческой личности (божественность). Каин лишился права пользоваться неким «щитом», который дается человеку вместе с образом Бога. Теперь он стал уязвим перед всеми земными созданиями. Он потерял доверие других людей, стал в их глазах «подозрительной личностью». Вселенная больше не для него. Это самое варварское, что мог свершить человек – убить себе подобного. Именно этот варварский поступок определил судьбу человечества. Появилось два «града»: Град Земной и Град Божий. Град земной берет начало от рода Каина (проклятого рода), а Град Божий – от Сифа. После смерти Авеля у Адама и Евы был сын Сиф. Августин пишет: «Итак, два града созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу; небесный – любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе. Первый полагает славу свою в самом себе, второй – в Господе»^²⁵. Также произошел Всемирный Потоп, в котором уцелел лишь Ной – потомок Сифа, и его дети.

Однако наследие Каина не умерло, хотя все человечество было уничтожено. Оно было живо в двух старших сыновьях Ноя. И Град Божий продолжил борьбу с Градом Земным.

Как пишет Роберт Нисбет, американский социолог XX века, доктор философии: «Для динамического компонента августиновской философии истории наиболее важным является присутствие в истории конфликта или борьбы между двумя градами. Только этим обеспечивается процесс совершенствования»^²⁶. Сравнивая два Града, Августин показывает насколько возвышен Небесный Град над Градом Земным.

2) Эпоха от Потопа до Авраама. Произошел Всемирный Потоп, в котором выжили Ной и его сыновья, и от них дальше развивается история. Причина же Потопа имеет глубоко нравственное значение: потоп был послан человечеству как наказание за грехи, за всеобщее моральное разложение. Человек так развратился, что у Бога не оставалось выхода, кроме как уничтожить не угодных ему людей, оставив в живых лишь Ноя и его семью.

Человек решил построить Башню, высотой до небес, для прославления рода человеческого, но Бог прервал строительство Башни и наказал Человека. Августин Блаженный писал: «Итак, со своими народами он воздвигал против Господа башню, в чем обнаружилась нечестивая гордость. Злое желание справедливо наказывается даже в том случае, когда оно не исполняется. А каков был сам род наказания? Язык для повелевающего – орудие господства; в нем и получила осуждение гордость, чтобы повелевающий, не желавший понять, что надлежит повиноваться повелевающему Богу»^²⁷. По мнению Августина, гордыня есть падение, деградация, попытка превзойти Бога, и присвоить себе роль Творца.

3) Эпоха от Авраама до Давида. Авраам стоит на границе двух эпох становления Человечества: до него был период «допотопного» мира, где варварство и деградация охватили всю Землю, и только отдельные люди в своей вере возвысились к Богу; после него же – иной, «послепотопный» мир, где началось осуществление Плана Спасения Человечества. И.В. Попов, русский богослов и церковный историк конца XIX – начала XX веков, считает: «Авраам по воле Бога должен стать отцом всех народов. Авраам – это тип человека, который при помощи философии достигает истинного знания о Боге и полного нравственного освобождения от соблазнов плоти и мира»^²⁸. Авраам долгое время не мог со своей супругой Саррой завести потомство. Однако, за повиновение Бог послал ему долгожданного ребенка, но прежде был заключен завет. Бог взял под опеку Авраама и его потомков, подарил им Ханаанскую землю, взамен они должны были делать обрезание как символ принадлежности к народу, отмеченному Богом.

Затем евреи вслед за Иосифом, сыном Иакова, переселились в Египет. Некоторое время они жили хорошо, климат позволял жить в хорошем достатке. Потом произошла смена династий, и евреи стали рабами египетского народа. Евреи были плененным народом, пока не родился Моисей. Еврейский народ был спасен и получил новые заповеди от Бога. После смерти Моисея правителем израильского народа был Иисус Навин, после его смерти был период раздробленности, который закончился при правлении Саула, однако, когда Саул пришел к власти, он стал противиться «законам Божьим». Следующим на престол вступил Давид, именно на нем заканчивается данная эпоха, т. к. именно с этого момента евреи начали внимать Богу с новой силой.

