Российской цивилизации Сборник материалов III межвузовской научной конференции Издательство «Наука» 2010
|
Скачать 5.47 Mb.
|
П.А. ВЯЗЕМСКИЙ И К.Д. КАВЕЛИН В НАЧАЛЕ 1840-х ГОДОВ В современной историографии нет полного единства в характеристике этапов взаимоотношений власти и общества в России XIX в. Более привычный, традиционный подход сводится к противопоставлению различных периодов реформ и контрреформ, этапов конфликта власти и общества и, напротив, перехода к их определенному сотрудничеству. В рамках другого подхода грань между «предреформами» Александра I и Николая I, «Великими реформами» Александра II и «контрреформами» Александра III считается условной и даже искусственной, а сам процесс реформ представлен как длительный, охватывающий весь XIX век. Второй подход в последнее время явно обретает ведущее значение. Как замечает автор современного исследования о «просвещенной бюрократии» в России И.В. Ружицкая: «Трактовка преобразований Александра II как стремительного и одномоментного процесса нуждается в пересмотре: эти преобразования стали возможны благодаря многократным усилиям высшей администрации предшествующего времени, направленным на всеобъемлющую реорганизацию государственного механизма. В ходе этих усилий рождалась концепция реформ…, выявлялись и воспитывались люди, чьи убеждения, знания и практический опыт составили тот человеческий потенциал, который был использован властью в процессе подготовки и проведения реформ 1860-х гг.»1. Переход к «Великим реформам» уже не выглядит спонтанной правительственной реакцией на кризис, революционную ситуацию и т.п., а оценивается в большей степени как результат деятельности целого слоя чиновников и общественных деятелей, принявших необходимость перемен и готовых их осуществить. Идейно-политической основой для формирования такого слоя людей в первой половине XIX в. являлись совершившийся переход от традиционного типа власти к рациональному, утверждение идеи о целях функционирования государственной власти, определяемых идеологией французского Просвещения, усложнение системы бюрократического управления и, соответственно, рост требований к уровню образования чиновников. В связи с этим очень актуальным становится изучение преемственности поколений в управленческой и интеллектуальной элите России XIX в. Оправданно внимание историков к тому влиянию, которое оказывали на молодых государственных и общественных деятелей 1850-х- начала 1860-х гг., ставших активными участниками преобразований, крупных сановников и идейных лидеров «первой волны» (николаевского царствования, сформировавшихся в эпоху Александра I). Ключевое значение при этом обретают такие фигуры, как М.М. Сперанский, П.Д. Киселев, Д.Н. Блудов, М.А. Корф… В истории становления либерального движения важно понимание либерально-просветительского компонента идеологии периода декабризма1. Если таким образом обстоит дело с обобщающими исследованиями по истории правительственной политики и общественного движения, то в изучении отдельных частных сюжетов роль идейной и социально-психологической преемственности поколений еще не всегда достаточно ясна. Так, в научных биографиях лидеров и идеологов либерального движения 1840-1870-х гг., очень часто недооценивается (либо вообще не замечается) тот источник формирования их убеждений, каковым являлись отношения со старшим поколением «либералистов» начала века. Один очень характерный в этом отношении пример – понимание этапов становления взглядов К.Д. Кавелина в 1840-е гг. Основное внимание исследователи уделяют идейной атмосфере Московского университета и литературно-политических салонов. Становление мировоззрения Кавелина, действительно, происходило в эпоху споров западников и славянофилов. Испытав в самом начале 1840-х гг. несколько поверхностное влияние славянофилов, в 1842 г. Кавелин уехал, по настоянию семьи, из Москвы в Петербург. Бюрократическая служба и карьерный рост не стали, вопреки ожиданиям матери, уделом человека, мечтавшего о судьбе ученого. Двухлетнее пребывание в Петербурге (1842-1844) сыграло, тем не менее, весьма важную роль в качестве вехи формирования общественного деятеля. В 1844 г. Кавелин вернулся в Москву убежденным западником, человеком с твердыми жизненными принципами, и потрясающе органично вписался сначала в научную и интеллектуальную жизнь, а затем (с 1848 г., снова в Петербурге) в кружок либеральных бюрократов, будущих деятелей «Великих реформ». Такая метаморфоза нуждается в объяснении. Почти все исследователи говорят об определяющем влиянии на Кавелина кружка Белинского, активным участником которого он и стал в 1842-18442. Такое мнение укрепляется силой доверия к словам самого Кавелина, который в своих воспоминаниях о В.