игры. В мазохистическом церемониале зритель не обозначен, как при неврозе истерии. Он выведен за пределы зрительского зала, за пределы фокуса представления. Функция зрительности, в отличие от истеричности, растворяется в игре как соль в стакане с водой. И сам мазохист, и его экзекутор, сохраняя правила игры, могут их слегка варьировать, свободно перемещая акцент наслаждения.
На первый взгляд под вопросом остаётся ритуал социального мазохиста. Может показаться, что этот страдальчески-облагороженный типаж отвергает «общие правила», то есть именно правила игры. Действительно, например, Й. Хейзинга в своём исследовании «Homo ludens» (человек играющий) блистательно описал этот типаж:
Участник игры, который действует вопреки правилам или обходит их, это нарушитель игры… однако, вовсе не то, что плут. Этот последний лишь притворяется, что играет. Он всего-навсего делает вид, что признает силу магического круга игры… Точно так же и в мире высокой серьезности плуты, жулики, лицемеры всегда чувствуют себя гораздо уютней шпильбрехеров: отступников, еретиков, вольнодумцев, узников совести… Разве что эти последние, как то нередко случается, тут же не создают, в свою очередь, новое сообщество со своими собственными, уже новыми правилами. (Хейзинга, «Homo ludens», 2007).
Вынужденное признание Хейзинга о том, что «аутло» создают собственный круг игры со своим правилами только подтверждает, что социальный мазохист на самом деле вовсе не выходит из круга ритуальных игр. Если такой типаж осознанно несёт в себе идею протеста, то дороже этого протеста нет уже ничего – было бы против чего протестовать. Это не столько доэдипальность структуры, сколько фиксированность именно на идее эдипова протеста – как будто хватило сил добраться до самой верхней точки, перевала протестности, но нет уже желания перевалить за него. Собственная жизнь оказывается заложником идеи протестной жертвенности. До эдиповой ситуации мало дойти – из неё надо ещё суметь выйти.
Именно на гребне жертвенности и создаётся собственное высокогорное королевство. И там уже правила игры оказываются гораздо жёстче, а ритуализация в гораздо меньшей степени терпит отступления от правил. Ценой громадных жертв социальный мазохист приобретает не только надежду на будущее (порой – посмертное) признание своих заслуг, но и колоссальные вериги новых правил поведения, новой, мучительной игры, вплетённые в повседневность его сущестовования.
Рассматривая социальный мазохизм как невроз характера, мы неизбежно зададимся вопросом о той нагрузке, которую мазохист бессознательно придаёт символам ритуала и о месте терапевта при работе с такого рода клиентами. Собственно, это один и тот же вопрос, ибо если задача терапевта – научить клиента ходить самостоятельно, то сделать это, просто выбив костыли ритуала, невозможно – они просто отрастут заново. И когда Райх, отступив о схемы Фрейда, жёстко заявил: «Никакого толкования смысла, если необходимо толкование сопротивлений», то совершенно логичной была его оценка сопротивлений характера как «нарциссического защитного аппарата», который, ради успеха терапии, надо «расшатать» - то есть, если продолжать аналогию с костылями, то указать пациенту тот алтарь, к которому он, прибедняясь и приволакивая ноги, подбирается «на полусогнутых».
И те дивиденды, которые получает мазохистический пациент от своего невроза характера – это те самые плюсы, что идут ему в зачёт в процессе невидимой и неосознаваемой «игры в бисер» с миром, когда игрок постоянно оказывается в выигрыше, ибо получает знаки своей победы отовсюду. Мазохист не может проиграть – так как про его выигрыш никто не знает и никто не может его оспорить. Законы и правила игры мазохиста являются порой тайной даже для него самого. В единственный храм этого божества не допущен никто, кроме единственного служителя. Словно последний воин завета, он продолжает вести службы и проводить тайный церемониал, шествуя по реальности «с печальной надменностью верблюда».
Процесс терапии в таких случаях должен проводиться с особой осторожностью. Как и для навязчивого невротика, для мазохистического пациента психотерапевт – святотатец, «расхититель гробниц», вторгающийся в сакральное пространство ритуала. Но, в отличие от навязчивого невротика, для социального мазохиста жизненно важен неуспех терапевта - как гарантия его морального триумфа. Многие авторы отмечают, что для психотерапевта бывает сложно не поддаться негативному контрепреносу по отношению к мазохистическому пациенту – и не стать тем самым невольным участником процесса торжественного принесения жертвы.