Этот период был вторым «золотым веком» человечества, освоением мира, подаренного Богом. Однако пленение евреев было очередным этапом падения Человека и проявления его варварского нутра по отношению к Богу. Но Бог решил дать человеку шанс и послал. Божественные Законы через Моисея. Моисей отличался от других пророков тем, что видел Божественный Лик, остальные же получали от Бога только послание, т. е. Моисей напрямую говорил с Богом, был посредником между Богом и людьми. Также отличие Моисея от всех остальных пророков состоит в том, что через него Израилю дан первый закон, даны заповеди.

Надо заметить, что Бог связывался с Человеком не впервые, были и другие пророки. Например, Ною также были даны заповеди, но они не носили, во-первых, той глубины, что заповеди Моисея, во-вторых, в этих заповедях нет глубокой веры, они строго логичны.

4) Эпоха от Давида до Вавилонского пленения. Действия «…царя Давида имели успех, он задумал создать Богу дом, т. е. тот в высшей степени прославленный храм, который потом был сооружен сыном его, царем Соломоном»,^²⁹ – писал Августин. Был построен храм – дом Божий. Однако, после смерти Соломона, через некоторое время, храм был разрушен.

После того, как храм был разрушен, крупная часть Израильского населения была пленена и направлена в Вавилон – так и заканчивается эта эпоха. Человек опять «пал». И Бог снова карает Человека. Вавилон был могущественным и развитым городом, в котором было все лучшее, что мог предложить Древний мир. С точки зрения многих народов), жить в Вавилоне было привилегией. Но из Библии мы знаем, что причиной этого могущества и развитости Вавилонской цивилизации было постоянное противодействие «Истинному Богу» . Именно поэтому в Библии Вавилон символизирует чрезмерную и избыточную привязанность к мирским благам, которая удаляет человека от Бога. И Бог снова карает человека за его непослушание.

5) Эпоха от Вавилонского пленения до рождения Христа. Пленение народа иудейского длилось 70 лет. Спустя 70 лет, благодаря указу Кира Персидского, иудейский народ получил право вернуться в Иерусалим и воздвигнуть новый храм.

После разрушения монархии персидского народа Александром Македонским, в еврейскую культуру начинает проникать греческая культурная традиция. Далее евреи через некоторое время начали расселяться и создали колонию в Риме. Так они создали первые очаги, где впоследствии окрепло христианство. Эпоха заканчивается первым «пришествием» Христа.

6) От Христа до Страшного суда. Появляется спаситель Иисус Христос. Особенность «первого пришествия» состоит в том, что Иисус искупил все грехи Человека своим распятием. Также он принес новый закон от Бога (заповеди).

После смерти Христа человек находится в неком промежуточном состоянии, пока не наступит Страшный Суд, который ознаменуется «вторым пришествием» Христа.

История по Августину имеет линейный характер, и в основном для человечества двигается по регрессивному пути; прогресс же в виде счастья наступит лишь для определенных, избранных людей. Причиной того, что человек деградирует и прогрессирует, кроется в борьбе. Надо отметить, что первого рода конфликт происходит между двумя Градами. Как пишет Роберт Нисбет, американский социолог: «Для динамического компонента августиновской философии истории наиболее важным является присутствие в истории конфликта или борьбы между двумя градами. Только этим обеспечивается процесс совершенствования»^³⁰. Сам же Августин писал: «Итак, два града созданы двумя родами любви: земной – любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу; небесный – любовью к Богу, дошедшей до презрения к себе. Первый полагает славу свою в самом себе, второй – в Господе»^³¹. Второго рода конфликт показан Августином в рамках борьбы Града Земного: «Этот град очень часто разделяется сам в себе, вступая в споры, войны и сражения и добиваясь побед, несущих пред собою смерть или, по крайней мере, смертных. Ибо, какою бы своею частью он не восстал войной на другую часть, он хочет быть победителем племен, хотя сам находится в плену у пороков. И если он, победив, делается более гордым, победа его несет пред собою смерть; а если, приняв в соображение условия и общую судьбу человеческих дел, он более тревожится возможными в будущем»^³².

