Общая характеристика рынка GR Санкт-Петербурга
В известной работе «GR-связи с государством» авторы указывают, что общество в целом только выигрывает от межсекторного социального партнерства, которое включает совместную работу представителей трех основных сфер общественной жизни: государства, бизнеса и некоммерческого сектора1. Таким образом, взаимодействие между сферами общественной жизни с участием органов государственной власти включает три варианта:
1. Частно-государственное партнерство (государство и бизнес).
2. Общественное партнерство (государство и НКО).
3. Трехсекторное партнерство (государство, бизнес и НКО).
В данном случае под государственно-частным партнёрством понимаются все формы взаимодействия между властью и бизнесом, а не только юридически определенные отношения, устанавливаемые на основании соответствующих конкурсных процедур по инициативе государственного органа. Таким образом, мы прежде всего сосредоточимся на коммуникативных практиках бизнеса. Представители бизнес-сообщества обычно весьма активны, объединяются в различного рода общественные объединения и не стесняются использовать наиболее передовые коммуникативные технологии. Гипотеза заключается в том, что НКО используют в своей деятельности те же технологии, что и коммерческий сектор. Мы также постарались подключить к исследованию различного рода деловые ассоциации, поскольку они являются неотъемлемой частью бизнеса.
После выделения основного поля исследования следует определиться с основными отраслями коммерческой деятельности, в которых следует выделять GR. В известной работе П. Толстых «GR. Практикум по лоббизму в России» анализу подвергаются лоббистские кампании в следующих отраслях: банковско-страховой, нефтегазовой, табачной, транспортной, телекоммуникационной и рекламной1. Очевидно, что на развитие GR в той или иной отрасли экономики оказывает влияние большое количество факторов. В-первую очередь — это степень развития конкретной отрасли. Если экономическая деятельность в конкретной отрасли на конкретной территории не ведется, то очень сложно в таком случае ожидать наличия какого-либо GR. Во-вторых, важным фактором является общественная значимость или озабоченность общественности по поводу конкретной экономической деятельности. К такого рода рискогенным отраслям традиционно относятся табачная, алкогольная и другие отрасли.
Практически полное отсутствие эмпирических исследований в области GR в России поставило перед нами непростую ситуацию, так как выбор критериев изучения GR делает пригодным или непригодным его результаты для последующей верификации.
Следует также оговорить приемлемость использования термина «рынок» по отношению к GR в Санкт-Петербурге. С одной стороны, очевидно, что вышеупомянутое исследование рынка лоббистских услуг в Москве описывает феномен более или менее похожий на рыночные отношения. Во-первых, в этом исследовании речь идет именно об услугах, оказываемых технологическими субъектами GR, то есть агентствами, которые по определению являются автономными и независимыми партнерами в коммерческих отношениях. Во-вторых, московским коллегам удалось найти и охватить большой массив участников лоббистской деятельности (44 агентства было опрошено из 55 выявленных). Массовость субъектов говорит о формировании какого-то рынка. С другой стороны, говорить о наличии цивилизованного рынка не приходится, так как по оценке респондентов доля цивилизованного лоббизма составляет не более 10 %1.
Очевидно, что в Санкт-Петербурге число субъектов, предлагающих свои услуги в сфере GR, на порядок ниже, и следует говорить скорее о проторынке или зарождающемся рынке. Мы обратились к изучению состава группы GR-специалистов, признанных сообществом в качестве лидеров. Эмпирической базой послужили два общенациональных рейтинга. В рейтинге директоров по отношениям с органами государственной власти, составленном в 2013 г. Ассоциацией менеджеров России (АМР), всего 100 фамилий (Рейтинг, 2012). Из них лишь трое представителей компаний, головной офис которых зарегистрирован в Санкт-Петербурге (Группа «Илим», Авиационная компания «Трансаэро», «Совкомфлот»). 60 человек занимают должности, в названии которых так или иначе присутствует прямое указание на функцию выстраивания отношений с органами власти – «вице-президент по связям с государственными органами», «руководитель департамента по региональной политике и взаимодействию с органами власти», «руководитель службы инвестиционного контроля и взаимодействия с регулирующими органами» и т.д. Таким образом, 60% лучших открыто обозначены компаниями, в которых работают, как специалисты в сфере GR.
Аналогичная картина наблюдается в рейтинге, составляемом Центром по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти1. Из 142 человек, в 2013 году попавших в списки по разным отраслям, в названии своей должности имеют оборот «работа с органами власти» (или подобный) - 91 или 64%. В отношении петербургских специалистов в этом рейтинге ситуация несколько более благоприятная. В номинации попали 9 компаний, зарегистрированных в Санкт-Петербурге. Однако, по данным Центра по изучению проблем взаимодействия бизнеса и власти, как минимум на три из них трудятся специалисты из Москвы. Таким образом, около 4% списка составляют профессионалы, работающие в северной столице.