Г. Белинском, написанных уже в 1870-е гг., писал: «Я оставил Петербург с таким же сожалением, с каким оставил Москву, чтобы переехать в Петербург. К кружку, к Белинскому я привязался всей душой. Связи с ним после этого никогда не прерывались»3. В 1842 г. Кавелин вошел в кружок Белинского, в круг постоянного общения он приобрел И.И. Панаева, И.С. Тургенева, Н.А. Некрасова, В.П. Боткина, приезжавших из Москвы А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Нельзя не признать того, что неустойчивые славянофильские убеждения молодого Кавелина быстро рушились под впечатлением ошеломляющего эффекта, производимого Белинским. Впрочем, последующее развитие взглядов Кавелина и особенности его общественной деятельности свидетельствуют о том, что кроме «дикой, бешеной, фантастической любви к свободе и независимости человеческой личности»1 в духе Белинского, должны были быть и другие влияния, определявшие умеренность, стремление к идейным и политическим компромиссам, реалистичности мыслей, проектов и предложений… Таким истоком могло явиться общение с «либералистами» Александровской эпохи, в частности, с П.А. Вяземским. Поиск поддержки и руководства со стороны старшего поколения интеллектуальной элиты, конечно же, был весьма важен для начинающего общественного деятеля. К.Д. Кавелин, отъезжавший в 1842 г. в Петербург, имел при себе ходатайства А.С. Хомякова (и, может быть, не только его), которые должны были открыть дорогу к такому общению, он посещал дом Карамзиных, заручился поддержкой попечителя Московского университета гр. П.А. Строганова и т.п. Авторитет и влияние П.А. Вяземского сыграли, видимо, немалую роль. Основание для такого предположения дают два письма К.Д. Кавелина П.А. Вяземскому (1844-1846), хранящиеся в фонде Вяземского в РГАЛИ. Эти письма – возможно, лишь часть переписки. Первое письмо (март 1844 г.) было написано Кавелиным из Москвы тогда, когда он уже был оставлен при Московском университете адъюнктом по кафедре истории русского права, то есть начинал новый (московский, «университетский») этап своей биографии. Представляет интерес упоминание в письме просьбы, адресованной П.А. Вяземскому, о содействии карьерному продвижению, о высказанном ранее желании служить во II отделении С.Е.И.В.К. под началом Д.Н. Блудова. (От этой просьбы Кавелин, получивший возможность преподавательской деятельности в Московском университете, теперь отказывался.) Кавелин сообщал Вяземскому о событиях интеллектуальной жизни Москвы (например, о диспуте на защите Т.Н. Грановского), советовался относительно рассылки экземпляров своей диссертации. Но, что особенно важно, письмо Кавелина Вяземскому – ясное признание идейного воздействия «учителя» на «ученика». («Многое я забуду из петербургской жизни, многое постараюсь забыть как можно скорее, но отрадные минуты и часы, которые имел честь проводить с Вами – никогда. Вашим расположением я горжусь, хотя и не заслуженно, как лучшим достижением»). Как заметила Е.Л. Рудницкая, «по масштабам личности, сознанию сопричастности судьбам России, блеску и остроте ума, Вяземский должен быть выделен в круге Пушкина как одна из наиболее ярких фигур последекабристского времени»2. По наблюдению авторитетной исследовательницы, для П.А. Вяземского была очень характерна мысль о политической направленности объединения свободомыслящих литераторов. «Надобно действовать, но где и как? Наша российская жизнь есть смерть. Какая-то усыпительная мгла царствует в воздухе…». Так писал П.А. Вяземский А.И. Тургеневу в 1816 г. С этими словами хорошо соотносится фраза Кавелина из письма Вяземскому 1845 г.: «Вы видите, что все наши новости вертятся почти исключительно около литературного или ученого мира. Других интересов в Москве нет и не может быть, за совершенным отсутствием деятельности практической». Общение К.Д. Кавелина с П.