Причиной, почему Град Земной является порочным и в нем постоянно происходит противостояние, является то, что свое происхождение он ведет от Каина – братоубийцы: «..Итак, первым основателем земного града был братоубийца, из зависти убивший своего брата, гражданина вечного града, странника на этой земле (Быт. IV)»^³³, «О Каине написано, что «построил, город» (Быт. IV, 17) Авель же, как странник, города не построил. Ибо град святых есть град вышний, хотя он и здесь рождает своих граждан, в лице которых странствует, пока не наступит время его царства, когда соберет он всех воскресших с их телами и когда последним дано будет обетованное Царство, в котором они будут со своим Главою и Царем царствовать вовеки»^³⁴.

Августин, вслед за Платоном, понимал человека как социальное существо и разделял мир на реальный (земной) и идеальный (небесный). Однако, основа социальности – взаимодействие людей, а общение нестабильно. Всякое человеческое стремление к миру (мир как идеал) всегда находится под угрозой и не осуществимо в рамках Земного Града из-за конфликтов человека, а возможно и реализуемо лишь в Небесном Граде. Данное противостояние прекратит свое существование после того, как Град Небесный восторжествует на Земле.

Что же касается прогресса, у Августина мы находим лишь его элементы. Для Августина развитие как потенция существует для всего будущего развития человечества: линейный порядок времени, объединение человечества, смена фиксированных стадий развития, понимание того, что все, что случится, случится неизбежно, и это не в последнюю очередь видение будущих условий блаженства. Августин описывает, как люди обогащают искусство и науки, развивая новые приемы, стили, способы пробуждения разума и чувств и даже ошибки, и как число этих навыков, стилей и так далее постоянно возрастает.

Майоров Г.Г., современный российский философ, специалист в области истории философии, считает: «Библия давала ответ и относительно основания осмысленности истории: это основание – божественная опека человечества, божественный промысел, провидение. Но божественная опека и провидение означают в то же время предопределение, а предопределение есть всегда предопределение к чему-то»^³⁵. «Отсюда вытекало, что история человечества имеет некую цель, а каждый исторический этап имеет некое назначение в рамках осуществления этой цели. Ясного и однозначного понятия о конечной цели истории в Библии не дано. Но в ней при желании можно было найти оценки миссии истории как спасительной, искупительной, исправительной и назидательной, а также испытательной»^³⁶, – пишет А.А. Алфёров

Таким образом, при том, что в целом концепция Августина далека от теории прогресса, в творчестве Августина мы находим некоторые идеи, созвучные теории прогресса. Ветхозаветные пророки и Иисус Христос дают людям новое знание, необходимое для их духовного совершенствования, что усиливает позиции Града Божия. Грядущее совершенное состояние человечества, хотя и следующее за Страшным судом, означает, что в целом в истории человечества, после всех испытаний, произойдёт коренная перемена к лучшему.
Список использованных источников и литературы:

Августин Блаженный. О Граде Божием. – Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000.
Нисбет Р. Прогресс: история идеи / Роберт Нисбет; пер. с англ. под ред. Ю. Кузнецова и Гр. Сапова. – М.: ИРИСЭН, 2007.
Попов И.В. Личность и учение блаженного Августина / И.В. Попов – Сергиев Посад, 1917.

ИДЕИ КОНСТРУКТИВИЗМА КАК ОСНОВА ПОСТКЛАССИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ СЕМЕЙНОЙ ПСИХОТЕРАПИИ.

Леонтьева Т.И.

Термин «постмодернизм» достаточно широко на сегодняшний день применяется и в средствах массовой информации, и в академических кругах и в современной культуре. Сам термин постмодернизм является производным от модернизма, и некоторые исследователи не считают его, в связи с этим, отдельным периодом, характеризируют его скорее как период дальнейшего развития модернизма. Однако существуют мнения, свидетельствующие в пользу самостоятельности постмодерна как периода с особыми философскими позициями, типом искусства и смыслозначимыми ценностями.

Семейная психотерапия, как и любая другая, зародилась в период модернизма, а значит, инкорпорировала его предпосылки. Однако исследования о модернистских и постмодернистских корнях в семейной психотерапии – достаточно молодое направление в истории психологии. Только недавно стали появляться работы, где предметом исследования выступает модернистское и постмодернистское наследие в семейной психотерапии [3,4], где школы семейной психотерапии, относящиеся к периоду модернизма получают название классическими, а к периоду постмодернизма – постклассическими. Задачей этой работы является определение доли наследия постмодернистских представлений в семейной психотерапии постклассического периода.