По моему собственному наблюдению, терапевтическое обесценивание «сакральных жертв» мазохиста должно вестись не столько путём выбивания «костылей ритуала», сколько поиском зрителя, который должен оценить красоту и удобство этих костылей – своеобразного знака отличия заслуженного страдальца. Иначе такой пациент обязательно найдёт возможность вдоволь упиться чёрствостью и бездушием аналитика – и великая игра, закольцевавшись в отношениях перенос - контрперенос, никогда не кончится.
Литература:
Х. Мэйерс «Рассмотрение техник лечения применительно к функциям мазохизма». Журнал практической психологии и психоанализа №4 2004 г.
В. Райх «Характероанализ» - М.:Терра – 1999. – 464с.
З.Фрейд «Очерки по психологии сексуальности» - Мн.: ООО «Попурри», 2001.-480с.
Й. Хёйзинга «Homo ludens/человек играющий» - Спб., Азбука-классика, 2007 г.- 384 с.
T. Reik . “Masochism in sex and society” –First Black cat Editions; USA 1962.
ПРОЯВЛЕНИЕ ПРОТЕСТНО - ОППОЗИЦИОННЫХ ФОРМ ПОВЕДЕНИЯ В ПОДРОСТКОВЫХ ГРУППАХ.
Маслова О.С. (Кострома)
Издается при финансовой поддержке РГНФ.Проект № 08-06-00393а
В основе детской оппозиционности, по утверждению ряда психологов (Л.С. Выготский, А.Е. Личко, Беличева С.А и др.), как и всех отклонений подросткового поведения лежит неразвитость социально-культурных потребностей, бедность духовного мира, отчуждение, а молодежная девиация есть слепок с социальных отношений в обществе.
К группе непатологических форм поведения относят микросоциальную запущенность и характерологические ситуационные реакции отказа, протеста, имитации, реакция группирования со сверстниками, побеги из дома, дромомания, реакции, обусловленные формирующимся сексуальным влечением, малолетняя проституция.
Реакция протеста (оппозиции) - одна из наиболее частых реакций в подростковом возрасте. Это непостоянная и преходящая реакция, характеризующаяся избирательностью и направленностью. Реакции протеста бывают пассивными и активными. Пассивные реакции протеста - это замаскированная враждебность, недовольство, обида на взрослого, который вызвал такую реакцию подростка, утрата с ним прежнего эмоционального контакта, стремление избегать общения с ним.
Реакции активного протеста могут проявляться в виде непослушания, грубости, вызывающего и даже агрессивного поведения в ответ на конфликт, наказания, упреки, оскорбления. Протестная реакция направлена против тех лиц, которые явились источником его переживаний. Такие реакции сравнительно непродолжительны и свойственны подросткам с возбудимым типом акцентуации характера.
Но у подростков с психопатией или с органическими заболеваниями головного мозга реакции активного протеста могут быть интенсивными, сопровождаться двигательным возбуждением по типу «двигательной бури».
Активные реакции протеста выражаются и в стремлении делать назло, причинить вред человеку, который обидел подростка, с помощью оговоров, лжи, кражи, вплоть до жестоких поступков и даже убийств. Таким образом подросток мстит обидчику.
Как реакцию протеста можно рассматривать и побеги из дома. В таком поведении подростков может быть нарочитость, демонстративность, стремление шокировать всех своим поведением.
Подростки могут начать употреблять спиртное, с родителями ведут себя вызывающе, совершают прогулы в школе, нелепым образом изменяют свою внешность – "назло всем стану панком", выбривают себе часть волос на голове и т.п.
Реакция имитации. Имитация – это стремление подражать во всем кому-либо. В детстве ребенок подражает своим родителям, старшим братьям или сестрам и вообще многим взрослым. В подростковом возрасте зачастую объектом подражания является "отрицательный" герой (особенно лица с криминальным прошлым), когда со свойственным этому возрасту максимализмом подросток постарается не только копировать такого героя, но и "переплюнуть" его во всех отрицательных поступках. Собственной нравственной позиции у подростков еще нет. Их этические понятия формируются под влиянием родителей, а если родители этого не делают, - то под влиянием любого человека, которого подросток "уважает". Они не осознают, что такое преступление, закон, тюрьма и все, что с этим связано. Подростки не знают и не бояться социальных последствий правонарушений. Не зная, что такое криминал и как общество за это наказывает, подростки в группе с асоциальным или криминальным лидером могут совершить любой поступок, если прикажет лидер и за ним последует вся группа.