А. Вяземским, видимо, было важным источником формирования либеральных убеждений молодого общественного деятеля. Либерализм Вяземского был основан на восприятии философии французского Просвещения, дополненном современным французским либерализмом Б. Констана. Вчитываясь в размышления П.А. Вяземского, нельзя не заметить общности политического мировоззрения двух мыслителей разных поколений. «Список» идей и представлений, которые могли быть впервые восприняты Кавелиным от Вяземского, но впоследствии укрепиться в нем уже как результат собственной работы мысли и наблюдений над общественными реалиями, может оказаться достаточно обширным. Это и убеждение о первенствующей роли верховной власти в осуществлении движения народов к просвещению, и понимание морального долга образованного общества как объединения общественных сил для воздействия на царя, и определение дела освобождения крестьян в качестве важнейшего, и невозможность ни при каких обстоятельствах переступит границ законности и лояльности правительству, и сосуществование приверженности «просвещенному абсолютизму» с резко негативным отношением к царствующим монархам, особенно к Николаю I, и сочетание беспощадности обличения настоящего положения вещей с глубокой приверженности мысли о большом историческом предназначении России. (Афористическая запись в дневнике П.А. Вяземского: «Что есть любовь к Отечеству в нашем быту? Ненависть настоящего положения»1). Приложение Письмо К.Д. Кавелина П.А. Вяземскому 1844 г.2 Ваше сиятельство! Последним письмом из Москвы я утруждал Вас просьбою напомнить обо мне графу Блудову3, которому, по особенной благосклонности ко мне, Вы уже говорили о моем желании перейти во II отделение Собственной Канцелярии Е.И.В. Я хотел тотчас же выслать и экземпляр диссертации1, но потом приостановился, находя, что было бы не совсем ловко представлять ее графу, прежде диспута. Между тем, дела мои приняли в Москве неожиданно благоприятный оборот. После диспута (24-го февраля) граф Строганов2 согласился, наконец, исполнить мою старинную просьбу и оставить меня при Московском университете Адъюнктом, по кафедре Истории Русского Права. – Сколько я счастлив, напрасно старался бы я Вам выразить. У меня нет теперь никаких желаний, никаких других целей, кроме возможно лучшего выполнения моих новых обязанностей. Прилагаемые при сем письмо и книгу беру на себя смелость просить Вас передать Графу Блудову. Я решился написать к нему по совету одного служащего во II отделении собственной Канцелярии, который писал мне о высылке к ним диссертации. В письме я ни о чем не прошу Графа, потому что получаю все, чего желал. В Петербург я уже теперь не возвращусь и останусь в Москве. Позвольте же мне, Ваше сиятельство, напомнить Вам о том, как глубоко запечатлелись в моей душе и благосклонный прием и участие, которым Вы меня удостоивали. Многое я забуду из петербургской жизни, многое постараюсь забыть как можно скорее, но отрадные минуты и часы, которые имел честь проводить с Вами – никогда. Вашим расположением я горжусь, хотя и не заслуженно, как лучшим достижением. – Вы знаете, что не лесть заставляет меня говорить это, и что слова мои идут от сердца. Примите, Ваше сиятельство, искреннее уверение в глубоком моем почтении, в беспредельной преданности и благодарности, с которыми навсегда буду иметь честь пребывать. Вашего сиятельства покорнейший слуга К.Кавелин. Москва, 1844 года, марта. […] Вы видите, что все наши новости вертятся почти исключительно около литературного или ученого мира. Других интересов в Москве нет и не может быть, за совершенным отсутствием деятельности практической. В этом ограниченном кружке есть свои радости, страдания. – что-то, похожее на жизнь, по крайней мере, напоминающие об ней. Издавна такого рода существование мне казалось, у нас в России, лучшим, и потому я вполне доволен своею участию. Ни одного разу с тех пор, что я оставил службу гражданскую, и перешел в ученую, мне не случилось ни на одну минуту раскаяться в шаге, который мною сделан, и никогда не приходило мне в голову позавидовать товарищам моим, которые далеко обогнали меня по службе гражданской. Москва, 1845 г., 28 февраля. С.