Наиболее общим является следующее определение постмодернизма: «Постмодернизм – основное направление современной философии, искусства и науки, где основными принципами выступают отказ от истины, насмешливое начало над всем и конструирование множества субъективных реальностей» [5].

М. Николас и Р. Шварц считают, что постмодернизм был реакцией на высокомерие модернизма и, чтобы понять суть постмодернизма, надо кое-что знать о модернизме [7].

Существует устойчивое мнение, что модернизм – это яркий период европейской культуры, начавшейся в конце 19-го столетия и продлившийся до середины 20-го. Подчеркнутая вера в разум, свободу и концепцию прогресса определяли корни философии, уходящие в эпоху Просвещения. В контексте семейной психотерапии эти положения можно найти в большинстве школ семейной психотерапии: семья понимается как система (связь элементов), проходящая становление последовательно через принципы гомеостаза и развития (кибернетика значительно обогатила идеями обработки информации с петлями обратной связи), а также имеющая четкую структуру (роли, границы между подсистемами и паттерны взаимодействия). Эти параметры семейной системы лежат в основе классического подхода семейной психотерапии.

Терапевтическими мишенями в классическом подходе выступали принципы взаимодействия между элементами системы, где знание об «истинном» и «правильном» принципе находится у терапевта. Целью работы терапевта, таким образом, является обнаружение продуктивных, не включающих в себя симптоматическое поведение форм взаимодействия и построение стратегии для закрепления именно этих принципов внутрисемейного общения. Сама методология работы терапевта внутри классической парадигмы предполагала накопление фактов жизни семейного функционирования и правил взаимодействия. Сам терапевт не воспринимается как часть семейной системы.

Ж.Ф. Лиотар полагал, что центральный принцип постмодерна – это признание Другого, признание множественности: подходов, концепций, интерпретаций и т.д. «Не множественная истина – а множественность без истины». То, что модерн и эпоха Просвещения считали важным (факты, правила, закономерности), постмодернистскими мыслителями признается как второстепенное. Большое значение в постмодерне приобретает субъективная реальность – смыслы, которые вкладывает в частности во внутрисемейное взаимодействие член семьи.

Так называемое «объективное положение дел» более не интересует постклассические школы семейной психотерапии. Как указывает Г.Л. Будинайте [3], в новых направлениях дело обстоит так, как если бы понимание самим терапевтом «значения» симптома для семьи перестало быть необходимой составляющей, отправной точкой терапевтической работы. Так презентация проблемы в терапевтическом взаимодействии в постклассических подходах становится достаточно формальным моментом. Если и сохраняется этот ритуал психотерапевтического взаимодействия клиента и терапевта то для того, чтобы «прочувствовать» специфику языка, систему убеждений и интересов клиента и т.п. Усилия терапевта и команды специалистов здесь направлены не на выявление контекста существования проблемы и возможности построения ее системного видения, а непосредственно на выявление и актуализацию «желаемого положения дел» и уже сложившихся «позитивных» (в смысле их соответствия цели клиентов) ресурсов. Таким образом, принцип постмодерна актуализируется в работе с теми параметрами, которые классической семейной психотерапией полагались несущественными.

Особое воздействие на становление принципов постклассической семейной психотерапии оказал социальный конструктивизм. Социальные конструктивисты считают, что реальности (объективной, одной на всех, той, которую можно понять и постичь) не существует. Реальность конструируется и называется людьми. Но в разных культурах, на разных исторических отрезках люди, договариваясь и воюя, совместно создают свои представления и истины; значит, и в разных культурных контекстах, в разное историческое время реальности очень отличаются друг от друга. Одно из определений социального конструктивизма звучит так: «Социальный констурктивизм – система взглядов, которая считает убеждения продуктом социальных интеракций, формирующихся и подкрепляющихся в социуме по взаимной согласию» [8]. «Главный пропагандист» [7] социального конструктивизма, Кеннет Джеген говорит о том, что единая реальность отсутствует, но существует множество реальностей, зависящих от особенностей культуры, личности, того, какую реальность люди выстраивают во взаимодействии друг с другом.