Реакция группирования со сверстниками по своим проявлениям при крайних выражениях близка к вышеописанной реакции, за исключением того, что здесь нет взрослого отрицательного лидера. Таким лидером становится кто-то из членов самой группы, особенно если он старше других, имеет опыт употребления спиртного и физически сильнее остальных. Стремление к группированию со сверстниками вообще присуще подростковому возрасту, даже если это не достигает степени крайних асоциальных проявлений. Но если "лидер" имеет криминальные наклонности или опыт, то такая подростковая группа может превратиться в "банду", тщательно охраняющую свою территорию от подростков из других домов или таких же групп, в "борьбе" с которыми проходит вся их жизнь.
К числу других оппозиционно-протестных форм относятся побеги из дома, бродяжничество, аддиктивность и др.
ФАКТОРНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ АТРИБУТИВНЫХ МОДЕЛЕЙ ФИЗИЧЕСКОГО ОБЛИКА.
Мелешников А.А. (Ярославль)
Современное общество становится более мобильным, объёмы как доступной, так и необходимой информации стремительно нарастают (Мацумото, 2002; Langlois, 2000), темп жизни ускоряется. Результатом таких изменений неизбежно становится сильная тенденция к эфемеризации отношений. Сущность данной тенденции в фактическом сокращении времени общения между людьми, необходимом для принятия конкретных межличностных решений и возникновения чувств. Таким образом, снижается значимость признаков, для изучения которых требуется длительное время и повышается значимость наглядных признаков, в первую очередь, всех характеристик физического облика, на основе которого выносится уже достаточно много суждений о другом человеке в целом.
Очевидно, что реакция на физический облик воспринимаемого может рассматриваться на трёх уровнях: как эмоциональный отклик, как субъективная интерпретация и как конкретное межличностное решение. В данном случае это решение будет опосредовано двумя первыми компонентами – аффективным и когнитивным. В современной психологии эмоциональному компоненту реакции на внешность соответствует понятие физической привлекательности (далее – ФП), в то время как для когнитивного компонента адекватного термина ещё не разработано. В связи с этим нами было предложено новое понятие – атрибутивная модель физического облика (АМФО). Под АМФО понимается система приписываемых субъектом индивидуально-психологических особенностей другого человека, формирующаяся на основе непосредственного восприятия физического облика последнего, а также связи, лежащие в основе этой системы. АМФО могут быть условно разделены на два вида:
– общие АМФО актуализируются, когда восприятие другого человека не имеет какой-либо внешней сознательно поставленной цели;
– специальные АМФО актуализируются, если восприятие другого человека есть результат внешней сознательно поставленной цели, при которой он рассматривается как носитель значимой для субъекта роли.
Для изучения структуры и детерминант общих АМФО нами было проведено эмпирическое исследование. На первом этапе испытуемые (n=167) в специально разработанной нами программе оценивали человеческие лица по 24 полярным шкалам, обозначающим различные личностные свойства, оценки притягательности и т.п. На втором этапе испытуемые оценивали эти же лица по параметру ФП методом парных сравнений.
Первым шагом исследования было получение объективной АМФО для каждого из стимулов посредством усреднения индивидуальных субъективных АМФО. Далее полученная матрица объективных АМФО обрабатывалась методом факторного анализа. В результате было выделено 4 фактора, объясняющих в общей сложности около 91% общей дисперсии.
Компонент АМФО «привлекательность» включает в себя не только характеристики оценки внешности (притягательность, красота), но и более глубокие параметры, среди которых выделяются: здоровье, талант, нежность, уверенность, успешность. То есть первый фактор целиком отражает сферу действия стереотипа ФП и подтверждает тот факт, что внешняя привлекательность оказывает наибольшее влияние на формирование АМФО.
Второй компонент АМФО – «оптимизм», – связан с такими чертами как чувство юмора, оптимизм и общительность. Детальный анализ качеств, составляющих этот фактор, позволяет говорить о высоком уровне его сходства с глубинной чертой личности – экстраверсией. В свете исследований как свободно-актуализируемых феноменальных корреляций, так и объективных связей личностных особенностей и ФП, выделение данного компонента как независимого кажется весьма необычным и в то же время чрезвычайно значимым для понимания структуры АМФО.
Третий компонент АМФО – «активность», – включает такие свойства, как сила, активность и доминантность. Очевидно, что содержание этого фактора практически соответствует характеристикам маскулинности.