В. АНАНЬЕВ КРЕСТЬЯНСКАЯ РЕФОРМА В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КРАЕ ПОД РУКОВОДСТВОМ М. Н. МУРАВЬЕВА В период управления Северо-западным краем с 1863 по 1865 гг., Михаил Николаевич Муравьев произвел корректировку аграрной реформы в положительном для крестьян отношении. Это был первый опыт радикальной крестьянской реформы в этом крае (методы ее проведения использовались затем в Польше). Правительство показывало крестьянству Западного края свое полное доверие, и пропагандировало образ этих слоев населения как единого целого. Генерал-губернатор считал, что единственно прочною связью с Россией может и должно быть именно крестьянство1. Он отмечал, что наделение землей крестьян будет залогом к спокойствию Северо-Западного края. Один из очевидцев событий указывал еще одну причину этого курса: «Говоря языком неофициальным, крестьяне вовсе не симпатизируют русским, они даже не любят нас, но они еще больше не любят панов…Вопрос об удаче или неудаче революции состоял в том, кто из двух сторон – революционеры или правительство – успеет первым связать свои интересы с интересами крестьян»2. Вероятно, уступки крестьянам были сделаны, в первую очередь, именно по этой причине. Этот факт подтверждал А.И. Миловидов, который цитировал письмо Муравьева к П.А. Валуеву: «Наделение землею и принятые по этому поводу меры имели целью, как устройство быта сельского населения, так и отнятие на будущее время у революции всех средств пользоваться стесненным положением крестьян»3. Крепостнические воззрения генерал-губернатора (с 1861 г. по 1865 г. он резко изменил курс по этому вопросу) не помешали ему стать главным руководителем в деле освобождения русских и литовских крестьян от произвола польских помещиков4. Со стороны крестьян было много прошений и жалоб, в том числе и на притеснения на религиозной почве. В 1863 г. крестьяне края еще продолжали отбывать барщину. В этой ситуации их выкуп считался почти невозможным, что парализовало силу освободительного манифеста 1861 г.1 В Великороссии при трудолюбии крестьяне имели относительный достаток, здесь это было невозможно. Помимо барщины существовали всевозможные сборы натурою (птица, мед, грибы и т.д.), а также т.н. пропинационное право по которому крестьяне были обязаны покупать водку только у своего помещика. Большая часть уставных грамот и повинностей была составлена неверно, а крестьянам отвели неудобные земли. Современник писал: «Подчиненные помещикам, чуждым им по происхождению, они испытывают все, что испытывал черный человек на плантациях Миссисипи»2. У белорусов по этому поводу возникла даже поговорка: «Не зробишь – пан дерэ, зробишь – пан берэ»3. Муравьев указывал на пагубность такого положения: «Крестьяне, не удовлетворенные в своих ожиданиях, имели бы справедливый повод к ропоту и неудовольствию»4. Генерал-губернатор, ставя задачи по проведению крестьянской реформы в крае, отмечал: «Главная опора наша в здешнем крае есть сельское население: надобно скорее его устроить»5. Администрация края проводила политику по переходу крестьян края на оброк и по погашению выкупной ссуды. Большое значение имел указ 1 марта 1863 г., который устанавливал обязательный выкуп в ряде губерний Северо-Западного края6. В августе 1863 г. вышел циркуляр, предоставлявший поверочным комиссиям разбирать жалобы крестьян на неправильное составление уставных грамот7. Поверочные комиссии определили, что многие бывшие помещичьи крестьяне находились под угрозой оказаться безземельными. Крестьяне повсеместно начали переход с барщины на оброк, который понижался на 20%8. Однако и помещики, уступившие часть выкупных платежей, получали пособия, если они были политически благонадежными9. 2 ноября 1863 г. вышел указ Александра II о прекращении обязательных отношений между крестьянами и помещиками края. В одном из циркуляров Муравьева говорилось: «Вы не обязаны уже вашим прежним помещикам никакими повинностями; вы совершенно свободны от их зависимости»1. Примерно то же писалось в революционных прокламациях. «Красные» не теряли надежд любыми способами привлечь крестьян на свою сторону. Руководитель революционеров К. Калиновский объявлял со страниц «Мужицкой правды»: «Польское правительство отдает вам без всякого выкупа и оброков ту землю, на которой сидели ваши отцы и деды. Чиншей, оброков, податей в казну московскую и барам (помещикам – С. А.) более не платить, земля уже ваша»; «Кто будет за польским правительством, получит землю на вечность»2. Однако введенный оброк не распространялся