С точки зрения социальных конструктивистов, знание – это не «нечто», что надо найти, они считают, что знания создаются, рождаются в социальном взаимодействии людей и инструментом для создания знаний является язык. Поскольку язык постоянно меняется, значит и знание – постоянно меняющаяся и вновь создаваемая конструкция… То есть все: реальности, истины, знания, смыслы, язык – изменчивы и текучи; все меняется во взаимодействии людей друг с другом, с миром, с самим собой. Джеген оспаривает мнение, провозглашающее то, что мы является самостоятельными личностями, обладающими независимыми взглядами, и предполагает, что наши убеждения весьма пластичны и радикально меняются с изменением нашего социального окружения: «Ощущение того, что реально и что хорошо, возникает из взаимоотношений» [7]. Так формулируется понятие в социальном конструктивизме «текучей» личности, которая конституируется через меняющие течения нарративы и не обладает никакими неотъемлемыми и длительно сохраняющимися качествами.

Таким образом, краеугольный камень классической семейной психотерапии о врожденных ресурсах личности подвергается деконструкции. Кроме того, жизненный опыт детства также не воспринимается как базовая константа личности – личность может измениться, будучи помещенной в новую разговорную окружающую среду. Культурные нормы и ценности – вот предмет для анализа психотерапевта в постклассическом подходе – нарративном. Подвижность смыслов, изменчивость знания и языка – это новые терапевтические мишени в постклассической семейной психотерапии.

В соответствии с основными принципами постмодерна – конструктивизм ориентирует в терапевтическом взаимодействии на сотрудничество клиента и терапевта (терапевт более не обладает «объективным» смыслом происходящего), на внимание к культурному контексту, в котором находится человек, и отношение к человеку как к тому, кто сам создает свои истории и поэтому способен изменять их. В итоге человек рассматривается не как пассивный реципиент своего окружения, а как активный созидатель, пользующийся своим восприятием для создания представлений о мире.

Одним из лидеров нарративной практики является Майкл Уайт [8]. Уайт говорит о том, что люди конструируют свои личные нарративы относительно культурных нарративов и через них осмысливают свою жизнь. Люди не задумываются о том, что их личные нарративы подчинены культурным нарративам, доминирующим в обществе. Именно эти культурные нарративы определяют нормы поведения, определенные формы убеждений. Нарративные терапевты считают, что прошлый опыт, представление о себе самом можно изменить, рассказывая (конструируя) новые (альтернативные) истории о себе самом. Нарративные терапевты сосредотачиваются на понимании опыта человека, помогают расширить зону его внимания и помогают ему по-другому взглянуть на себя. Нарративные терапевты стремятся помочь по-новому осмыслить и перерассказать: кто мы есть, кем мы были и кем мы можем стать.

Таким образом, нарративные психотерапевты не склонны, как это было в классической семейной психотерапии, видеть суть проблемы как внутреннюю характеристику семейной системы. Сторонники нарративного подхода считают, что проблемы возникают, поскольку наша культура вынуждает людей втискивать себя в узкие рамки саморазрушительных взглядов на себя и на мир[8].

Нарративные практики видят проблему отдельно от человека, и с клиентом они говорят о проблеме, «как если бы она была некоей отдельной сущностью», завладевшей территорией жизни человека. Этот прием называется экстернализация. В ходе экстернализующей беседы человек вместе с терапевтом приходит к выводу необходимости начала действий по отвоеванию территорий своей жизни. В процессе экстернализации проблему надо отделить, назвать, «разместить» ее в истории и сюжетной линии и посмотреть, какое место проблема занимает в жизни и отношениях человека.

Экстернализованная проблема всегда называется, представляется в виде захватчика, который хочет завладеть жизнью человека. Так, например, при обсуждении проблемы гнева клиента спрашивают о том, как Гнев руководит карьерой и личной жизнью. Также экстернализировать можно культурные нормы и стереотипы. В случае с гипотетическим клиентом, страдающим от приступов гнева можно спросить, чего, по его мнению, ожидает общество – сотрудничество с Гневом или борьбы с ним?