Таким образом, можно сделать следующие выводы.
Большинство компаний, успешных в отношениях с государственными органами, в современной России предпочитают выделять эти отношения в относительно самостоятельное направление работы, создавать в штатном расписании должность, прямо указывающую на специфику деятельности.
В свою очередь такое положение дел означает, что профессия GR-специалиста сегодня является не только востребованной, но и достаточно престижной. В профессиональной среде словосочетание «работа с государственными органами» не является свидетельством противоправности или аморальности. Кроме того, во многих случаях GR-специалист имеет в компании статус вице-президента, директора и т.д. (Об этом свидетельствует и само наличие указанных рейтингов с открытым указанием в них фамилий и иных данных специалистов.)
Основные силы профессионального сообщества сосредоточены в Москве, что объясняется как концентрацией там основных субъектов (крупных компаний), так и основных объектов (органов федеральной власти) GR-воздействия.
Несмотря на последнюю констатацию, очевидно, что региональные рынки нуждаются в налаживании отношений с органами государственной и муниципальной власти. Согласно исследованию, проведенному в 2010 году, 25% петербургских компаний оценивали государственную власть как приоритетную группу общественности, а еще 29% полагали ее значимость как среднюю или выше средней1. Опираясь на выводы, сделанные при анализе общероссийских (читай – московских) рейтингов, можно предположить, что исследование петербургского рынка приведет нас к аналогичным результатам. Например, выяснится, что более 30% компаний имеют в штате должность GR-специалиста. Поясним: 30% – это экстраполяция выявленных нами 60% в федеральных рейтингах на 54% заинтересованных фирм Петербурга. Заранее предположим, что, если указанное число не будет достигнуто, это может свидетельствовать о слабой развитости петербургского рынка GR-услуг. Точнее – об отставании институциализации GR-профессии от реальных потребностей коммерческих субъектов.
В основе данного исследовательского проекта лежит гипотеза, что указание компании на официальном сайте Администрации Санкт-Петербурга свидетельствует о налаженных отношениях между данной компанией и властью субъекта Федерации. Координацию деятельности исполнительных органов государственной власти Санкт-Петербурга в сфере инвестиционной, единой инновационной политики, промышленности и агропромышленного комплекса осуществляет Комитет по промышленной политике и инновациям Санкт-Петербурга1. Таким образом, именно в Комитете по промышленной политике концентрируется информация о состоянии экономической сферы города, разрабатываются основные направления ее развития. Страницы Комитета на портале Администрации Санкт-Петербурга содержат сведения об основных субъектах экономической деятельности, структурированные по отраслям и кластерам. Выделены: автомобильный и судостроительный кластер, кластеры радиоэлектроники, фармацевтической и медицинской промышленности, а также агропромышленный комплекс и промышленность.
Автомобильный кластер: на территории Санкт-Петербурга функционирует пять автомобилестроительных заводов.
Кластер радиоэлектроники сформирован на базе Санкт-Петербургской Ассоциации предприятий радиоэлектроники, приборостроения, средств связи и инфотелекоммуникаций. Всего в Ассоциацию входят 52 члена2.
Судостроительный кластер насчитывает 43 предприятия, однако в качестве основных – объединенных в ОАО «Объединенная судостроительная корпорация» – Комитетом выделяется шесть проектно-конструкторских бюро1.
Кластер фармацевтической и медицинской промышленности представлен двумя общественными организациями: некоммерческое партнерство «Медико-фармацевтические проекты. XXI век», объединяющее 11 компаний отрасли, и Некоммерческое партнерство «Кластер медицинского, экологического приборостроения и биотехнологий», в которое входит 85 членов. Впрочем, из 13 компаний2, занимающихся реализацией проектов кластера лишь одна – «Меделком» – входит в некоммерческое партнерство.
Агропромышленный комплекс представлен 11 основными отраслями, включающими в себя 80 крупных и средних предприятий, а также 159 малых производств. Из них специального упоминания на сайте профильного ведомства удостоились лишь четыре3. Кроме того на вкладке «Национальный проект “Развитие агропромышленного комплекса”» специально отмечается, что в приоритетном национальном проекте участвует только одно предприятие – СПК «Племенной завод «Детскосельский»4.