на ленные владения – там оставалась барщина3. На практике эта политика вызвала некоторые затруднения, а Муравьев подчас с трудом добывал средства. Один из помещиков вспоминал: «Довольно странное понятие имеет наш крестьянин о чужой собственности, в особенности поземельной. Взять у своего собрата что-либо он считает грехом; но взять у человека, не принадлежащего к его касте, это пустяки, о которых и говорить нечего»4. Введение обязательного выкупа во всех губерниях края не сняло напряженности в аграрной сфере. Проблемным оказался вопрос о мировых посредниках польского происхождения, многие из которых скомпрометировали себя в восстании 1863 г. Муравьев стремился замещать польских мировых посредников на русских. Он пытался предоставить местному сельскому управлению самобытный характер. Бывшие мировые учреждения были закрыты и заменены чиновниками от правительства. Указ 8 августа 1863 г. делал мировых посредников прокрестьянскими5. Мировым учреждениям было предписано действовать на основании закона. По мнению Муравьева, «если бы мировых посредников не заменили на русских, то скорее всего, мятеж бы продолжался долго и вероятно народ был бы против нас»6. Генерал-губернатор также расширил права поверочных комиссий и возложил на них расходы по содержанию на 10% сбор с помещиков7. Муравьев признавал необходимым пересмотреть уставные грамоты и наделить землей обезземеленное крестьянство путем восстановления инвентарных наделов. Начальник края внимательно следил за работой поверочных комиссий и за правильным выполнением ими выкупных сделок. Циркуляр 18 октября 1863 г. вводил дифференцированную систему наделения землей обезземеленных крестьян. Им возвращались их участки в полном объеме. Обезземеленные в период с 1846 г. по 1857 г. должны были получить трехдесятинный семейный участок, выкупные платежи также были значительно снижены. В случае недостатка бывших крестьянских земель, помещик был обязан выделить надел из других угодий, избегая чересполосицы1. Крестьянам разрешалось пользоваться сервитутами в помещичьих землях – получать топливо, дерево и др. материалы2. Был также разрешен безвозмездный отпуск леса крестьянам из секвестрованных имений. Муравьев обосновывал эту политику тем, что администрация края может найти твердую опору только в крестьянстве, но в обычное время проводимые меры не могли быть применяемы с успехом, а в условиях польского восстания они были необходимы3. Он писал шефу жандармов В.А. Долгорукову: «Настоящее положение края оправдывает вполне мои распоряжения и дает возможность удобно приводить их в исполнение»4. Впоследствии крестьяне неоднократно организовывали благодарственные депутации к генерал-губернатору5, хотя существует мнение, что их приглашали во дворец Муравьева и каким-либо образом заставляли подписывать уже заранее заготовленный текст6. Следует отметить, что реализация распоряжений генерал-губернатора по наделению землей обезземеленных крестьян (кстати, Валуев выступал против мер по наделению землей этого разряда населения)7 началась до их официального утверждения высшими и центральными органами власти. Его предложения по крестьянскому вопросу обсуждались в мае 1864 г. на заседании комитетов – Главного и Западного. Эти распоряжения генерал-губернатора были оставлены в силе. Вольные люди в своем положении и правах были уравнены с крестьянами, вышедшими из крепостной зависимости. Сложно обстоял вопрос относительно наделения землей батраков и бобылей. Муравьев обратился к помещикам с предложением о добровольном предоставлении указанным разрядам сельского населения за выкуп участков, в размере не менее 1,5 дес. земли. В других случаях они должны были быть обеспечены за счет казенных земель8. Землю получили около 20 тыс. семей бывших арендаторов и бобылей. Начальник края получил множество благодарностей от крестьян и восстановил доверие населения правительству1. По словам А.И. Миловидова, у белорусского народа наместник снискал прозвище – «батька Муравьев»2. Петербургский градоначальник А.