Правовое положение евреев в российской империи в конце XVIII начале XIX вв
|
Скачать 4.32 Mb.
|
Личные и имущественные права евреев в Российской империи.
Как уже отмечалось, в Речи Посполитой сословное деление на евреев не распространялось. Исследователи иногда называют евреев пятым из основных польских сословий, наряду со шляхтой, духовенством, горожанами и крестьянами394. Фактически такое положение сохранилось и в первые годы после вхождения евреев в российское подданство. В Российской империи они изначально не были приписаны к сословиям, сохранили специфическую корпоративную организацию и были обложены особой податью (о чем будет подробнее сказано ниже). Однако через несколько лет после первого раздела Речи Посполитой в России была проведена масштабная реформа, призванная упорядочить социальное и юридическое разделение городского населения. В 1775 году в соответствии с Городовым положением российское городское население было разделено по экономическому признаку на купцов и мещан395. Неясно было, касается ли распоряжение о записи в одно из сословий также и евреев, а сами они изначально не усматривали для себя в этом никаких выгод. Однако в 1778 году на Белоруссию было распространено действие «Учреждения о губерниях», в соответствии с которым городские сословия получали органы самоуправления, участие в которых, вероятно, показалось евреям желательным, поскольку уже в следующем году они обратились к генерал-губернатору с ходатайством о принятии их в купечество. З.Г. Чернышев сделал об этом представление на высочайшее имя, и ходатайство было удовлетворено именным указом от 7 января 1780 года396. Что же касается евреев, которые по размеру капитала не могли войти в купечество, то они были отнесены к сословию мещан в 1783 году397. Характерно, что уже в это время евреи по умолчанию не считались подверженными действию общих российских законов – распространение на них действия Городового положения, содержание которого не давало никаких оснований считать, что какая-либо религиозная группа не включается в «градское общество», все же потребовало особого законодательного распоряжения. Приписка евреев к сословиям, несомненно, была прогрессивным шагом на пути их постепенной интеграции в российское общество. Однако, учитывая специфический уклад жизни в этих местах, ограничить еврейское население рамками российского сословного деления в реальности было очень сложно398. Помимо крупных торговцев, т.е. купцов, а также мелких торговцев и ремесленников, т.е. мещан, существовало также немалое количество евреев, которые зарабатывали оказанием различных услуг в имениях шляхты. Формально они обычно считались мещанами и были приписаны к городам, фактически же жили в деревнях или в частновладельческих местечках-штетлах, где служили факторами (торговыми посредниками) или арендовали у шляхты доходные статьи в их имениях. Причисление таких евреев к городскому обществу неизбежно должно было остаться простой формальностью, что предопределяло невозможность выселения их в города (о чем было подробнее сказано выше) и фактически выводило их из-под контроля органов самоуправления – как кагальных, так и общегородских. Помимо этого, оценивая включение евреев в сословную структуру общества, следует учитывать, что эта мера не означала для них полного уравнения в правах с иными купцами и мещанами. Наряду с общесословными правами и обязанностями, для евреев на протяжении всего существования Российской империи продолжали устанавливаться специальные права и обязанности, то есть для них сформировался особый двойственный правовой статус. Это давало М.Г. Моргулису основание говорить о еврействе как об отдельном сословии399. Данное утверждение было, разумеется, в большей степени фигуральным, поскольку российское законодательство никогда не выделяло евреев в отдельное сословие, а только в отдельную группу инородцев, которым разрешалась, в отличие от остальных инородцев, приписка к общим сословиям. Исследователи приводят документы начала XX века, в которых среди анкетных данных слово «еврей» вписано в графу «звание», т.