По мере того, как проблемы экстернализуются вне людей, становится ясно, что вопросы гендера, культуры, расы, сексуальности (как ресурсы влияния доминирующих дискурсов) будут рассмотрены в терапевтической беседе. Исследование этих дискурсов, поддерживающих экстернализованную проблему, делает вероятным признание того, что в конструировании проблемы приняло участие достаточно большое количество «внешних» сил.

В нарративной терапии особое внимание уделяется прояснению и подробному рассмотрению альтернативных, предпочтительных историй о себе. Для этих целей используется принцип деконструкции проблемных историй: деконструктивное выслушивание (выслушивание терапевтом клиента с убеждением, что история клиента обладает множеством смыслов, поиск пробелов в своем понимании, просьбы о дополнении истории деталями и о ликвидации двусмысленностей в рассказе) и деконструктивная постановка вопросов. Отвечая на эти вопросы, человек может начать задумываться о том, как были сконструированы его проблемные истории, он может увидеть, что его история является конструктом, а значит, может быть составлена по-другому. Это совсем не значит, что нарративный терапевт стремится «уничтожить», может быть, еще и «любимый» человеком проблемный дискурс. Можно просто «распаковать» его, или взглянуть на него «свежим взглядом». «Деконструкция», по Уайту, может помочь разоблачить «так называемые истины», которые скрывают свои склонности и предубеждения за «бестелесными формами речи», что создает атмосферу законности для ограничивающих и порабощающих доминирующих историй [11].

Дискурсу задаются вопросы, помогающие «распаковать» его намерения, тактики и способы, помогающие снять с него маску:

чего ты хочешь добиться в жизни?
расскажи нам о некоторых идеях и представлениях в окружающей нас культуре, которые поддерживают твою работу?
как ты хочешь, чтобы друзья, коллеги, соседи начали говорить о тебе?
кто твои друзья и союзники?
какие твои любимые уловки и тактики?

Такой разговор помогает увидеть этот доминирующий дискурс «без маски».

Но для последовательной терапии деконструкция не является достаточным методом. Ключевым элементом нарративной практики является задавание вопросов, позволяющих прояснить ценности и представления, в соответствии с которыми люди хотели бы жить. Этот процесс направлен на возможность более полного описания этих ценностей, формулировку этих ценностей в виде историй (то есть, прослеживание их истории и размышление о том, каким образом, будущие действия могли бы определяться ими). Предполагается, что это более полное описание предпочитаемых ценностей затем сделает возможным другие варианты выбора в жизни. Важно и то, что вопросы о ценностях и убеждениях могут побудить людей взглянуть за границы конкретных событий своей жизни и понять, что же для них на самом деле является важным и что может сделать их счастливыми.

Краеугольным камнем, который решает нарративный подход в контексте деконструкции классической психотерапевтической модели – это вопрос о свободе и ответственности психотерапевта и клиента.

Принципы конструктивизма, опирающиеся на более широкую платформу постмодернизма в нарративном подходе в первом же приближении, кажется, разрушают всяческие внятные основания профессиональной, ответственной работы системного терапевта. Новая постклассическая психотерапия хотя и остается семейной, все-таки совсем не предполагает работу обязательно с группой людей, каковой является семья. То есть, чтобы оставаться системной семейной терапией – нарративной терапии совсем не нужна семья. Также «объективности» в нарративном подходе лишается и мнение терапевта. Кроме того, даже мнение клиента при этом о своей проблеме имеет только в том случае большую степень объективности, чем более «желанен» смысл, который приписывается ей самим клиентом. В этом случае никакие «объективные» характеристики жизни клиента, не являются объяснением и обоснованием для терапевта «проблемного положения вещей», предъявляемого клиентом и, следовательно, не выявляются и не «накапливаются» им.

Терапевтическая позиция в понимании проблемы сводится здесь к тому, что определенно можно говорить лишь об обратимости ситуации и возможности ее замены другой, более полезной и адекватной клиенту историей. Вся работа направлена на деконструкцию [11]. Итак, терапевтический процесс оказывается лишен своей отправной точки – «перекодирования» проблемы на язык профессионального видения и обоснования простроенного «объективного видения» симптома. С этим связана и «утрата» терапевтом «объективного», не зависимого от субъективного представления, видения необходимого терапевтического эффекта или стратегической терапевтической цели.