На вкладке «Промышленность» не упомянуто ни одного предприятия. Комитет ведет рейтинги предприятий исходя из различных критериев: по объему инвестиций в основной капитал, по размерам платежей в бюджет, по численности работающих, по объему отгруженной продукции. Последний рейтинг имеет своего рода приложения по отраслям – для пищевых продуктов и табака, производства машин и оборудования, производства электрооборудования, электронного и оптического оборудования, производства транспортных средств и оборудования, а также для металлургии и производства готовых металлических изделий. Эти рейтинги нашей задаче не релевантны, так как содержат «объективные» статистические данные, не давая понимания, кто из компаний, расположившихся в топ-10 или топ-20, систематически работает над отношениями с властью. Кроме того, ряд компаний, попавших в рейтинги, встречается на страницах кластеров. Тем не менее, необходимость изучить промышленный сектор заставляет проанализировать и эти списки, прежде всего – крупнейших налогоплательщиков.
На основании анализа официального сайта Администрации Санкт-Петербурга можно сделать вывод, что более эффективное продвижение интересов компании осуществляется в том случае, если у нее есть собственные ресурсы для выстраивания отношений с властью. Если таких ресурсов нет, бизнес-субъектам целесообразно объединяться в ассоциации, де факто, а возможно, и де юре выполняющие функции GR-структур. В пользу этого вывода свидетельствуют ссылки Комитета на сайты профессиональных ассоциаций и прямые указания на то, что среди задач «Кластера медицинского, экологического приборостроения и биотехнологий» – представление интересов участников при взаимодействии с государственными органами, а Санкт-Петербургская Ассоциация предприятий радиоэлектроники, приборостроения, средств связи и инфотелекоммуникаций служит организации взаимодействия предприятий Ассоциации с комитетами городского правительства. При этом примеры судостроительного кластера и тем более кластера фармацевтической и медицинской промышленности говорят о том, что самостоятельность компаний на петербургском рынке приносит бόльшие дивиденды.
Перед исследователями стояла задача выявить в успешных в отношениях с властью компаниях структуры и конкретных персон, специализирующихся на GR. По открытым интернет-источникам были проанализированы данные по всем компаниям, непосредственно упомянутым на страницах Комитета по промышленной политике и инновациям, а кроме того – по 13 предприятиям из Ассоциации предприятий радиоэлектроники, приборостроения, средств связи и инфотелекоммуникаций; 25 – из НП «Кластер медицинского, экологического приборостроения и биотехнологий»; топ-20 из рейтинга крупнейших налогоплательщиков (из них 6 компаний уже были упомянуты в других списках) и топ-20 крупнейших предприятий по численности работающих в 2012 г. (из них 9 компаний были упомянуты в ранее проанализированных списках). Таким образом, в сферу нашего внимания попали 92 компании, имеющие «петербургскую прописку».
В 92 компаниях было выявлено 8 человек, занимающих должность, в названии которой фигурирует оборот «работа с государственными органами» или ему подобный. К этому списку стоит добавить представителей еще 4 компаний, вошедших в федеральные рейтинги, но по различным причинам, выпавшим из исследовательского поля при анализе материалов Комитета по промышленной политике и инновациям Правительства Петербурга. Итого, в 98 компаниях удалось выявить 12 соответствующих специалистов. Среди этих двенадцати такие безусловные лидеры бизнеса, как «Петро» (JTI), «Дженерал Моторз», «Форд», «Газпром-Нефть», «Балтика», «Петербургский тракторный завод». Что еще раз подтверждает наше предположение о том, что выделение специалиста по взаимодействию с органами государственной власти является перспективной стратегией. Однако получившийся итог – 12% – очень далек от тех 30%, которые мы предположили, основываясь на передовых российских тенденциях. Вероятно, что некоторая часть специалистов по связям с органами государственной власти указанными выше методами не была выявлена. Так, на настоящий момент наша база корпоративных GR-специалистов содержит в два раза больше человек. Тем не менее, можно с уверенностью говорить, что при расширении исследовательского поля и изменении методологии указанный процент изменится не сильно. Таким образом, можно констатировать, что институционализация профессии GR заметно отстает от реальных потребностей петербургского рынка.
Итак, проведенное нами исследование выявило зарождающий тренд, направленный на институционализацию деятельности GR-специалистов в России в целом и в Санкт-Петербурге в частности. Этому способствует развитие бизнес-структур, общественных институтов и курс на информационную открытость органов государственной власти в России. К тому же, на совершенствование механизмов коммуникации между обществом и властью влияет развитие новых информационных технологий, требующих инновационных коммуникативных подходов - как со стороны органов власти, так и со стороны бизнеса. «Взаимная заинтересованность государственной власти, бизнес-сообщества и общественных организаций в установлении понятной, стабильной системы отношений привела к расширению стратегического и тактического арсенала коммуникативного менеджмента в сфере Government Relations»1.
|