А. Суворов, например, считал меры по наделению безземельных крестьян за счет помещичьего землевладения примером беззакония Муравьева, так как по его мысли эта мера чревата крестьянскими бунтами и опасна в социальном отношении3. Проблема безземельных крестьян продолжала оставаться острой. Реформа слабо затронула государственных крестьян, чиншевиков. Противники Муравьева не признавали благотворность его политики в крае. Крестьянское дело в Литве и Белоруссии, по их словам, не обязано ему успехом. В сравнении с Юго-Западным краем, крестьяне Западного края имели вдвое меньше земли, но платили за нее больше украинского крестьянина. Были ущемлены права вольных людей. Что единственная заслуга Муравьева в этом деле – это не сопротивление крестьянской реформе в крае4. Крестьянское землевладение в крае увеличилось на 19-25%. Даже такой горячий поклонник политики Муравьева А.Н. Мосолов в своих воспоминаниях отметил, что успех социальной политики генерал-губернатора объяснялся также разобщением крестьянства и польских помещиков5. Однако, следует признать, придерживаясь объективности, что заслуги генерал-губернатора Северо-Западного края М.Н. Муравьева в деле освобождения белорусских и литовских крестьян от произвола польских помещиков были велики. Р.Р. ХАНМУРЗИН |
Похожие:
 |
Российской цивилизации Сборник материалов I межвузовской научной... А43 материалов I межвузовской научной конференции 29 мая 2008 г. Саратов: Изд-во «Научная книга», 2009. 171 с |
 |
Сборник материалов II межвузовской научной конференции (к 100-летию... А43 материалов II межвузовской научной конференции 27 февраля 2009 г. Саратов: Изд-во «Научная книга», 2009. 200 с |
|
Знание есть сила материалы 65 итоговой межвузовской научной студенческой... Знание есть сила: Материалы 65 итоговой межвузовской научной студенческой конференции — Челябинск: Изд-во «Челябинская государственная... |
|
Маркетинг, коммерция и сфера обслуживания креативный город сборник... Креативный город : сб материалов III рег науч практ конф. [Электронный документ] / под ред канд экон наук Е. М. Бижановой, Т. И.... |
|
Таре Наука и образование: проблемы и перспективы Сборник материалов... Наука и образование: проблемы и перспективы [Текст]: сборник материалов студенческой научно-практической конференции (9 апреля 2015... |
|
Вызвала большой интерес у участников. Рассмотренные вопросы полезны... Россия и россияне: особенности цивилизации: материалы Международной научной конференции, посвященной 80-летию алти-агту. – Архангельск:... |
|
Нижегородский государственный лингвистический университет Лингвистические основы межкультурной коммуникации. Часть I: Сборник материалов международной научной конференции 10-11 декабря 2009... |
|
Сборник материалов Всероссийской конференции с элементами научной... А26 Агроэкологические проблемы техногенного региона : сборник Всероссийской конференции с элементами научной школы для молодежи в... |
|
Российской федерации фгоу впо «кемеровский государственный сельскохозяйственный... Н-34 Наука и студенты: новые идеи и решения. Сборник материалов viii-й внутривузовской научно-практической студенческой конференции;... |
|
Российской федерации фгаоу во «Национальный исследовательский Нижегородский... Ж92 Журналистика в системе альтернативных источников информации: Сборник материалов научной конференции кафедры журналистики 14 марта... |
|
Программа XXXVII студенческой научной конференции Краснодар 2010 Заседания секций XXXVII студенческой научной конфе-ренции на базовых потоках – 1-16 апреля (время и место прове-дения указаны в Программе... |
|
«Сборник задач и вопросов по физике в помощь поступающим в мифи», М., 1964 Сборник научного юмора, скажете вы. — Но разве слова „наука“ и „юмор“ не исключают друг друга? — конечно нет. Эта книга — несомненное... |
|
Сборник научных статей III международной научно-практической конференции... Департамент информационной политики и средств массовой информации пензенской области |
|
Том I культурология. Педагогика алматы астана баку гродно ... Молодежь и наука: реальность и будущее: Материалы III международной научно-практической конференции /Редкол.: В. А. Кузьмищев |
|
Том II филологические и юридические науки алматы астана баку... Молодежь и наука: реальность и будущее: Материалы III международной научно-практической конференции/Редкол.: В. А. Кузьмищев |
|
Российской Федерации Государственное образовательное учреждение высшего... Дни науки: Сборник материалов научно-практической конференции преподавателей и студентов. Вып. Ч. / Отв ред.: А. А. Маслак. – Славянск-на-Кубани:... |