Таким образом, кажется нарушенной сама логика организации терапевтического процесса, движения терапевтической работы – от сбора необходимых данных и идентификация проблемы семьи к обеспечению этой функциональной организации жизни и взаимодействия в семье. Все эти утраты кажутся ведущими к главной – утрате как объективного профессионально видения клиентской ситуации, так и понимания того направления, в котором ее необходимо преобразовать, что всегда естественным образом понималось как сама основа профессиональной терапевтической работы системного семейного терапевта. Начинает казаться, что речь действительно может идти об утрате самой осознанной профессиональной позиции, являющейся основой реализации ответственной профессиональной помощи.

Сторонники нарративного подхода приводят следующие аргументы пользу состоятельности подхода как ответственного и допускающего разумную свободу. Так Г.Л. Будинайте отмечает, что «если терапия – это та форма взаимодействия терапевта с клиентом, которая исходно определяется целью организации условий, максимально способствующих тому изменению, которого хочет клиент, то становится очевидно, что эта ревизия может рассматриваться как шаг не к «терапевтическому произволу», а – напротив, к совершенствованию (или просто порождению новых форм) эффективного терапевтического взаимодействия, а также к выявлению всех противоречащих этому моментов в организации классического терапевтического взаимодействия» [3].

Сторонники нарративного подхода полагают, что благодаря деконструкции смыслов сама проблема получает относительный статус (если проблеме придавать абсолютный смысл – то она становится практически неподъемной для разрешения). Рассмотрение проблемы в различных контекстах (смыслах) способствует формированию позиции обратимости, своей относительности. Г.Л. Будинайте называет это процесс – «обретением терапевтического оптимизма». Терапевт понимается как существующий в рамках смысловых контекстов самого клиента, а потому и повышается уровень его ответственности за происходящее сотворчество. Такая гибкость в работе со смыслами становится основанием для создания условия изменения. Терапевтическая профессиональная рефлексия этой ситуации не отсутствует, а направляется на возможность обеспечения деконструкции проблемы. Реальность становится обратимой настолько, насколько она причиняет дискомфорт, боль и страдания клиенту.

Кроме того, «терапевтический оптимизм» нарративного подхода видится его сторонниками и в том, что практически снимается вопрос работы с «сопротивлением» клиента, поскольку ему не навязываются профессиональные смыслы психотерапевтических теорий. Конструирующим элементом самой терапии выступает видение желаемой ситуации, которая порождается самим клиентом. При этом желательный для клиента текст изначально привилегирован и это единственное для терапевта основание для иерархизации всех исходно «равноценных» конструктов. Все усилия терапевта направлены на «уплотнение» и расширение нового текста посредством жизненного материала самого клиента: от выявления соответствующих событий и фактов жизни до обращения к его фантазиям, кумирам и т.п.

Таким образом, сторонники новых постклассических подходов видят в своих методах новые формы терапевтической идеологии, которые порождены поиском новых форм эффективности со всеми вытекающими отсюда следствиями. Они предполагают иную логику и технику решения профессиональных задач терапевта.

В основе постклассических подходов в семейной психотерапии лежат принципы постмодернизма, который отказывает выстраиванию иерархии первенства и преимущества тех или иных походов и техник. Следование этой идеологии приводит к невозможности и неправомерности иерархизации психотерапевтических методов работы. Это знание лежит в самой основе постмодернистского терапевтического мировоззрения, хотя переживается скорее оптимистически – как ситуация свободной представленности всех профессиональных голосов и свободы выбора. Похоже, как отмечает Г.Л. Будинайте, что следовать тому или иному терапевтическому «тексту» в этой новой, порожденной постклассической идеологией, ситуации, означает большую, а не меньшую, чем прежде, степень профессиональной рефлексии или ответственность за этот выбор.

Нарративная практика становится все более популярной во всем мире и привлекает она, прежде всего своей гармоничной для современности этикой и сотрудничающей, уважительной позицией терапевта. Работа в этом подходе подойдет тем, чьи личные предпочтения совпадают с нарративной этикой и кто готов к встрече с уникальным и непредсказуемым в своей ежедневной практике.