Наконец, четвёртый компонент АМФО, условно названный нами «благонравие», включает такие черты как спокойствие, стабильность, ум, альтруизм, доброта и т.п. В целом можно предположить, что на основе восприятия перечисленных качеств «наивный наблюдатель» называет воспринимаемого «хорошим человеком», то есть интерпретирует его моральные качества в сочетании с интеллектуальными.
Таким образом, результаты анализа позволяют утверждать, что компонент «привлекательность» является решающим по значению на ранних этапах межличностного взаимодействия, но раскрывает содержание АМФО не более, чем на одну треть. В действительности, три остальных фактора АМФО являются достаточно целостными и содержательными, чтобы можно было говорить об их значимом вкладе в формирование образа другого на основе восприятия физического облика.
Одной из задач данного исследования являлся также анализ объективных детерминант АМФО. Объективными детерминантами АМФО выступают конкретные морфологические признаки, а также отношения между ними. Для измерения абсолютных значений морфологических признаков использовалась программа Face Measure. Уровень асимметрии лица не измерялся, так как проведённые нами и рядом зарубежных учёных исследования показали, что признаки асимметрии выступают лишь как корреляты ФП, но не являются реально действующими факторами.
Как отмечалось ранее, значения факторов АМФО были рассчитаны после VARIMAX-вращения, а это значит, что они являются ортогональными, независимыми друг от друга. Это обстоятельство позволяет получить точную количественную оценку влияния каждой из черт на формирование АМФО в целом, так как области совместных вариаций конкретного морфологического признака и различных факторов АМФО не пересекаются.
Наибольший вклад (r2=0.49) в построение АМФО вносит признак «светлота волос», причём это касается практически в равной степени трёх первых компонентов атрибутивных моделей. Следовательно, многие люди обладают весьма согласованными действующими представлениями о связи цвета волос и характеристик личности, по крайней мере, в аспекте привлекательности и сексуальности, оптимистичности и общительности, силы и активности. Учитывая эти результаты, можно предполагать, что окрашивание волос в более светлый или более тёмный тон позволяет существенно скорректировать представление окружающих о данном человеке на начальных этапах взаимодействия. Единственной сферой, которую не затрагивает рассматриваемый фактор, является сфера стабильности, спокойствия и моральных качеств.
На уровне r2=0.36..0.39 на особенности АМФО влияют признаки: ширина челюсти, ширина рта, ширина глаза, длина носа.
Различные компоненты АМФО в разной степени детерминированы особенностями морфологических признаков лица. Наиболее однозначно определяются факторы «привлекательность» и «активность», в существенно меньшей степени – «общительность», и, наконец, «благонравие» обнаруживает связь с особенностями лица лишь на уровне тенденций.. По нашему мнению, причина описанных различий заключается, во-первых, в значимости каждого из компонентов АМФО и, во-вторых, в специфике объективных морфопсихологических связей. С точки зрения эволюционной психологии, оценка ФП (компонент «привлекательность») следует считать наиболее важной оценкой для развития отношений между людьми, так как ФП является индикатором биологической ценности индивида (Мелешников, 2004; Палмер, 2003), ФП обнаруживает широкий спектр связей с различными морфологическими признаками, ибо наиболее значимые сигналы кодируются в природе с избыточной информацией (Perrett, 2005). Именно поэтому компонент «привлекательность» наиболее однозначно определяется конфигурацией лицевых признаков.
Компонент «активность» также может интерпретироваться как связанный с некими физиологическими механизмами, а именно с балансом половых гормонов. Этот механизм оказывает влияние как на развитие определённых личностных свойств, так и на формирование морфологических признаков. В результате возникают объективные связи, которые подвергаются эмпирическому обобщению со стороны субъекта, и способствуют распространению соответствующих феноменальных корреляций. Очевидно, что два других компонента – общительность и благонравие – не имеют достаточно чётких биологически-детерминированных эквивалентов, особенно на биохимическом уровне и, соответственно, приписывание таких качеств обладает большим разбросом, имеет меньше объективных оснований и чаще выстраивается на основе индивидуальных ассоциаций.
В целом результаты работы позволили заключить следующее:
Общая атрибутивная модель может быть представлена как система, состоящая из четырёх основных компонентов: привлекательность, оптимизм, активность и благонравие.
Наибольший вклад в построение АМФО вносят такие морфологические признаки, как светлота волос, ширина нижней челюсти и рта, ширина глаза и длина носа.
Доказано, что в большей степени детерминированы особенностями морфологических признаков такие компоненты АМФО, которые связаны с определённой биологически-значимой функцией (привлекательность и активность).
|