е. понимается как обозначение сословной, а не национальной принадлежности400. Такое смешение сословного и национально-религиозного статусов формально неверно и свидетельствует, вероятнее всего, о канцелярской ошибке, однако эта ошибка неслучайна – правовое положение евреев действительно было специфическим и не давало оснований воспринимать их как полноценных представителей соответствующих сословных групп. Положение о евреях 1804 года подтвердило основные права евреев, которыми они пользовались наравне с остальными подданными: они должны были «состоять под точным покровительством законов» наравне со всеми другими российскими подданными (ст. 42), «состоять в ведомстве» земской полиции в сельской местности (ст. 47) и градской полиции, городничего и магистрата – в городах (ст. 48), а также были подсудны общим судам и имели право учреждать третейские суды на общих основаниях (ст. 49). Их личность и собственность ставились под охрану государства (ст. 44), подтверждалась действительность гражданско-правовых договоров с их участием (ст. 45). Особо подчеркивался в Положении 1804 запрет на закрепощение евреев; учитывая, что ранее подобный вопрос вообще не ставился, и статус евреев как свободных людей не подвергался сомнению, исследователи выдвигают разные гипотезы касательно того, что побудило первый Еврейский комитет закрепить специальную гарантию. И.Г. Оршанский предполагал, что в ходе работы Еврейский комитет получил соответствующую просьбу от заинтересованных помещиков и был вынужден прямо выступить в защиту интересов евреев401. С.А. Бершадский ссылался на негативный пример шкловского дела и злоупотреблений бывшего екатериниского фаворита С.Г. Зорича402. В 1798 году шкловские евреи коллективно и по отдельности жаловались на то, что владелец города Зорич избивал их, не возвращал им взятые в долг деньги, не исполнял заключенные арендные контракты, позволял своим крепостным разграблять их дома и т.п.403 Сам же Зорич в ходе разбирательства этих дел заявлял, что он «живущих в Шклове евреев не иначе считал, как подвластными ему»404. Отчасти такая позиция может быть объяснена его особым положением как фаворита Екатерины II405, однако такое же поведение демонстрировали и менее приближенные к власти помещики. Так, в экстракте жалоб евреев Бердичева на князя Радзивилла аналогичная проблема излагалась еще яснее: «Радзивилл поступает с ними не так, как с людьми свободными, но как со своими крепостными»406. В некоторой степени такие ситуации могут быть объяснены представлениями о подвластности евреев владельцам местечек, сохранившимися со времен принадлежности западнорусских земель Речи Посполитой: так, с 1539 года, жившие на частновладельческих землях, были подчинены юрисдикции пана (причем без права оспаривать решения панского суда), а в XVIII веке на польском сейме даже обсуждался вопрос о формальном наделении евреев статусом крепостных407. По мнению И.Г. Оршанского, сам факт того, что российскому законодателю понадобилось дополнительно оговаривать равенство евреев в этих вопросах с остальным населением, свидетельствует о том, что евреи рассматривались как бесправные существа, которым требовалось даровать особым законом хотя бы основные права408. Однако такой взгляд нельзя признать верным, поскольку в начале XIX века в России в принципе отсутствовало представление о наличии у подданных естественных прав, существующих независимо от их предоставления положительным законодательством, равно как и о наличии единого правового статуса подданных, не связанного с сословными привилегиями409. К тому же перечисленные права нельзя отнести к безусловным, напротив, как видно из приведенных примеров, некоторые польские помещики пробовали их оспаривать, настаивая на том, что евреи находятся в их юрисдикции. При этом Положением 1804 года было установлено, что каждый еврей должен был быть отнесен к одному из четырех состояний: земледельцев, фабрикантов и ремесленников, купцов, мещан (ст. 11), и подчеркивалась обязанность каждого еврея приписаться к одному из состояний под угрозой признания не имеющих письменных доказательств приписки бродягами, с наложением санкции, установленной общим законодательством (ст. 30). При этом соотношение состояний, установленных Положением, с сословиями, приписка к которым была обязательна как для природных обывателей, так и – с 1783 года – для евреев, оставалось неясным. Очевидно, право приписки к сословиям мещан и купцов за евреями сохранялось, поскольку для них предусматривалась возможность быть избранными в члены магистратов (ст. 9) и записываться в ремесленные цехи (ст. 23). Поскольку запись в цехи, являющаяся, согласно Городовому положению 1785 года, привилегией членов городского общества, т.е. мещан, гарантировалась евреям, относящимся к состоянию ремесленников, можно заключить, что к общим сословиям могли приписываться все евреи, а не только относящиеся к введенным Положением 1804 года состояниям купцов и мещан. При этом, однако, при проведении переписей они учитывались именно как представители состояний, учрежденных Положением. Если по данным пятой ревизии 1795 года евреи упоминались как купцы либо мещане, то, начиная с шестой ревизии 1811 года (т.е. первой, проходившей после 1804 года), они распределены в ревизских сказках по четырем состояниям: в 1811 году в империи, не считая женщин, значилось 4814 купцов, 113511 мещан, 208 фабрикантов, 21195 ремесленников, 13925 земледельцев410. Закрепление в Положении 1804 года права евреев на запись в ремесленные цехи следует рассматривать в большей степени как формальное подтверждение их сословного статуса и в меньшей степени - как насущную необходимость. Как уже отмечалось выше, типичным явлением польско-литовской городской жизни была конкуренция христианских цехов с ремесленниками-евреями, которые в большинстве случаев не имели права записи в цех, но пытались нарушить цеховую ремесленную монополию, иногда опираясь при этом на королевские или панские привилегии411. После разделов Речи Посполитой в некоторых случаях ремесленники-евреи могли быть заинтересованы в формальном закреплении своего права на занятие ремеслом: об этом свидетельствует, например, поданное евреями в 1818 году ходатайство об учреждении для них отдельного цеха в местечке Дашево Киевской губернии412. Однако эта проблема не имела повсеместной высокой актуальности, поскольку значение цехового строя в Российской империи было ниже, чем в Речи Посполитой. Даже в тех российских городах, где цехи формально действовали, к началу XIX века они постепенно теряли социальную роль, т.к., с одной стороны, цеховые организации практически не имели имущества, с другой стороны - росло число ремесленников, занимавшихся своими промыслами без записи в цехи413. Законодательство даже формально не могло препятствовать такой ситуации: согласно ст.ст. 59-60 Городового положения, «снискивать дневного пропитания работой цех никому запретить не может», т.е. занятие ремеслом без записи в цех разрешалось при условии, что такой ремесленник не будет называть себя мастером, иметь вывеску и нанимать учеников и подмастерьев414. Само Положение 1804 года запрещало ремесленным и цеховым управам в губерниях черты оседлости препятствовать евреям «упражняться во всех промыслах, законом не запрещенных». Из текста документа не вполне понятно, имелось ли в виду, что запрещено было препятствовать записи евреев в цехи либо же занятиям ремеслом вне цехов, однако на практике, очевидно, было принято второе толкование. Как отмечают исследователи, в начале XIX века большинство евреев, занимавшихся ремеслом, не входили в цехи415. Об этом же косвенно могут свидетельствовать и приведенные выше данные переписи 1811 года: согласно им, среди евреев насчитывалось менее 14% ремесленников, в то время как фактически их наверняка было гораздо больше - так, европейские мемуаристы, побывавшие в России в 1812 году с наполеоновской армией, особо отмечали, что среди русских евреев, в отличие от немецких, много ремесленников, притом весьма искусных416. В Речи Посполитой, согласно переписи 1788 года, ремеслом занималось около половины евреев417, и практически невозможно предположить, чтобы на бывших польских территориях их количество так значительно уменьшилось за двадцать с небольшим лет, а значит, несоответствие данных двух ревизий объясняется тем, что в 1811 году ремесленники, не входившие в цехи, были приписаны к состоянию мещан. Описывая несколько более поздний период (40-е гг. XIX века), мемуарист А. Паперна утверждал, что ни один из евреев-ремесленников в городе, где он вырос, не имел цехового свидетельства418. При записи в новые состояния каждому еврею, не имевшему «наследственного прозвища», было предписано принять таковое и не менять его впредь. Традиционно евреи не имели фамилий, они идентифицировали друг друга, называя, кроме имен, имена отцов или других знаменитых предков, профессию, прозвища419. Стремление властей в целях лучшей организации учета закрепить за еврейскими семьями фамилии вполне объяснимо, тем более что оно находилось в русле аналогичных процессов, протекавших в то время за рубежом420. При этом на практике процесс «офамиливания» шел очень медленно и занял более полувека: в административной переписке 40-х гг. XIX века встречаются призывы к губернаторам черты оседлости обеспечить принятие фамилий теми евреями, которые пока их не имеют, а в раввинских метрических книгах вплоть до 70-х гг. некоторые вступающие в брак упоминаются без фамилий421. Примечательно, что Положение 1804 года не предусматривало особого состояния для раввинов (и тем более для цадиков – глав хасидских общин). Государство при этом, по-видимому, руководствовалось представлениями о том, что евреи не имеют духовенства в христианском понимании этого слова422. Действительно, согласно представлениям иудаизма, раввины являются скорее наставниками в вопросах веры, а не священнослужителями в том смысле, в каком ими были коэны и левиты разрушенного Храма царя Соломона423; однако это не отменяет того факта, что раввины воспринимались и самими евреями, и русской администрацией как духовные лица, фактически имеющие особый статус. Юридически, однако, этот статус никак не был обозначен, и раввины подлежали ревизиям на общих основаниях, что на практике чаще всего должно было означать причисление их к мещанству. Характерно, что позже, когда в 40-е гг. обсуждался проект реформы о наложении санкций на евреев, не имеющих определенных занятий, жители белорусских местечек были уверены, что, с точки зрения правительства, к таковым будут отнесены раввины и синагогальные служители, поскольку они не сумеют подтвердить свои должности424. Более позднее законодательство предусматривало дарование им, при соблюдении некоторых условий, прав купцов 1-й гильдии425; исследователи с иронией отмечают, что эта мера, которая считалась бы унизительной применительно к духовным лицам иных религий, в данном случае рассматривалась государством как привилегия426. Вместе с тем, и до введения этой меры были известны случаи, когда духовные лидеры евреев, пользуясь семейным капиталом, приписывались к купечеству, чтобы повысить свой статус в глазах администрации, однако такое поведение обычно подвергалось критике со стороны остальных евреев427 - для раввинов считалось «неприличным статусу» лично заниматься торговлей428, и, вероятно, это представление распространялось и на номинальное причисление к сословию торговцев. Для представителей каждого из четырех состояний были предусмотрены «преимущества»; Н.Д. Градовский полагал, что употребление этого термина для обозначения прав евреев, «несмотря на их тесный объем и принадлежность многих из них к числу естественнейших для каждого гражданина», само по себе указывает на то, что государство воспринимало евреев как «иноземных людей, <�…> за которыми не признавалось, следовательно, никаких природных прав вполне натурализованного класса граждан»429. Однако на самом деле использование такого термина было вполне оправданно, поскольку основные права и обязанности, общие для всех евреев, по-прежнему определялись на основании ранее действовавших законодательных актов, Положение же предусматривало особые льготы и привилегии для представителей отдельных состояний. При этом наиболее значительные привилегии были установлены для земледельцев. Для них не только подтверждалось общее для всех лично свободных людей право приобретать в собственность незаселенные земли (право на приобретение незаселенных земель было установленное указом от 12 декабря 1801 года, который распространялся на всех купцов, мещан и государственных крестьян вне зависимости от национальной или религиозной принадлежности)430, а также арендовать земли у помещиков, но и предлагалась возможность участвовать в земледельческой колонизации южных губерний, что было подробно рассмотрено выше. Другой привилегированной группой евреев должны были стать фабриканты. Для поощрения евреев к заведению фабрик в каждой из присоединенных от Польши губерний должен был быть учрежден особый капитал, из которого владельцы фабрик могли получать ссуды. При этом, с одной стороны, условия получения такой ссуды были сравнительно благоприятны для евреев, поскольку для обеспечения возврата было достаточно поручительства другого еврея, а залога не требовалось. С другой стороны, весь механизм выдачи ссуд был определен Положением предельно неконкретно и предусматривал возможности для ничем не ограниченного произвола властей. Получить ссуду можно было только с согласия губернатора и Министерства внутренних дел, которые, как можно заключить из содержания ст. 21 Положения, давая такое согласие, должны были оценить, относится ли фабрика просителя к числу «нужнейших и полезнейших»; критерии определения нуждаемости Положением предусмотрены не были, указывалось только, что к таковым относятся «суконные, полотняные, кожевенные и прочие сего рода». Размер капитала, выделяемого на эти цели, не определялся – указывалось только, что это будет сумма «до 20 000 рублей». Еще менее определенно упоминалось в Положении о помощи государства ремесленникам, пожелавшим переселиться в другую местность ввиду отсутствия в месте их проживания «работы и средств к содержанию» – губернатор по согласованию с Министерством внутренних дел должен был, по их обращению, назначить им «способы основать с выгодою свою промышленность в губерниях менее населенных». Уже из самих формулировок Положения 1804 года можно сделать вывод, что эти его нормы были плодом умозрительных теоретических построений членов первого Еврейского комитета, которые не могли привести к ожидаемым результатам. Даже сами представители власти, как выяснилось достаточно скоро, не всегда принимали всерьез обещания государственной поддержки фабрикантов: в Высочайше утвержденном в 1808 году докладе министра внутренних дел А.Б. Куракина431 отмечается, что было бы неправильно предлагать промышленникам такие же займы, которые ранее выдавались иностранным колонистам, «ибо опыт показал, что эти займы редко полностью возвращаются в казну». В 1811 году Александр I, отправляя сенатора И.Я. Аршеневского с ревизией суконных фабрик и предписывая ему, среди прочего, попытаться склонить богатых белорусских евреев к заведению суконной промышленности, отмечал, что «можно даже поощрить их к тому обещанием некоторых от казны вспоможений»432; сама формулировка, использованная в рескрипте императора, свидетельствует о том, что выдача суд рассматривалась как исключительная мера. Однако нужно признать, что иногда евреям все же удавалось добиться получения ссуд, правда, весьма небольших: так, в 1808 году по представлению киевского гражданского губернатора Хозяйственным департаментом Министерства внутренних дел было решено выделить 3000 рублей таращанскому мещанину Зелину Ицковичу «на заведение полотняной, шапочной и кожевенной фабрик» и 1500 рублей радомышльскому мещанину Зейлину Мордуховичу «на усиление имеющегося у него кожевенного завода»433. Но известна и противоположная практика: например, неоднократные прошения купца Гиллеля Маркевича, пытавшегося завести фабрику, о предоставлении ему материальной помощи отвергались на том основании, что фабрикант «имеет в виду не общее благо, а собственную выгоду»434; в 1809 году Габриэль Бегаров не смог добиться получения ссуды, даже несмотря на поручительство графа Грабовского435. Другим препятствием к участию в фабричной деятельности было прекращение программы по переселению евреев в города. Еще в 1793 году волыский и подольский генерал-губернатор Т.И. Тутолмин уже упомянутом письме П.А. Зубову предлагал «занять работами на фабриках»436 неимущих евреев, не имеющих доходных промыслов. Тот факт, что именно высылка евреев из деревень должна была освободить требуемое количество свободных рук, необходимых для развития фабричного дела, хорошо осознавался властью и позднее437: 22 августа 1808 года витебский Комитет по переселению евреев, по представлению губернатора П.И. Сумарокова рассмотрев положение о добровольной и принудительной работе на фабриках, среди прочего предписал кагалам, чтобы они «в самоскорейшем времени доставили в комитет именные списки обоего пола бедным евреям с показанием имен их и прозваний, лет и настоящего местопребывания». Это было необходимо для того, чтобы, если сами кагалы не пожелают «добровольными складками пособий» обеспечить выселение этих людей в города438, комитет мог бы «принять благовременно все нужные меры к препровождению их на фабрики, на коих могут они трудами рук своих доставлять сами себе и семействам своим пропитание». Если государство не желало содействовать евреям в заведении фабрик, то в отношении привлечения их к работе на фабриках оно занимало более активную позицию и готово было даже отправлять туда рабочих без их желания: министр внутренних дел А.Б. Куракин указывал в 1808 году губернаторам белорусских губерний, что «в случае несогласия их [евреев] местные начальства будут обязаны побудить искать на оных фабриках пристанища»439. Однако отказ правительства от политики принудительных переселений снова лишил фабрикантов потенциальной рабочей силы, и поэтому реализация плана по превращению евреев в фабричный класс оказалась не очень успешной. Кроме того, потенциальным фабрикантам – как евреям, так и христианам – мешали также организационные и снабженческие трудности. Минский губернатор Г.И. Радинг в 1808 году писал А.Б. Куракину, вероятно, в ответ на процитированный выше циркуляр, что не находит удивительным нежелание евреев и помещиков заводить фабрики, поскольку в Белоруссии очень трудно найти не только мастеров-сукноделов, но и овечью шерсть, используемую как сырье440. Неудивительно поэтому, что, согласно переписи 1807 года, к классу фабрикантов были приписаны буквально единицы евреев, при этом некоторые губернаторы отмечали, что и эти евреи не имеют фабрик, а занимаются кустарным домашним промыслом441. В 1823 году белорусский генерал-губернатор отмечал, что в Витебской и Могилевской губерниях со времени издания Положения 1804 года евреями все еще не заведено ни одной фабрики442. К 1830-м гг. количество еврейских фабрик возросло, однако доля евреев среди фабрикантов по-прежнему была гораздо ниже, чем их доля среди городского населения443. Э. Иоффе приводит данные о том, что в черте оседлости в первой половине XIX века евреи владели в основном в складчину444, что, видимо, говорит о бедности фабрикантов и небольших масштабах производства; статистические данные подтверждают, что размел капитала, вкладываемого фабрикантами-евреями, был во много раз ниже, чем у фабрикантов-христиан445. Среди рабочих число евреев было выше (так, по данным, приводимым А.Д. Юдицким, евреи составляли около 17% рабочих текстильной промышленности в западных губерниях446). Однако в целом нужно согласиться с мнением, что участие евреев в фабричном деле в то время развивалось медленнее, чем могло бы, и скорее вопреки, чем благодаря действиям правительства; при этом, разумеется, цель создания такого количества предприятий, которое могло бы обеспечить работой всех евреев вместо нежелательного винокурения и виноторговли, не могла быть достигнута447. |
Похожие:
 |
Религиозная жизнь русского населения Терской области (вторая половина... Конфессиональная политика в Российской империи во второй половине хiх–начале ХХ в |
|
Торгово-экономические отношения российской империи с сопредельными... Охватывают период с середины XVIII до середины XIX столетия. Нижняя граница определяется временем |
 |
Xviii–xix веков Под редакцией проф. А. В. Западова. Третье, исправленное... I. Возникновение русской периодической печати и развитие ее в XVIII – начале XIX в |
|
Возникновение и развитие российской империи в XVIII xix вв Предпосылки петровских преобразований. Внутренняя и внешняя политика Петра I. Реформы в сфере государственного управления |
|
Образовательная программа магистратуры «Музейное кураторство» Роль музеев в формировании американской национальной идентичнности в конце XIX – начале XX века |
|
Бакалаврская работа Реформы образования в Российской империи в первой половине XIX в Особенности первой половины XIX в как очередного исторического периода в жизни Российского государства |
|
Деятельность русской православной церкви в рабочей среде московского... Охватывают церковно-религиозную сторону повседневной жизни рабочих, что говорит о своевременности и актуальности данной работы |
|
Большой юридический словарь Аболиционизм (от лат abolitio уничтожение, отмена) в конце XVIII- xix в в Сша движение за отмену рабства негров; в Великобритании,... |
|
Пётр Аркадьевич Столыпин во главе правительства Российской империи... Пётр Аркадьевич Столыпин во главе правительства Российской империи в непростой период её существования – фигура не случайная. В начале... |
|
Возникновение российской империи и её развитие в XVIII в Предпосылки петровских преобразований. Внутренняя и внешняя политика Петра I. Реформы в сфере государственного управления |
|
Руслан Скрынников Ермак Жизнь замечательных людей Руслан Скрынников Ермак предисловие В конце XV — начале XVI века на месте разрозненных русских княжеств образовалось обширное Российское государство. Русь покончила... |
|
Буддийские культовые предметы у монголоязычных народов в xviii-первой... Буддийские культовые предметы у монголоязычных народов в xviii-первой половине XIX века в собрании маэ ран |
|
Образовательная программа магистратуры вм5543 «История» Особый статус великого княжества финляндского в составе российской империи и его влияние на экономическое развитие края во второй... |
|
«100 великих авиакатастроф»: Вече; Москва; 2004 isbn 5 9533 0029 8 Стремление человека подняться в воздух и даже прорваться в космос всегда было сопряжено с огромным риском. В книге И. А. Муромова... |
|
Исходные материалы для курсовой работы по растениеводству культура соя Юго–Восточная Азия. В китае она была известна за 6 тыс лет до н э. Издавна ее возделывают и в других районах Азии – Индии, Японии,... |
|
Деятельность городского общественного управления в забайкальской... Охватывают Забайкальскую область в административно-территориальных границах последней четверти XIX – начала XX вв., совпадающую с... |