Литература

Т. Ахола, Б. Фурман, «Терапевтическое консультирование. Беседа, направленная на решение», С-Пб, 2001
Т. Ахола, Б. Фурман, «Краткосрочная позитивная психотерапия (Терапия, фокусированная на решение)», С-Пб, 2000.
Г.Л. Будинайте. «Классическая системная семейная терапия и постклассические направления»// Московский психотерапевтический журнал. - 2001, №3.
Е.С. Жорняк. «Нарративная терапия: от дебатов к диалогу» // Журнал практической психологии и психоанализа - 2001, №4.
В. Руднев. Энциклопедический словарь культуры ХХ века. – М., 2001. – 333-339
«Нарративные средства достижения психотерапевтических целей». // Реферат книги Майкла Уайта и Дэвида Эпстона: White M. & Epston D. (1990). Narrative Means to Therapeutic Ends. — New York: W.W.Norton. Выполнен Д.А.Кутузовой. // Постнеклассическая психология . -2004, №1.
М. Николас, Р. Шварц «Системная терапия. Концепции и методы». - М., 2004
«Системная семейная терапия. Классика и современность». - М., 2005
Карл Томм «Интервенция через интервью: часть1, 2» // на сайте Общества семейных консультантов и психотерапевтов www.supporter.ru.
Д.Хейли «Терапия испытанием». - М., 1998
Дж. Фридман, Дж. Комбс, «Конструирование иных реальностей», М., 2001

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 13

	Программа конференции чебоксары 2018 факультет информатики и вычислительной техники Я всероссийская научная студенческая конференция по техническим, гуманитарным и естественным наукам		Международная электронная научная конференция (26 апреля 2005 года) Физическое воспитание и спорт в высших учебных заведениях: интеграция в европейское образовательное пространство
	Российской Федерации научная конференция, посвященная итогам реализации... Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса россии		Международная научная конференция Проведена в Саратов, 14-19 сентября 2004 г совместно с Международной ассоциацией исследователей истории и культуры российских немцев,...
	Международная научная конференция Проведена в Саратов, 14-19 сентября 2004 г совместно с Международной ассоциацией исследователей истории и культуры российских немцев,...		Конференция: «Что происходит на фармацевтическом рынке?» (г. Москва)... Информация с заседаний Координационного совета Минздравсоцразвития и опоры
	Информационный бюллетень Администрации Санкт-Петербурга №28 (679), 26 июля 2010 г Международная научная конференция «Неизвестные богатства алтайского мира в библиотеках, архивах, музеях» (Государственный Эрмитаж...		Информационный бюллетень Администрации Санкт-Петербурга №28 (679), 26 июля 2010 г Международная научная конференция «Неизвестные богатства алтайского мира в библиотеках, архивах, музеях» (Государственный Эрмитаж...
	Министерства здравоохранения и социального развития российской федерации Всероссийская 70-я итоговая научная студенческая конференция им. Н. И. Пирогова (Томск, 16-18 мая 2011 г.): сборник статей / под...		Министерства здравоохранения и социального развития российской федерации Всероссийская 70-я итоговая научная студенческая конференция им. Н. И. Пирогова (Томск, 16-18 мая 2011 г.): сборник статей / под...
	Xl научная и учебно-методическая конференция Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009–2013 годы», а также результатов,...		Конференция: «vii ежегодная межрегиональная конференция «Актуальные... Прежде всего, хотелось бы выразить слова искренней признательности и благодарности всем участникам, благодаря которым состоялся Праздник,...
	Iv корпусная Научная практическая конференция «Первые шаги в науку... В результате средние дозы облучения человека достигают удвоенного естественного фона. Поэтому в современных условиях недопустимо...		Мауз «Межвузовская больница», именуемое в дальнейшем «Заказчик»,...
	Xx международная научно-техническая конференция и Российская научная... Системные проблемы надёжности, качества, компьютерного моделирования, информационных и электронных технологий в инновационных проектах...		Хрестоматия Издательство «Научная книга» Б83 Петровская эпоха в церковной публицистике начала XVIII века: Хрестоматия. Саратов: Изд-во «Научная книга», 2013. – 311 с

Iv межвузовская научная конференция

Похожие: